сделало возможным прекращение древнего рабства. К сожалению, этот аргумент был неверным. Любые епископства в христианской Европе владели рабами по крайней мере до шестого или седьмого века, и это ускорило обращение в христианство и способствовало проникновению ислама в Испанию в восьмом веке. В Западной Европе рабство прекратилось только в 1000 году, и потребовалось еще несколько веков, чтобы крепостное право исчезло, а в православной России оно сохранялось до конца девятнадцатого века. В этих дебатах многие историки и ученые античности, особенно немецкой школы, выступали против аргументов христианских аболиционистов на том основании, что именно рабство позволило другим классам общества заниматься высокими художественными и политическими занятиями, которые сделали древние цивилизации, особенно Грецию и Рим, великими. Поэтому выступление против рабства было равносильно выступлению против цивилизации и согласию на эгалитарную посредственность. Некоторые даже пытались доказать, что рабство и цивилизация тесно связаны между собой, утверждая, что человечество достигло наивысшего уровня населения в античности, что было не более верно, чем утверждения христианских аболиционистов, но, по крайней мере, казалось правдоподобным, учитывая интеллектуальный климат того периода: с эпохи Возрождения до девятнадцатого века Средние века рассматривались как темные века.
Интересно также отметить, что в дебатах об отмене рабства, которые особенно активно велись в Великобритании и Франции в период с 1750 по 1850 год, свободно использовались цифры и статистические данные, призванные выявить сравнительные достоинства подневольного и свободного труда. Такие аболиционисты, как Пьер Самуэль Дю Пон де Немур (1771) и Андре-Даниэль Лаффон де Ладебат (чьи расчеты в 1788 году были более сложными), подсчитали, что свободные работники были настолько производительнее рабов, что плантаторы должны были получить большую прибыль, освободив своих рабов и переправив в Вест-Индию часть дешевой рабочей силы, которую можно было найти в изобилии в сельских районах Франции и других стран Европы. Рабовладельцев не убедили эти научные расчеты (которые на самом деле были не очень достоверными). Действительно, по их оценкам, подневольный труд был таким же производительным, как и свободный, если не более, учитывая тяжесть работы и необходимость телесных наказаний. Рабовладельцы во многих странах также настаивали на том, что поскольку свободный труд дороже, но не производительнее рабского, коммутация сразу же сделает невозможной конкуренцию с соперниками в других колониальных империях. Никто не будет покупать их сахар, хлопок или табак, и производство страны резко упадет вместе с ее величием, если каким-то образом антиэкономические и антипатриотические фантазии аболиционистов будут воплощены в жизнь.
В конечном итоге, нет никаких доказательств того, что прекращение атлантической работорговли в 1807 году нанесло ущерб прибыльности плантаций. Тем, кто жил за счет торговли , действительно пришлось искать другую работу, но плантаторы вскоре поняли, что полагаться на естественный прирост рабского населения может быть менее затратно. Решение о прекращении работорговли в любом случае было принято сначала Великобританией, затем Соединенными Штатами и Францией в 1808-1810 годах, а затем другими европейскими державами на Венском конгрессе в 1815 году, в то время, когда новые методы разведения уже получили широкое распространение и доказали свою эффективность. Если землевладельческая и промышленная элита Великобритании согласилась поддержать отмену рабства в 1833 году, то, вероятно, отчасти потому, что они считали, что в тот момент наемный труд обеспечит экономический рост, столь же выгодный, как и рабский (и, конечно, возможно, было заманчиво отомстить американцам за их независимый образ жизни и экономическую отсталость) - при условии, Конечно, при условии, что рабовладельцы полностью компенсировали свои потери, как в Британии, поскольку маловероятно, что большей эффективности свободного труда хватило бы для компенсации рабовладельцам, несмотря на протесты аболиционистов об обратном. Отмена рабства обошлась рабовладельцам недешево, и в Великобритании общественный выбор был сделан в пользу того, чтобы британские налогоплательщики несли эти расходы, что иллюстрирует как политическую власть рабовладельцев, так и власть идеологии собственничества.
Франция: Двойное упразднение 1794-1848 гг.
Отмена рабства во французских колониях была необычна тем, что проходила в два этапа. Первое решение об отмене было принято Конвентом в 1794 году после восстания рабов в Сен-Доминго (Гаити), но впоследствии рабство было восстановлено при Наполеоне. Окончательно отмена была принята в 1848 году, после падения монархии и прихода Второй республики. Французский пример напоминает нам о том, что, несомненно, было главной причиной отмены рабства: не великодушие евроамериканских аболиционистов или денежные расчеты рабовладельцев, а восстания, организованные самими рабами, и страх перед новыми волнениями. Решающая роль восстания рабов очевидна на примере отмены рабства в 1794 году, первой крупной отмены рабства в современную эпоху, которая стала прямым следствием того, что гаитянские рабы уже освободились силой оружия и готовились провозгласить независимость своей страны.
Это также вполне очевидно в случае британского Закона об отмене рабства 1833 года, который был принят менее чем через два года после Рождественского восстания 1831 года на Ямайке - восстания, кровавые отголоски которого в британской прессе произвели глубокое впечатление на общественное мнение, Укрепив позицию аболиционистов в дебатах 1832-1833 годов и убедив рабовладельцев, что будет разумнее принять щедрую финансовую компенсацию, чем рисковать тем, что их плантации на Ямайке и Барбадосе однажды может постигнуть та же участь, что и плантации на Гаити. Рождественское восстание, закончившееся массовыми казнями, последовало за другим восстанием в Британской Гвиане в 1815 году и восстанием в Гваделупе в 1802 году, которое закончилось казнью или депортацией около 10 000 рабов, примерно 10 процентов населения - событие, которое заставило французские власти временно восстановить работорговлю в 1810-х годах, чтобы заселить остров и возобновить работу сахарных плантаций.
Важно помнить, что наибольшая концентрация рабов в евро-американском мире накануне Французской революции наблюдалась в островных колониях Франции. В 1780-х годах на французских плантациях в Вест-Индии и Индийском океане проживало 700 000 рабов (или 3 процента населения метрополии, составлявшего в то время около 28 миллионов человек), по сравнению с 600 000 в британских владениях и 500 000 на плантациях на юге США (которые только что завоевали независимость от Великобритании). Во Французской Вест-Индии основные скопления рабов находились на Мартинике, Гваделупе и, прежде всего, на Сен-Доминго, где проживало 450 000 рабов. Переименованный в Гаити (от старого индейского названия) после провозглашения независимости в 1804 году, Сен-Домингю в конце XVIII века был жемчужиной французских колоний, самой процветающей и прибыльной из всех, благодаря производству сахара, кофе и хлопка. Занимая западную часть острова Испаньола, где Колумб высадился в 1492 году, он был французской колонией с 1626 года; восточная часть острова принадлежала Испании (и позже стала Доминиканской Республикой), как и большой соседний остров Куба (где рабство продолжалось до 1886
