на "мяу-мяу", потому что просыпалась утром с сорока семью неразборчивыми текстовыми сообщениями, а он стоял, надрачивая, в своей комнате.
Должна ли я была защищать Джей-Би? Возможно. Защитил бы он меня? Стопроцентно да. Но к тому моменту у меня было более тридцати одного миллиона долларов, и я очень хотел получить с них деньги. Я бы, наверное, позволил Лягушонку занять место моей мамы, если бы он вежливо попросил.
Так Лягушонок занял место Джей Би в еврокниге. Это сделало его моим партнером, что означало, что я должен был сидеть рядом с ним каждый день. Он отправил Джей-Би сидеть в углу и торговать австралийцами, пока не найдет вескую причину его уволить.
Как только Джей-Би скрылся из виду, он пришел за мной.
"Слушай, Гэри, у нас проблема. Знаешь, ты отличный трейдер, и у тебя будет отличный год, но у отдела действительно проблемы... И у банка действительно проблемы... Я не уверен, что мы сможем тебе заплатить".
Я почувствовал, как кровь прилила к рукам и голове, и у меня слегка закружилась голова. Мне захотелось плюнуть на пол.
Я посмотрел на лягушонка. Все, что на нем было надето, прилипало к нему и падало с него, как будто его тело было сделано из неправильных деталей "Лего". Этот ублюдок улыбался.
Что это был за парень? Широкомордый, облезлый, с мешковатым лицом ублюдок, который пришел сюда и говорит, что не может мне заплатить. Он знает, через что я прошел ради этого? Нет, не знает, для него это игра. Эта сумма - больше, чем моя семья заработала за двадцать пять долбаных поколений, а для этого парня это всего лишь игра.
Скажу вам, что для меня это не было игрой.
Где-то здесь есть урок. Что-то вроде: защищай людей вокруг себя, когда их трахают, иначе некого будет ждать, когда они придут трахать тебя.
На, к черту, я здесь не для уроков и никого не защищаю. Я защищаю себя. И всегда защищал.
Гарри больше не было дома, а когда он появлялся, то слюни текли по полу.
По вечерам я и Волшебник были предоставлены сами себе, готовили пасту и смотрели фильмы. Честно говоря, это был первый раз, когда я смотрел фильмы.
Я сказал ей, что какой-то толстый лягушачий ублюдок пытается меня наебать и не заплатить мне, но я не собираюсь это терпеть, и она ответила мне,
"Эти парни просто не понимают тебя. Никто тебя не понимает, кроме меня. Слушай, я купил коричневую краску и собираюсь покрасить одну из стен в своей гостиной. Не хочешь прийти и покрасить ее вместе?"
В те времена мне постоянно звонили хедхантеры. Каждую неделю, несколько раз в неделю. Раньше я их обрывал, но потом начал отвечать. Я просил их написать мне на мой личный адрес электронной почты, который в то время был "Thegazman1000@hotmail.com", и они просили меня произнести его по буквам, а потом спрашивали: "Thegazman1000@hotmail.com?".
А я такой: "Да, точно, Thegazman1000@hotmail.com. А с Thegazman1000@hotmail.com что-то не так?"
А потом они говорят: "Нет-нет-нет, нет-нет-нет. Все в порядке".
Потом они устраивали мне собеседования.
Я проходила собеседование в компании Barclays. Я прошла собеседование в Bank of America. Я прошел собеседование в Goldman. На собеседование в Goldman я пришел в толстовке и кроссовках и сказал, что точно не хочу эту работу. После этого они пропустили меня во второй тур.
На каждом собеседовании я обязательно брал визитную карточку у управляющего директора. Я фотографировал ее, потом приносил в офис и оставлял на столе Лягушонка утром. Он должен был знать, что будут последствия, если я не получу свою долю.
Я спросил у хедхантеров, какова справедливая доля. Они сказали, что 7 процентов. Семь процентов от тридцати двух миллионов долларов. Это должно было быть моим.
5
Я закрыл ту крупную сделку по OIS в долларах США, которую совершил через Гарри в начале года. Я заработал девять миллионов долларов на этой единственной сделке. Я убедился, что закрыл ее через Гарри, с трейдером Deutsche Bank, именно с тем трейдером, с которым я ее заключил. Затем я попросил Гарри рассчитать PnL, чтобы узнать, сколько я заработал на этой сделке с одним-единственным человеком. Я бы хотел сказать, что сделал это потому, что хотел дать парню повод для подражания. На самом деле, скорее всего, я знал, что он поет мне дифирамбы в каждом баре Квадратной мили, и хотел укрепить свою репутацию до наступления бонусного дня.
Гарри становился все более раздражительным. Он почти все время трахался. Он приходил домой в полночь с дикими глазами, будил меня, и я говорил ему: "Брюв, ты на кокаине?".
А он отвечал: "Нет, я не принимаю кокаин".
А я отвечал: "Да, блядь, приятель, ты прямо сейчас на нем сидишь, блядь. Что бы сказала твоя мама, если бы узнала, что ты принимаешь кокаин?"
А потом он менял тему, спотыкался и говорил: "Приятель, сколько денег тебе заплатят в этом году?".
И я сказал бы: "Не знаю, приятель, два миллиона долларов?"
Потом он смеялся, тыкал меня в грудь и говорил: "Какого хрена тебе платят столько денег? Я работаю в десять раз больше, чем ты!"
А я отвечал: "Дело не в том, как усердно ты работаешь, приятель, и никогда не было", - и возвращался в постель, оставляя его разваливаться в ботинках.
В офисе тоже царила напряженная обстановка. От сидения рядом с Лягушкой меня тошнило. Он рассказывал ужасные шутки, и мне ничего не оставалось, как смеяться над ними, и каждый раз, когда я это делал, меня пронзал острый приступ кислой желчи, поднимавшейся из желудка через сердце в горло, и ничего нельзя было с этим поделать, кроме как проглотить ее. На дворе стоял декабрь, а у меня было почти тридцать пять миллионов долларов. Я не мог допустить, чтобы хоть что-то пошло не так.
Джей-Би все еще сидел в углу, куда его отправил Лягушонок, и с ним было что-то не так. Он сильно похудел и стал совсем тощим, и когда я оглянулся на него, его рот слегка шевелился, как будто он говорил очень тихо, а глаз начал подергиваться.
Я не так уж много спал.
Однажды меня разбудили в 1:30 ночи. В гостиной была какая-то суматоха. Я открыл дверь и увидел, что передо мной стоят Гарри и кучка похожих на Клэпхэм придурков, которых я никогда раньше не видел, нюхающих кокаин с моего обеденного стола.
Гарри поднял на меня
