которые у нас есть, существует некая каузальная история, которую можно рассказать о том, как мы пришли к этому. Но только в особых случаях - например, если механизм, который привел нас к убеждению, не имеет статистической связи с тем, истинно ли это убеждение, - причинное объяснение будет иметь тенденцию "развенчивать" или делать недействительным объяснение.
Предложенный механизм "интронизации" можно рассматривать как продолжение других объяснительных гипотез. Он может помочь объяснить, почему мы стали желать или ценить интересность ради нее самой, а не только как средство борьбы с аверсивным субъективным переживанием скуки или как средство достижения других целей.
Что касается того, как я сам отношусь к интересности и утопии: мы все еще исследуем эту тему! Я не стремлюсь к какому-то заранее определенному тезису. Что я знаю! Давайте просто посмотрим, к чему мы придем.
Рискуя совершить дидактический перебор, добавлю, что непредвзятое исследовательское размышление - это еще одна метакогнитивная стратегия, которую я хотел бы видеть более широко распространенной.
Хотя должен предупредить, что это может создать проблему социальной неразборчивости. Многие люди в наши дни работают на коротком поводке. Они постоянно находятся в курсе событий, а затем постепенно теряют способность мыслить не в соответствии с сообщением. В терминальной стадии этого состояния они могут даже оказаться неспособными понять, что кто-то другой не подвержен такому же ограничению. Если более свободный дух посетит такого человека на поводке, в этот день подойдя к нему с одной стороны, а на следующий день - с противоположной, то интеллектуальный исследователь может быть встречен с замешательством: "Но каково ваше положение? Где твой дом? Где ты живешь - на этом берегу реки или на другом?". А вы отвечаете: "Я не говорю о своем жилище (которое в любом случае является съемным): Я тут исследовал окрестности и решил поделиться некоторыми интересными вещами, которые я видел". А потом они смотрят на вас пустыми глазами. (И это если вам повезет).
Я вижу, что есть еще руки, но, к сожалению, нам придется двигаться дальше, так как есть еще куча вещей, которые мы должны рассмотреть. Если у вас возникнут вопросы, вы можете связаться со мной после занятия.
Упражнения со шкалой
Возвращаемся к интересному. Нам предстоит еще немного аналитической работы.
Новизна и разнообразие, похоже, важны для интересности. Вам может показаться неинтересным рассматривать утиные клювы. Однако если вы никогда не видели клюва, то увидеть его впервые может быть интересно. Конечно, если вы никогда в жизни не видели желтого цвета, то увидеть желтый утиный клюв будет интересно. Предположительно потому, что это будет очень необычный опыт.
Даже самому заядлому бёрдеру будет скучно, если он будет наблюдать только за одной конкретной птицей, делающей одно конкретное дело. Но если она сможет наблюдать за разными птицами, делающими разные вещи в разных условиях, у нее появятся задатки хобби на всю жизнь.
А Элиэзер Юдковский, возможно, видел бы себя вырезающим одну ножку стола. Сделав это, он может заняться чем-то еще, например, сделать один рисунок, приготовить одно блюдо, я не знаю; но идея заключается в том, что он может продолжать выбирать новые виды деятельности из некоторого набора, и его жизнь не станет объективно скучной, при условии, что набор содержит достаточное разнообразие видов деятельности, чтобы то, чем он будет заниматься в любой момент времени, было достаточно новым и неповторяющимся, чтобы он мог научиться чему-то новому.
Отсюда мы можем сделать вывод, что свойства новизны и разнообразия зависят от масштаба, в котором мы рассматриваем вещи.
Предположим, вы наклонитесь и посмотрите на квадратный дюйм земли. В таком масштабе перед вашим взором может предстать весьма разнообразная картина. Здесь - участок грязи интересной формы. Там - желтый волокнистый материал, выразительно извивающийся и гнущийся. Вон там - зеленый цилиндр, поднимающийся на большую высоту. А там (Джимини Крикет!) огромный шестилапый монстр с огромными размашистыми антеннами, врывающийся в нашу безмятежную пастораль.
Вы встаете и отряхиваетесь. Теперь вы видите тщательно ухоженный газон. Однообразный зеленый лист. Почти никакого разнообразия.
Далее, предположим, вы поднимаетесь на воздушном шаре. По мере того как вы поднимаетесь, в поле зрения появляется стадион. Затем - городские кварталы, улицы и парки. В конце концов, пригороды, реки, леса, поля, береговая линия и корабли, разбросанные по голубому простору. В этом масштабе снова много новизны и разнообразия.
Если предположить, что интересность коррелирует с разнообразием, то мы обнаружим разное количество интересностей в разных масштабах.
Но все еще сложнее: одно и то же изменение в мире может увеличивать интересность в одном масштабе и уменьшать ее в другом.
Представьте себе, что на противоположных берегах пролива лежат два города - Солбург и Лунабург. Поначалу все жители Солбурга - утренние люди, или жаворонки. Они рано встают и рано ложатся. В Лунабурге все наоборот: все - совы.
Затем они строят мост. Люди начинают ездить на работу, смешиваться, мигрировать. Через несколько поколений население двух городов становится одинаковым, в каждом из них 50 % жаворонков и 50 % сов.
Как мост повлиял на разнообразие?
В масштабах отдельного города разнообразие увеличилось. Если раньше в городе был только один тип людей, то теперь их стало два.
Однако в более крупном масштабе - в масштабе региона в целом - разнообразие уменьшилось. Если раньше в регионе было два типа городов, то теперь - только один. У туриста, который в прежние времена мог пересечь пролив на пароме, чтобы увидеть два разных народа и культуры, больше нет причин делать это, поскольку оба города теперь одинаковы.
Однако в еще большем масштабе мост, возможно, снова привел к увеличению разнообразия. Предположим, что до моста все города во всей стране были либо на 100 % жаворонками, либо на 100 % совами. После моста в стране появилась новинка: города со смесью 50/50. Таким образом, разнообразие в масштабах страны увеличилось с двух типов городов до трех.
Однако в еще большем масштабе мост может привести к снижению разнообразия. Предположим, что до появления моста во всех странах было три типа городов: со 100 % жаворонками, со 100 % совами и со смесью 50/50 - во всех странах, кроме одной, рассматриваемой нами, в которой изначально были только первые два типа городов. Когда эта ранее уникальная страна строит мост, она становится такой же, как все остальные страны, и разнообразие в масштабах мира уменьшается.
Таким образом, мы видим, что страна с наименьшим внутренним разнообразием может вносить наибольший вклад в мировое разнообразие, поскольку она является таким изгоем.
