даже приближаться к римским лагерям. Если
только часовые не были слепы и глухи, любой шанс на внезапное нападение
исчез несколько часов назад. Едва ли имело значение добрался ли изгнанный
пьяница-хатт до Германика или нет. Но вожди, смущенные тем, что не
смогли встретится в назначенный час, настояли на попытке. Потеряв
контроль, Арминий громко обругал их задолго до того, как воины ушли. Он
глубоко вздохнул. Атака была отменена в тот момент, когда во вражеских
лагерях прозвучал сигнал тревоги. Жертв не было
Однако неужели он только что передал преимущество Германику?
Громкие возгласы легионеров, когда его воины отступали, были слышны
здесь, у реки. Вожди, которых он отчитывал, избегали его взгляда или
бросали в его сторону обиженные взгляды. Беспокойство грызло Арминия, но он сказал себе, что за последний месяц к его делу присоединилось более
тридцати пяти тысяч человек – это была достаточно большая цифра, чтобы
победить легионы Германика и, несмотря на угрюмое отношение вождей, ненависть воинов к Риму заставила бы их хорошо сражаться.
Идиставизо также хорошо подходило для этой цели. Недалеко от места
вчерашнего столкновения между Висургисом и холмистой линией холмов
лежала равнина. С востока она была ограничен лесистым склоном, его
ширина варьировалась на западе извилистым течением реки, а на севере и
юге – выступающими отрогами возвышенностей. Не все легионы
поместились бы в ограниченном пространстве, что значительно уменьшило
бы их численное превосходство, а его воины могли бы обрушиться на
римлян с трех сторон.
«Победа будет за нами», — подумал Арминий. Однако, как он ни
старался, он не мог подавить беспокойство о том, что совершает самую
большую ошибку в своей жизни.
Следующие два часа прошли в тумане. Арминий ездил туда-сюда, совещаясь с вождями и рассказывая им, как следует организовать воинов.
Даже с римлянами под рукой и предварительным соглашением, что они
будут подчиняться его указаниям, это была непростая задача. Вожди
подвергли сомнению тактику Арминия, и снова нескольких пришлось
переманивать на свою сторону. Ценное время было потрачено впустую на
уговоры и подхалимство. Измученный и разъяренный, он скакал галопом
между племенными группами и вскоре утомил своего коня. Мело, всегда
готовый, был под рукой, обменяв своего коня на коня Арминия. — Иди, —
сказал он. — Делай, что должен. Я буду здесь, с нашими людьми.
135
Арминий оставил своих людей и снова отправился поговорить с
Малловендом. Вождь марсов занимал центральное место в его планах. Его
костяк опытных телохранителей включал в себя одних из лучших воинов в
войсках Арминия. Марсы будут стоять в центре армии вместе с бруктерами и
остатками ангривариев, сталкиваясь с основным ударом римлян. Прямо за
ними, вверх по склону и укрывшись среди деревьев, херуски Арминия были
готовы добавить свои силы, когда придет время.
Он нашел Малловенда, стоящего в сотне шагов перед своими людьми, преднамеренный шаг, который показал каждому наблюдающему, что он
никого не боится. Чтобы подкрепить эту мысль, вождь марсов устроил своим
телохранителям состязание в метании копий, как будто они собрались на
праздник, а не на битву. Воздух был наполнен добродушным
подшучиванием. Делались ставки. «Не хватало только вина и жареного на
вертеле поросенка», — подумал Арминий, веселясь, несмотря на свои
опасения. — Кто выигрывает?
Отвернувшись от зрелища, Малловенд усмехнулся. — На данный
момент это равный поединок. Эта пара пробежала сто восемьдесят шагов. —
Он указал на двух воинов. Как и многих, жара заставила обоих раздеться до
пояса. Один был белобрысый и худощавого телосложения, но с хорошо
выраженными мышцами; другой был лохматый великан, в полтора раза
крупнее Малловенда. — Они большие соперники.
С кислым лицом великан расхаживал взад и вперед, заявляя
собравшейся толпе, что его следующее копье полетит так далеко, что
светловолосый воин вполне может отправиться домой. Кроткий ответ его
противника, что у него есть золотая монета, которая говорит об обратном, заставил собравшуюся толпу ликовать, но разозлил великана. Сжав кулаки, похожие на окорок, он бросился на светловолосого мужчину. Только
вмешательство других
