- не в последнюю очередь потому, что многие авторы и комментаторы явно ошибаются. Безусловно, общепринятые даты окончания исследований боевых действий - ноябрь 1920 года (разгром Красной Армии под Врангелем) или март 1921 года (формальное окончание военного коммунизма, введение НЭПа и мир с Польшей) - слишком ранние. Ведь политическая борьба с ПСР, меньшевиками и анархистами продолжалась еще много месяцев, как и кампания против церкви и борьба в деревне с крестьянскими повстанцами от Западной Сибири через Тамбов до Украины. Кроме того, хотя НЭП был провозглашен в марте 1921 года, условия гиперинфляции, нулевого роста и голода сохранялись еще много месяцев, и, как говорится в одном из недавних отчетов, "восстановление было отмечено только в следующем году"; поэтому те, кто рассматривает начало НЭПа как цезуру, испытывают трудности. Те, кто придерживается более расширенного географического взгляда на войны, иногда выбирают октябрь 1922 года в качестве даты их окончания - момент эвакуации белых из Владивостока на Дальнем Востоке. Но даже это не является ни точным, ни разумным, поскольку сопротивление белых партизан Красной армии в Якутии продлило боевые действия в Восточной Сибири по крайней мере до июня 1923 года. Кроме того, в начале 1920-х годов партизанская война против советской власти в Грузии также не прекращалась, достигнув пика лишь во всеобщем августовском восстании 1924 года. И если мы расширим наш взгляд оттуда, через Каспий в Среднюю Азию, то можно привести веские аргументы в пользу того, чтобы считать датой окончания июнь 1926 года. Это и будет датой окончания "российских" гражданских войн, хотя можно допустить, что другие представления о том, что представляли собой эти конфликты, могут предполагать и более поздние даты. Например, в одной влиятельной работе, посвященной этому периоду, борьба большевиков с крестьянством в революционную и сталинскую эпохи рассматривается как "единый великий конфликт в двух действиях, 1918-1922 и 1928-1933 гг.", лишь прерываемый "передышкой" НЭПа, своего рода "крестьянским Брест-Литовском" - перемирием, которое Москва всегда собиралась нарушить, как только оправится от ударов в первых раундах борьбы. Это интригующая концепция, но не следует впадать в ложную дихотомию, заключая, что, поскольку Сталин начал войну с крестьянством в 1928 году, Ленин лукавил, когда писал о НЭПе в 1921 году, Н. Осинский был прав, делая вывод, что эту политику следует принимать "всерьез и надолго". Как пояснил Ленин, "я думаю, что он совершенно прав":
Эта политика носит долгосрочный характер и проводится всерьез. Мы должны вбить это себе в голову и помнить об этом, потому что из-за привычки к сплетням распространяются слухи, что мы проводим политику целесообразности, то есть политического трюкачества, и что то, что делается, рассчитано только на сегодняшний день. Это неправда. Мы учитываем классовые отношения и смотрим на то, что должен сделать пролетариат, чтобы несмотря ни на что повести крестьянство по пути к коммунизму. Конечно, мы должны отступать, но мы должны относиться к этому очень серьезно и смотреть на это с точки зрения классовых сил. Рассматривать это как уловку - значит подражать обывателям, мелкой буржуазии, которые живы и действуют не только вне коммунистической партии.
Несомненно, на каком-то этапе, довольно отдаленном, Ленин намеревался вновь перейти в наступление на крестьянство - или то, что мы можем назвать, в свете того, что за этим последовало, крепостью деревни - но это не обязательно означает, что он намеревался сделать это в смысле тотального, фронтального нападения. Напротив, на собрании московских большевиков в октябре 1921 года он сказал:
Я хотел бы взять для аналогии один эпизод из Русско-японской войны... Эпизод, который я имею в виду, - это взятие Порт-Артура японским генералом Ноги. Главное, что меня интересует в этом эпизоде, - это то, что взятие Порт-Артура происходило в два совершенно разных этапа. Первый этап - это яростные штурмы, которые закончились неудачей и стоили прославленному японскому полководцу чрезвычайно больших потерь. Вторым этапом стал чрезвычайно тяжелый, крайне сложный и медленный метод осады, выполненный по всем правилам искусства. В конечном итоге именно этим методом была решена проблема захвата крепости. Изучая эти факты, мы, естественно, задаемся вопросом, в чем же заключалась ошибка первого способа действий японского генерала против крепости Порт-Артур? Были ли прямые атаки на крепость ошибкой?
... На первый взгляд, конечно, ответ на этот вопрос кажется простым. Если серия штурмов Порт-Артура оказалась неэффективной - а так оно и было, если потери, понесенные штурмующими, были крайне тяжелыми - а это тоже было неоспоримо, - то очевидно, что тактика немедленного и прямого штурма крепости Порт-Артур была ошибочной, и это не требует дополнительных доказательств. Однако, с другой стороны, легко понять, что при решении проблемы, в которой очень много неизвестных факторов, трудно, не имея необходимого практического опыта, с абсолютной уверенностью определить способ операции против вражеской крепости или даже сделать его приблизительное приближение. Это было невозможно определить, не выяснив на практике силу крепости, прочность ее укреплений, состояние гарнизона и т.д. Без этого даже самый лучший полководец, каким, несомненно, был генерал Ноги, не мог решить, какую тактику выбрать для взятия крепости. С другой стороны, успешное завершение войны требовало скорейшего решения проблемы. Кроме того, существовала большая вероятность того, что даже очень тяжелые потери, если бы они были неизбежны в процессе захвата крепости прямым штурмом, с лихвой компенсировались бы результатом; ведь это освободило бы японскую армию для операций на других театрах военных действий и позволило бы достичь одной из главных целей войны прежде, чем противник (русская армия) успел бы перебросить на этот далекий театр военных действий крупные силы, улучшить их подготовку и, возможно, добиться огромного превосходства.
Если проанализировать ход военных действий в целом и условия, в которых действовала японская армия, то можно прийти к выводу, что эти штурмы Порт-Артура были не только проявлением высшего героизма со стороны армии, которая оказалась способной выдержать такие огромные потери, но и единственно возможной тактикой, которая могла быть принята в условиях, существовавших в то время, то есть на момент начала военных действий. Следовательно, эта тактика была необходима и полезна, ибо без проверки сил практической попыткой взять крепость штурмом, без проверки силы сопротивления противника, не было бы оснований для принятия более длительного и тяжелого способа борьбы, который, в силу самой своей длительности, таил в себе ряд других опасностей. Рассматривая операции в целом, нельзя не признать, что первый этап, состоявший из прямых штурмов и атак, был необходимым и полезным этапом, так как, повторяю, без этого опыта японская армия не могла бы достаточно изучить конкретные условия борьбы... [Но] поскольку прежняя
