передвижение кочевников и пытались поселить их на свободных или малонаселенных землях.
Центральные власти уже были обеспокоены влиянием кочующего населения во внутренних провинциях. В период с 1600 года до середины XIX века происходило общее перемещение с равнин в горы, в основном для того, чтобы избежать нерегулярных требований дани и налогов, связанных с пограничными войнами. Постоянное присутствие кочевников усугубляло ухудшающееся ощущение безопасности.65 Перемещение населения, платящего налоги, в труднодоступные районы создавало проблемы как социального характера, так и безопасности. Бремя налогов ложилось на уменьшающееся население, усиливая его недовольство и сопротивление; горы служили не только убежищем, но и гостеприимной местностью для вооруженных банд. В периоды после войн XVI и XVII веков против Габсбургов разряженные крестьяне-мусульмане, завербованные в военизированные группы, бродили по сельской местности, создавая бандитские шайки, которые терроризировали сельскую местность.
Когда в XVIII веке граница отступила еще дальше, воины-кочевники, продолжавшие традиции гази и жившие за счет добычи, были вынуждены отступить, лишившись источника средств к существованию. Презрев сельскохозяйственные занятия, они перешли к разбойничьему промыслу и периодически подстрекали к восстаниям. К ним присоединились элементы местного крестьянства, протестовавшие против растущего налогового бремени. Так зародилось движение хайдуков (бандитов). Еще до национально-освободительных движений начала XIX века вооруженные банды подняли уровень насилия в этой обширной зоне осколков на новую высоту.
Османская империя столкнулась с аналогичными проблемами при защите своих исламских границ. В первые десятилетия XVII века туркменские миграции неоднократно становились причиной трений между османами и иранцами. Давно оспариваемая граница между Османской и Сефевидской империями была зоной раздробленности, населенной арабами, курдами, мусульманскими грузинами (аджарами) и лазами; не было и четкой линии, разделяющей суннитское и шиитское население. Население в основном было кочевым, поскольку климат региона был негостеприимен для оседлой жизни. И Османская империя, и империя Сефевидов стремились привлечь на свою сторону местные племена в ходе постоянных войн, которые велись между ними на протяжении полутора веков. Пастушеские кочевники под названием боз-улус практически парализовали работу османского правительства, когда иранцы контратаковали в ходе своей длительной войны с османами. После Зухабского мира 1639 года граница оставалась достаточно протяженной. Стабильная, хотя и не имевшая четких границ между Ираком и Ираном до двадцатого века.
После того как Мехмед II завоевал греческую империю Трапезунд, последнее из греческих государств-наследников Византии, большая часть христианского населения перешла в ислам суннитского толка. При османском правлении туркменские племена заняли прибрежные долины, вытеснив оставшихся греков в горные районы, где они оставались до тех пор, пока не произошел обмен населения после Первой мировой войны. Миграция туркменских кочевников в восточную Анатолию продолжалась в XVIII веке. Прибытие туркменов-чепни в VIII-X веках совпало с началом великой династии владык долины (деребеев). Долгое время они пользовались практически полной местной независимостью от османского центра власти, продолжая древнюю традицию, восходящую к византийским временам. Оказавшись на острие имперской экспансии, туркмены-кочевники все больше становились одним из самых дестабилизирующих социальных элементов не только в пограничных районах, но и в имперском центре власти.
На Южном Кавказе османская пограничная политика достигла большего успеха на побережье Черного моря, чем в горных районах Армении и Курдистана. Черкесы и грузины были вовлечены в торговую жизнь Черного моря, где доминировали турки, и поставляли высоко ценимых рабов для армий и гаремов султана. Но как только турки попытались вытеснить иранцев с горных территорий, они столкнулись с жестким сопротивлением горных племен. Впоследствии русские, к своему огорчению, унаследовали это сопротивление при создании безопасной южной границы.
Третий важный перелом в османской концепции границ произошел в конце XVIII века. Отвоевание Белграда у Габсбургов в 1739 году стало последним рывком османской экспансии, за которым последовал период обманчивого спокойствия на западных балканских и дунайских рубежах, завершившийся массированной интервенцией России на границах. Этот драматический переломный момент в борьбе за пограничные земли рассматривается в главе 4.
Иранские империи
В Иране ранний этап государственного строительства при династии Сефевидов, как и при Османской империи, был начат кочевым военным предприятием, действовавшим в пограничных условиях. Как и преемники Каджаров, основателями династии были тюркские племена с богатых пастбищных земель иранской пограничной провинции Азербайджан на Южном Кавказе. Сохраняя связь со своим кочевым наследием, они придерживались веры в радикальные и хилиастические секты, относящиеся к шиитской ветви ислама. Династия Сефевидов, как и ее имперские предшественники, столкнулась с угрожающим нома-дическим присутствием на своих границах с трех сторон: с кавказского перешейка, с севера - со стороны туркмен и с северо-востока - со стороны афганцев. Защита и расширение границ зависели от способности харизматичных тюркских племенных вождей, таких как шах Исмаил и шах Аббас, завоевывать внешние земли, сочетая военное мастерство с универсалистскими претензиями на шиитское мессианство. Племенные союзы менялись в зависимости от условий на границе. Курды, в частности, были печально известны тем, что меняли лояльность. Шахсеванская племенная конфедерация обратилась к трансграничному бандитизму, когда их традиционный образ жизни оказался под угрозой, а их пастбищная территория была разделена после двух русско-иранских войн в первой четверти XIX века. К началу XX века они стали одной из самых нестабильных социальных групп в Иране. В начале XX века четверть населения все еще вела кочевой образ жизни. По словам одного из ведущих авторитетов: "племенные группы занимали границы Ирана на протяжении веков, потому что периферия государственной власти находилась там, где племенные образования процветали, а племенные группы выживали".
Помимо племенных границ, существовало также несколько религиозных границ: шииты-сунниты на западе, с османами, и в Закаспийской области с узбеками; и исламы-христиане на Кавказе, с Грузией. Однако и здесь конфессиональные границы не были жесткими, хотя ранние Сефевиды пытались обратить в свою веру нешиитское население. Существование мистических сект суннитского ислама добавило еще одну сложность к религиозным границам Ирана. Хотя их преследовали, они выжили среди племен в приграничной зоне. Там они стали участвовать в частых восстаниях против власти централизованного государства. Проходя через пояс зон осколков, иранские границы были одними из самых плохо охраняемых, пористых и нестабильных среди исламских государств, да и во всей Евразии.
Хотя понятие "Ираншахр" было столь же расплывчатым и меняющимся, оно, тем не менее, сохранилось со времен падения Сасанидской империи до наших дней. Она была очень широкой, без привязки к этническим или религиозным границам. Как и в Османской империи, идея постоянно расширяющейся границы преобладала среди правителей вплоть до XIX века. На пике своего развития в 1660-х годах Ираншахр простирался на востоке от оазиса Мерв в Трансоксении и Кандагарине в Афганистане до Дагестана, Армении и Курдистана на западе. Временами эта концепция была пронизана манией
