религиозных преданий. Прежде всего, это миф о сотворении мира. В начале был Хаос. "В то время, когда вверху еще не было ничего, называемого небом, а внизу еще не было ничего, называемого землей, Апсу, Океан, который сначала был их отцом, и Тиамат, Хаос, который породил их всех, смешали свои воды в одну". Все постепенно начало расти и приобретать форму, но внезапно богиня-чудовище Тиамат вознамерилась уничтожить всех остальных богов и сделать себя - Хаос - верховной. Произошла могучая революция, в ходе которой был разрушен весь порядок. Тогда другой бог, Мардук, убил Тиамат ее же лекарством, запустив ураган ветра в ее рот, который она открыла, чтобы проглотить его; затем он вонзил свое копье в раздувшийся от ветра пупок Тиамат, и богиня Хаоса взорвалась. Мардук, "вернув себе спокойствие", говорит легенда, разделил мертвую Тиамат на две продольные половины, как рыбу для сушки; "одну из половин он подвесил на высоте, и она стала небом; другую половину он расстелил у себя под ногами, чтобы образовать землю".77 Это все, что мы пока знаем о сотворении мира. Возможно, древний поэт хотел сказать, что единственное творение, о котором мы можем что-то знать, - это замена хаоса порядком, ведь в конечном итоге именно в этом заключается суть искусства и цивилизации. Однако следует помнить, что победа над Хаосом - это всего лишь миф.*
Переместив небо и землю на место, Мардук взялся замесить землю своей кровью и таким образом создать людей для служения богам. Месопотамские легенды различались по поводу того, как именно это было сделано; в целом они сходились на том, что человек был создан божеством из куска глины. Обычно они представляли его живущим сначала не в раю, а в звериной простоте и невежестве, пока странное чудовище по имени Оаннес, наполовину рыба, наполовину философ, не научило его искусствам и наукам, правилам основания городов и принципам права; после этого Оаннес погрузился в море и написал книгу об истории цивилизации.79 Однако вскоре боги стали недовольны созданными ими людьми и послали великий потоп, чтобы уничтожить их и все их творения. Бог мудрости Эа сжалился над человечеством и решил спасти хотя бы одного человека - Шамаш-Напиштима и его жену. Разразился потоп, люди "заполонили море, как икра рыб". Тогда боги вдруг заплакали и заскрипели зубами от собственной глупости, спрашивая себя: "Кто же теперь принесет привычные жертвы?" Но Шамаш-Напиштим построил ковчег, пережил потоп, расположился на горе Нисир и выпустил голубя-разведчика; теперь он решил принести жертву богам, которые приняли его дары с удивлением и благодарностью. "Боги вдыхали запах, боги вдыхали превосходный запах, боги собирались, как мухи, над жертвоприношением".80
Милее этого смутного воспоминания о каком-то катастрофическом наводнении - растительный миф об Иштар и Таммузе. В шумерской форме сказки Таммуз - молодой брат Иштар; в вавилонской форме он то ее любовник, то сын; обе формы, похоже, вошли в мифы о Венере и Адонисе, Деметре и Персефоне и сотню разрозненных легенд о смерти и воскрешении. Таммуз, сын великого бога Эа, - пастух, пасущий свое стадо под огромным деревом Эрида (которое покрывает своей тенью всю землю), когда Иштар, всегда ненасытная, влюбляется в него и выбирает его в супруги своей юности. Но Таммуз, подобно Адонису, насмерть растерзан диким вепрем и, как и все мертвые, спускается в темный подземный Аид, который вавилоняне называли Аралу и правителем которого поставили ревнивую сестру Иштар - Эрешкигаль. Иштар, безутешно скорбя, решает спуститься в Аралу и вернуть Таммуза к жизни, омыв его раны в водах целебного источника. Вскоре она появляется у ворот Аида во всей своей властной красе и требует войти. Скрижали энергично рассказывают эту историю:
Когда Эрешкигаль услышала это,
Как при срубании тамариска (она задрожала?).
Как при срезании тростника (она дрожала?).
"Что тронуло ее сердце, что взволновало ее печень?
Хо, вот, этот (желает ли) жить со мной?
Есть глину как еду, пить (пыль?) как вино?
Я оплакиваю мужчин, которые оставили своих жен;
Я плачу о женах, вырванных из объятий своих мужей;
Ибо малые (отсечены) прежде времени.
Иди, привратник, открой ей ворота,
Поступи с ней согласно древнему указу".
Согласно древнему указу, никто, кроме обнаженных, не должен входить в Аралу. Поэтому у каждых из ворот, через которые должна пройти Иштар, хранитель лишает ее какой-нибудь одежды или украшения: сначала короны, потом колец в ушах, потом ожерелья, потом украшений с груди, потом многосоставного пояса, потом блесток с рук и ног и, наконец, набедренной повязки; и Иштар, изящно протестуя, уступает.
Когда Иштар спустилась в землю невозврата,
Эрешкигаль увидела ее и была разгневана ее присутствием.
Иштар без раздумий бросилась к ней.
Эрешкигаль открыла рот и произнесла
Намтару, ее посланнику. . . .
"Иди, Намтар, (заточи ее?) в моем дворце.
Пошлите против нее шестьдесят болезней,
Заболевание глаз,
Болезнь бока к боку,
Болезнь стопы на ее ноге,
Болезнь сердца против ее сердца,
Болезнь головы против ее головы,
Против всего ее существа".
Пока Иштар задержана в Аиде этими сестринскими заботами, земля, лишенная вдохновения ее присутствия, невероятным образом забывает все искусства и способы любви: растение больше не оплодотворяет растение, растительность чахнет, животные не испытывают тепла, мужчины перестают тосковать.
После того как владычица Иштар спустилась в страну невозврата,
Бык не запрягал корову, осел не подходил к ней;
К служанке на улице не подходил ни один мужчина;
Мужчина спал в своей квартире,
Горничная спала одна.
Население начинает уменьшаться, и боги с тревогой отмечают резкое сокращение числа приношений с земли. В панике они приказывают Эрешкигаль освободить Иштар. Это было сделано, но Иштар отказывается вернуться на поверхность земли, если ей не будет позволено забрать с собой Таммуза. Она одерживает победу, с триумфом проходит через семь ворот, получает набедренную повязку, бляхи, пояс, нагрудные украшения, ожерелье, кольца для ушей и корону. С ее появлением растения вырастают и расцветают, земля наполняется пищей, а все животные возобновляют дело воспроизводства себе подобных.81 Любовь, которая сильнее смерти, возвращается на свое законное место повелителя богов и людей. Для современного ученого это всего лишь восхитительная легенда, с восторгом символизирующая ежегодную смерть и возрождение земли и всемогущество Венеры, которое Лукреций должен был воспеть в своем сильном стихе; для вавилонян это была священная история, в которую свято верили и ежегодно отмечали день траура и плача по умершему Таммузу, а затем буйное ликование по поводу его воскресения.82
Тем не менее вавилонянин не получал никакого удовлетворения от идеи личного бессмертия. Его религия была земной, практической; когда
