мы хотели выплачивать определенные суммы, нам не нужно было заявлять об этом в годовом отчете".
Однако уже в конце 1990-х годов эти преимущества стали исчезать. Такие законодательные акты, как Конвенция о борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществлении международных коммерческих сделок, принятая в 1997 году членами ОЭСР, и Конвенция ООН против коррупции, принятая в 2003 году, усложнили выплату комиссионных или взяток. А ценность информации, получаемой Glencore, о состоянии мировой экономики снизилась, поскольку новости и информация стали дешевле и доступнее. Есть некоторые преимущества, но мы знали, что этому придет конец", - говорит Уайлер. По моему мнению, компания просто стала слишком большой, чтобы оставаться частной".
В то же время общественный резонанс, вызванный IPO, привел к такому эффекту, который трейдеры Glencore едва ли могли предвидеть. Шахтеры, нефтяные компании, фермеры, нефтепереработчики и производители, которые были поставщиками и покупателями Glencore, всегда знали, что компания делает деньги, но до IPO им не приходилось задумываться о том, сколько денег она зарабатывает. Это придало актуальность вопросу о том, не делаются ли эти деньги за их счет. И Glencore не просто приоткрыла завесу тайны: ее IPO сделало невозможным игнорирование прибыльности трейдинговой индустрии в целом.
У вас всегда была напряженность в отношениях с клиентами: "Если вы честно торгуете, то почему вы так много зарабатываете на всем?" - говорит Дэвид Иссрофф, который до 2006 года возглавлял отдел ферросплавов Glencore. По его словам, до IPO "люди знали, что мы делаем деньги; ... никто не знал, в каких масштабах".
Это был привычный аргумент против выхода на биржу - по сути, это была основная причина, по которой некоторые сырьевые трейдеры решили отказаться от IPO. По словам одного из руководителей того времени, в 1940-х годах компания Philipp Brothers считала, что информация о ее балансе и годовой прибыли относится к "той же категории секретов, что и разработка атомной бомбы". Однако впоследствии компания изменила свою позицию и стала одним из первых примеров публично торгуемого сырьевого трейдера, когда в 1960 году она объединилась с зарегистрированной на бирже Minerals & Chemicals Corporation.
Более того, публичность означала, что, если что-то пойдет не так, это будет показано во всех подробностях на публичной сцене. Глазенбергу не пришлось долго ждать, чтобы убедиться в этом: даже когда компания готовилась к IPO, цена на хлопок взлетела до исторического максимума. Glencore, относительно недавно вышедшая на рынок хлопка, оказалась не на высоте. Когда Глазенберг впервые в качестве публичной компании пришел объявить результаты за весь год, ему пришлось раскрыть убытки от торговли хлопком, превышающие 330 миллионов долларов. Аура непобедимости трейдеров Glencore, так тщательно культивируемая во время IPO, была разрушена.
Хуже было только через пару лет после того, как Глазенберг заключил сделку по приобретению Xstrata. В 2015 году цены на сырьевые товары, от нефти до меди, упали на фоне замедления роста экономики Китая, в то время как многие инвестиции эпохи бума приносили плоды в виде увеличения производства. Благодаря страсти Глазенберга к экспансии долговая нагрузка Glencore была высока, и хедж-фонды начали делать ставки против акций компании.
Глазенберг был взволнован. Несколько недель компания хранила молчание, в то время как цена ее акций падала. Затем, нехотя, Глазенберг одобрил план выпуска новых акций, продажи активов и погашения задолженности. В течение нескольких недель казалось, что этого может быть недостаточно. Однажды цена акций компании упала на 29 % за один день - необычное падение для голубой фишки, входящей в индекс FTSE 100. В конце концов, рынок развернулся, и цена акций Glencore восстановилась, но это был тяжелый опыт, через который компания, возможно, не прошла бы, будь она частной.
Это был назидательный урок о негативных сторонах публичного листинга, и он был не единственным среди сырьевых трейдеров. Гонконгский торговый дом Noble Group, , основанный бывшим торговцем металлоломом Ричардом Элманом, пережил впечатляющее падение после того, как бывший сотрудник начал утверждать, что компания использовала бухгалтерские уловки для завышения прибыли. Неприятности компании проходили на глазах у общественности. Каждая новая проблема вызывала шквал газетных публикаций и обморок в цене акций Noble; в конце концов компания была поглощена кредиторами.
Подобные истории привели многих трейдеров к выводу, что сырьевая торговля лучше всего работает в партнерстве. Это бизнес, который не должен быть публичным", - говорит Дэвид Тендлер, бывший исполнительный директор Philipp Brothers. Действительно, ни один крупный трейдер не последовал за Glencore на публичные рынки. Те, кто к середине 2000-х годов оставался частным, приняли сознательное решение остаться таковыми. Vitol рассматривала идею IPO в начале 1980-х годов, вплоть до найма инвестиционного банка Kleinwort Benson, который предложил оценку в 650-750 миллионов долларов. В 2006 году компания снова рассматривала возможность найма банка для изучения возможности выхода на биржу, но в итоге решила отказаться от этого. Louis Dreyfus также в течение короткого времени рассматривала возможность IPO.
Другие по-прежнему решительно выступают против этой идеи. Самое большое наше преимущество заключается в том, что у нас почти 700 акционеров компании. Их деловые интересы совпадают с интересами компании", - говорит Джереми Вейр, генеральный директор Trafigura.
Среди всех крупных трейдеров именно Cargill лихорадочнее всего старалась избежать выхода на биржу. Более века компания принадлежала семьям Каргилл и Макмиллан, потомкам пионеров зерновой торговли.
Затем, в 2006 году, скончалась Маргарет Каргилл, внучка основателя компании. Маргарет была одной из самых богатых женщин Америки, но большая часть ее состояния была связана с долей в 17,5 % акций Cargill. После ее смерти основанные ею благотворительные организации решили воспользоваться своими инвестициями. Они начали лоббировать торговый дом, чтобы организовать IPO, по крайней мере, для доли Маргарет в бизнесе.
Остальные члены семей Cargill и MacMillan были категорически против этой идеи. В течение пяти лет между различными группами акционеров Cargill бушевал закулисный конфликт. В конце концов компания нашла решение: она выкупила долю Маргарет в Cargill у благотворительных организаций, которые она основала. В обмен на это благотворительные организации получили акции Mosaic, публичной компании по производству удобрений, контрольный пакет которой принадлежал Cargill, на сумму почти 9,4 миллиарда долларов. Другие акционеры Cargill и семья Макмилланов получили еще 5,7 миллиарда долларов в виде акций Mosaic. Сделка решила две проблемы компании: удовлетворила запросы благотворительных организаций, основанных Маргарет, и позволила собрать миллиарды долларов для остальных акционеров семьи, тем самым ослабив потенциальную поддержку будущего IPO. Кроме того, впервые была дана публичная оценка самой компании Cargill - около 53,5 млрд долларов. "Это, пожалуй, лучшее доказательство того, что семья стремится оставаться частной", -
