ранними стадиями, из которых они проистекают.
Родители часто думают о себе как о людях, частично и в некотором роде выживших в своих детях. Я полагаю, что это чувство викарного выживания усиливается, если ребенок разделяет или воплощает некоторые из глубочайших ценностей родителя, и если характер ребенка частично сформировался в результате его взаимодействия с родителем и проявления характера родителя в этом взаимодействии. Когда наше влияние на результат проходит через осадок нашего морального облика, а затем просачивается сквозь слои наших активных усилий и сознательного опыта в богатом взаимодействии и участии, нам становится легче рассматривать результат, который он формирует, как пропитанный нашей собственной сущностью и как, действительно, своего рода продолжение или отросток нашей души - плод, висящий на нашей собственной ветви.
Автор книги может испытывать подобное чувство, частично сохранившееся в его произведении, чего не будет в той же степени у человека, который нанимает писателя-призрака и тем самым вызывает к жизни эквивалентную книгу.
Это говорит о том, что при рассмотрении вопроса о том, на какие улучшения следует направить усилия, мы должны думать о "наших способностях к автономному принятию решений" в широком смысле: включая не только, например, способность принимать взвешенные решения о различных вариантах медицинских или технологических процедур, но и более общий набор интеллектуальных и эмоциональных способностей к "самоавторству" - к подлинному формированию наших жизней и траекторий развития активным образом, вместе с другими людьми, о которых мы заботимся и с которыми у нас глубокие отношения, в противоположность простому плыву по течению, или манипулированию рыночными силами, или случайному отталкиванию от стимулов, в создании которых мы не принимали особого участия.
Еще один фактор, который может способствовать чувству выживания через наших детей, - это то, что мы можем жить в их памяти и в их сердцах. Этот фактор также актуален в случае нашей постчеловеческой метаморфозы. Мы уже упоминали о памяти и о том, как ее укрепление на ранних этапах процесса трансформации может помочь нам противостоять эрозии личной непрерывности. Мы также упоминали о привязанности, которую мы можем испытывать к нашим будущим "я", - о том, как усиление нашего терпения и снижение скорости дисконтирования будущих благ позволит нам двигаться в более неторопливом и сохраняющем идентичность темпе (и чувствовать больше цветов по пути). К этому добавляется еще одно необходимое условие - ответная симпатия со стороны наших будущих "я". Это зеркальное отражение заботы, направленной на будущее: забота, направленная на наше прошлое. Мы можем подтолкнуть наше развитие таким образом, чтобы повысить вероятность того, что наши будущие "я" будут заботиться о нашем нынешнем благополучии так же, как мы сейчас заботимся об их: чтобы они почитали нас и вспоминали с той любовью и благодарностью, с которой мы, например, надеемся, что нас будут помнить наши дети - возможно, даже до установления равенства между нашими проспективными и ретроспективными заботами.
Интересно, оглянутся ли такие межвременные, более единые "я" на таких существ, как мы, какими мы являемся сейчас, и пожалеют о нашей расколотой природе. В один миг мы отступаем от другого. Сегодня мы проедаем завтрашнее наследство в лени, похоти или обжорстве... а завтра, скорбя на фоне разрушенных перспектив, пускаем стрелы ненависти, отвращения и сожаления в своего предшественника, замышляя тот же трюк против следующей по времени части. Не похожи ли мы на гидру, воюющую сама с собой, каждый из головных братьев которой огрызается и выхватывает другие проявления своего существа?
У кого-то есть вопрос.
Студент: Да. Интересно, если бы мы действительно стали темпорально нейтральными... Это кажется немного кумбайей. Я имею в виду, не будет ли это само по себе очень радикальным изменением, которое разрушит цель убедиться, что наша личная идентичность сохраняется?
Бостром: Ну, возможно. Я думаю, вы задаете два вопроса. Один вопрос заключается в том, хорошо ли быть темпорально нейтральным - не заставит ли это, например, человека (как бы) парить над своей жизнью, а не быть полностью погруженным в нее? Другой вопрос заключается в том, что даже если временная нейтральность может быть хороша, будет ли трансформация из тех существ, которыми мы являемся в настоящее время, в существа, которые являются временной нейтральностью, включать в себя настолько радикальные изменения, что это сильно разрушит нашу личную идентичность?
Я не думаю, что у нас есть ответы на эти вопросы. Однако нам не нужно идти к полной нейтральности по времени, по крайней мере, не сразу. Мы можем просто немного приблизиться к этому. Я полагаю, что если мы рассмотрим этот вопрос более внимательно, то обнаружим, что нейтральность ко времени - это не что-то одно, а целый кластер отдельных черт. Например, у нас может быть одно отношение к будущему, когда мы отстраняемся и спокойно размышляем о наших главных целях в жизни, и совсем другое, когда мы находимся в разгаре какой-то деятельности и временно отгораживаемся от будущего, чтобы полностью присутствовать в настоящем. Это говорит о том, что есть возможность направить любые корректировки, которые мы вносим, чтобы обойти некоторые из тех компромиссов, на которые вы указываете. В некотором смысле мы можем захотеть остаться раскольниками, но в идеале не отказываясь от преимуществ межвременного сотрудничества и общения, которые можно было бы получить, став менее нетерпеливыми.
Я упомяну еще одно соображение, которое стоит иметь в виду в данном контексте, когда мы размышляем о целесообразности начала процесса трансформации, который в конечном итоге может привести к тому, что мы станем совсем не теми существами, которыми являемся сейчас: Любовь не обязательно пропорциональна сходству. Это относится и к любви к себе. Мы можем испытывать более глубокую симпатию и сильнее отождествлять себя с будущей лучшей версией себя - той, которая реализует многие наши надежды и чаяния, - чем с будущей версией себя, более похожей на ту, что мы есть сейчас. Подобно этому родители могут проявлять к своим детям даже больший благоразумный интерес, чем к собственной персоне.
Outriders
Как и в случае с индивидуумом, так, возможно, и с цивилизацией: ее наиболее желательная траектория не обязательно должна быть той, которая наиболее быстро и уверенно ведет к наилучшему состоянию. Вместо этого идеальная траектория может пролегать по более живописному маршруту, более медленному и извилистому. Она будет избегать чрезмерных ускорений, которые рискуют нанести травмы пассажирам или разрушить традиции, связывающие нас с нашим общим прошлым. Возможно, лучшей траекторией для нас - индивидуальных и коллективных - будет та, где мы не просто пассажиры, а где мы по очереди садимся за руль,
