его, братья! — воскликнул Тулл.
Пизон и его товарищи взялись за дело. Подняв крест, они вставили его
основание в отверстие на вершине кургана. Четверо мужчин положили его
себе на плечи так, чтобы он был почти параллелен земле, а Пизон и Метилий
встали напротив них. Взяв каждый по веревке, пара потянула на счет три.
Поддерживаемый снизу четырьмя солдатами, которые шли вверх по кургану, пока Пизон и Метилий поднимали его, крест вошел в основание.
Когда крест поднялся в вертикальное положение, поднялись бурные
крики. Энергичными руками Пизон и его спутники передвинули камни
вокруг основания креста, чтобы поддержать его. Закончив, они развязали
веревки и отошли.
Германик щелкнул пальцами, и писец поспешил вперед с пергаментом
из телячьей кожи. Когда Германик развернул его, воцарилась выжидательная
тишина – даже Тулл почувствовал прилив возбуждения.
— Этот алтарь был построен в честь сегодняшней знаменитой победы
и посвящен славе богов Марса, Юпитера и Августа. В этом месте германские
племена были разбиты – убиты тысячами. Херуски. Ангриварии. Марсы.
Сугамбры. Узипеты. Хатты. Бруктеры. Долгубнии – все побеждены армией
Тиберия Цезаря! — Германик огляделся, ловя взгляды одного человека за
другим. — Вы сделали это – все вы!
— ТИ-БЕР-ИЙ! ТИ-БЕР-ИЙ! ТИ-БЕР-ИЙ!
Германик с довольным видом слушал приветствия солдат.
Тулл украдкой посмотрел на старших офицеров. Цецина и остальные
казались счастливыми, но у Туберона было лицо, от которого молоко бы
свернулось. Все, что мог видеть этот придурок, думал Тулл, это его, стоящего рядом с наместником. Туберон не мог понять, что Германик
признавал достижения своих солдат, чем еще больше привязывал их к себе.
Крики легионеров постепенно стихли. Когда воцарилась тишина, Германик снова заговорил. — Наши потери сегодня были легкими, слава
богам. Пало менее тысячи наших солдат, а противник потерял более чем в
семь раз больше. Тяжелой потерей для нас стала смерть примипила Бассия из
Пятого легиона. Он был прекрасным офицером, прослужившим империи
почти сорок лет. Он никогда не будет забыт. Германик склонил голову, выказывая свое почтение.
159
Его копировали все, даже командиры.
Горе Тулла, сдерживаемое до сих пор, вырвалось наружу. «Покойся с
миром, Бассий, старый друг», — подумал он. Тулл уже решил сжечь тело
Бассия у основания тропея позже вечером. О погребении не могло быть и
речи. Местные племена, пришедшие осквернить алтарь, выкопают его и
изуродовали тело. Вместо этого Тулл и его люди будут смотреть, как пламя
поглотит тело Бассия, как это делали римляне в древности. Когда они
вернутся в Ветеру, у него будет красивая надгробная плита на дороге, ведущей из форта легиона, – об этом позаботится Тулл.
— Поскольку армия все еще находится в состоянии войны, Пятому
легиону нужен новый примипил.
Сердце Тулла подпрыгнуло в груди – Германик смотрел прямо на него.
— Я не могу представить лучшего офицера для этой должности, чем
центурион Луций Коминий Тулл.
Среди собравшихся солдат раздался громкий гул согласия. Туберон
выглядел так, будто проглотил осу.
Еще более смущенный, чем когда-либо, Тулл устремил взгляд на землю
перед ногами Германика.
— Подойди, центурион! — приказал Германик.
Тулл двинулся вперед, осознавая, что каждая часть его тела покрыта
пылью и запекшейся кровью. — ГОСПОДИН! — взревел он и вытянулся по
стойке смирно.
Взгляд Германика прошелся по наблюдавшим легионерам, а затем он
произнес — Властью, данной мне, я назначаю тебя примипилом славного
Пятого легиона.
Когда солдаты громко закричали в знак одобрения, Германик добавил
— Служи так же хорошо, как Бассий.
— Я сделаю все что в моих силах, господин!
— Я знаю, что ты это сделаешь, — сказал Германик с улыбкой.
— Одна просьба, господин. — Как бы рискованно это ни было, он
должен был ковать железо, пока горячо.
Германик поднял бровь. — Да?
— Я бы попросил перевести некоторых из моих людей в Первую
центурию, господин. Солдат, которые были в Восемнадцатом. — Тулл
облизал пересохшие губы.
— После того, от чего ты их спас, не мне вас разлучать. — На лице
Германика отразилось настоящее уважение. — Бери столько, сколько
пожелаешь.
160
— Спасибо, господин. — Слезы навернулись на глаза Тулла. Он думал, что вполне уместно, чтобы Пизон, Метилий и остальные его люди из
Восемнадцатого разделили с ним эту победу.
Глава XXIV
Пизон и его товарищи растянулись возле своей палатки. Было слишком
жарко,
