если я разревусь прямо здесь, Элиза никогда мне этого не забудет.
– Эй. – Она хватает мою руку и пишет «УНИЧТОЖАТЬ МУЖИКОВ» на моем предплечье большими черными буквами. – Если он не знает, что потерял, то он тебя с самого начала не заслуживал.
Да. Она права. Так говорят настоящие подруги. Даже если это не помогает. Потому что мне уже больно, и сердце не перестает болеть много дней подряд, как отравление, при котором тебе должно стать хуже, прежде чем оно пройдет. Час или два посреди ночи ты думаешь, что яд вышел из тебя до конца, а потом скручиваешься пополам в агонии, молясь всем богам сразу, чтобы это прекратилось.
Я и не думала, что мне будет так больно потерять Эр Джея. Кто бы мог подумать.
Вернувшись домой, я хочу исключительно одного – запереться в комнате и включить громкую музыку, но, разумеется, папа ждет меня на кухне с возмущенным видом.
– Что? – спрашиваю я, роняя сумку на кухонный стол.
– Ты же знаешь, что мне это не нравится.
Я давлю вздох.
– Давай не будем, ладно? Мне еще домашку делать.
– Нет, Слоан, как раз будем. – Он кивает на стул, говоря мне сесть. Все указывает на редкостно невеселый разговор.
– Не расскажешь мне, почему Кейси приехала домой на такси?
Я откидываюсь на спинку стула. Вопрос меня раздражает, так как в нем нет никакого смысла.
– Предполагаю, что ты уже знаешь ответ.
– Мне звонили из Святого Винсента и сказали, что тебя уже несколько раз оставляли после уроков.
– В чем вопрос-то?
– Ты давай характер мне свой тут не показывай. – Как бы явно я ни демонстрировала, что нахожусь здесь против своей воли, он непринужденно тянется за чашкой чая. – Что происходит, Слоан? Такое поведение в классе на тебя не похоже.
– Откуда ты знаешь, что на меня похоже? – резко спрашиваю я с мрачным смешком. – Ты когда последний раз спрашивал у меня что-нибудь обо мне?
Последняя колонна, державшая мое терпение, переламывается пополам. Как тоненькая трещинка в опоре моста, которая стойко выносит года пробок, плохой погоды и пренебрежения, пока однажды утром не отправляет всех водителей в ущелье.
– Ты внезапно решил побыть родителем и начать проявлять интерес к моей жизни, как будто я не успела уже превратиться в полноценного взрослого человека, почти полностью независимого от тебя?
Застывший с кружкой в руке папа явно ошарашен взрывом моих эмоций.
– Это еще что за новости?
– У меня есть вопрос получше. Когда ты последний раз интересовался, как у меня дела в школе? Завела ли я новых друзей? Удивит ли тебя, если я скажу, что никогда?
– Слоан…
– Нет уж, папа, это ты меня сюда притащил. – Я прекрасно чувствую, как поры обжигает жаром. Мои уши пылают. Годы безнадзорности и ненависти волной выплескиваются из глубокого колодца серьезных проблем отцов и дочерей. Давно пора. – Ты всегда ясно давал мне понять, что мои чувства в этом доме ничего не значат. Я должна заткнуться и играть свою роль. Быть сильной дочкой, которая никогда не просит о помощи и не снимает маску, ведь, не дай бог, я не смогу постоянно тащить потребности всех остальных на своих плечах, это же будет катастрофа.
Он широко распахивает глаза.
– Я тебя никогда не просил…
– Серьезно? «Слоан, Кейси – твоя ответственность. Ты ее старшая сестра». И это еще ладно. Я хочу ее поддержать, конечно, хочу. А твоя работа здесь какая? Я чья ответственность? – К своему ужасу, я слышу, как мой голос ломается. – Да, конечно, иногда ты притворяешься. Изображаешь из себя защитника и отпугиваешь моих парней, как будто тебя волнует моя честь, хотя на самом деле ты, небось, просто боишься, что я залечу от одного из этих богатеньких мальчиков и ты потеряешь работу, угадала?
У него отвисает челюсть.
– Это не…
– А мои чувства что? – перебиваю я. – Они когда будут считаться?
– Если бы ты со мной поговорила, – начинает он, нахмурившись и сложив руки.
– Я не одна из твоих учеников. Я не должна записываться на прием, чтобы добиться внимания собственного отца.
– Возможно, я был занят, – признает он, словно бы пытаясь меня утихомирить, но как-то не похоже, чтобы он действительно что-то понял. Ни капли. – Но это не значит, что мне все равно. Ты всегда хотела иметь личное пространство. Общение – это вещь, работающая в две стороны.
Ну да. Конечно, он придумает, как обвинить во всем меня. Не может же быть, чтобы это он что-то сделал не так. Нет, это я просто недостаточно старалась.
Я с трудом встаю на ноги.
– Куда ты пошла? Мы еще не договорили, Слоан.
Закидываю сумку на плечо. Если я еще хоть минуту тут просижу, то что-нибудь сломаю.
– Новостная сводка специально для тебя, пап: я встречалась с Эр Джеем Шоу за твоей спиной. И он мне очень нравился. Но теперь мы расстались, и вместо того, чтобы дать мне прореветься и сожрать ведерко мороженого, ты хочешь, чтобы я улыбалась и притворялась, будто все хорошо. Так вот, меня достало. Я увольняюсь. Хватит с меня.
– Я даже не знал, что ты так себя чувствуешь. – Он с глубоким вздохом прочищает горло. – Возможно, ты права. Я всегда верил в то, что ты справишься сама. Что я тебе не нужен.
Я смотрю на него и позволяю годам презрения проступить на лице.
– Девочке всегда нужен ее отец, – говорю я, уходя.
Зайдя в комнату, я хлопаю дверью, падаю на кровать и стискиваю в кулаках подушку до тех пор, пока она не начинает трещать по швам, а мои пальцы не немеют. Тогда я утыкаюсь в ткань лицом и реву.
Признания должны залечивать душу, но моя полна дыр. То, что я так сломалась на глазах отца, никак не принесло мне облегчения. И каждый раз, глядя на телефон и не видя на нем сообщения от Эр Джея, я проклинаю себя за то, что мне не все равно. Знала же, что нельзя влюбляться в чужаков из леса.
Сколько раз мне еще придется открыть сердце понапрасну, прежде чем я выучу, что это только сделает мне больно?
– Слоан? – Осторожный стук в дверь. Сестра.
– Уйди, – глухо бубню я в подушку.
– Нет. Я захожу.
Не дожидаясь моих протестов, Кейси врывается в комнату, притормаживая только чтобы закрыть за собой дверь. Потом она садится рядом на кровать и достает мое лицо из подушки.
– Эй, – мягко говорит она. – Ты в порядке?
У меня вырывается булькающий истеричный смех.
– Вообще ни разу.
– Пожалуй, это был риторический вопрос.
Я
