поднимаю голову и вижу, как ее губы трогает улыбка. Я почти смеюсь в ответ, на этот раз искренне, но тут вспоминаю, почему вообще реву. Почему Эр Джей не может меня терпеть.
Кейси, видимо, замечает что-то в моих глазах, поскольку настороженно хмурится.
– Что такое?
Я медленно выдыхаю.
– Я переспала с Фенном в прошлом году.
Пауза.
Потом она пожимает плечами.
– Я знаю. Он мне сказал.
Сила чистой ярости швыряет меня в сидячее положение.
– Он тебе сказал? – рычу я. – Серьезно? Он развел из этого такую драму, не хотел говорить ни тебе, ни Эр Джею – из-за чего я, мать его, и потеряла Эр Джея вообще – а теперь он, значит, об этом разговаривает?! Когда?
– В воскресенье.
Я хмурюсь.
– Ты знала уже три дня и молчала? Почему?
– Ждала, пока ты сама скажешь, – говорит Кейси и опять пожимает плечами. – Подумала, поговорим об этом, когда ты будешь готова.
– Да не о чем тут говорить, – признаюсь я, и мое горло сжимается от стыда. – Это было один раз. Мы напились. И это было задолго до того, как вы с Фенном вообще хоть словом обменялись.
– Я знаю. Поэтому меня это мало волнует.
– Прости, что не сказала, – говорю я. – Честно говоря, тогда я промолчала, потому что знала, ты надо мной посмеешься. Но стоило упомянуть, когда вы подружились.
– Так, значит, поэтому Эр Джей с тобой порвал, да?
– Угу. Он услышал, как мы с Фенном решили ему не говорить.
– И, я так понимаю, те длинные простыни, которые ты ему настрочила, твои извинения?
Я печально киваю.
– Он их игнорирует.
– Отойдет.
Внутри меня вздрагивает надежда.
– Ты правда в это веришь?
– Ну, конечно.
Ее уверенность вызывает прилив эмоций. К моему ужасу, слезы опять наворачиваются на глаза, и мне приходится быстро их смаргивать, чтобы не пролились.
– Все будет хорошо, Слоан. Вот увидишь. – Кейси подползает ближе и берет меня за руки. У меня они холодные и потные, а у нее теплые, так что она тут же согревает мои своими.
Я кладу голову ей на плечо.
– Тебе необязательно меня успокаивать, – бормочу я. – Это странно, когда ты меня успокаиваешь.
– А чего странного? Я твоя сестра. – Я слышу улыбку в ее голосе.
– Да, но это я… – Осекаюсь.
– Это ты должна успокаивать меня? – понимающе договаривает она. – Да. Я знаю. Слышала часть твоего разговора с папой. Что ты чувствуешь, что должна на себе тащить весь груз…
– Ты не груз, – перебиваю я. – Давай сразу это уточним. Ты никогда не была для меня обузой, Кейси.
– Да нет, я знаю. Но давай не будем притворяться, словно ты не была моим рыцарем всю нашу жизнь. Не пойми неправильно, я это очень ценю, правда. Но тебе не обязательно меня опекать. Я сильнее, чем кажусь.
Я поднимаю голову и вижу решительность, сверкающую в ее глазах.
– Знаю.
– Точно? – Кейси вскидывает бровь.
– Точно. – Я прикусываю губу. – Ну или, по крайней мере, раньше знала. Наверное, после того случая я немного об этом забыла. Слишком глубоко утонула в собственной вине из-за того, что дала этому случиться…
– Ничему ты не давала случаться, – потрясенно перебивает она. – Ты что, серьезно считаешь, что это твоя вина?
– Да, – просто отвечаю я. – Потому что я была ответственна за тебя тем вечером. Я это знаю, папа это знает. Он тоже меня винит.
– Конечно он тебя не винит.
– Кейс. Я знаю, ты это из лучших побуждений, но поверь мне… папа никогда не простит меня за то, что я почти дала тебе умереть.
Кейси тяжело и протяжно вздыхает.
– Я в это не верю совершенно. Но тут вы сами должны разобраться. – Она сжимает мои руки. – По крайней мере, я тебя точно не виню ни капли. И честно тебе говорю, ты не обязана постоянно меня защищать. Иногда тебе можно просто быть моей сестрой.
Я слегка улыбаюсь.
– Это я могу.
– Хорошо.
– Но, – я смотрю на нее, – это не значит, что я перестану нападать на Никки Тайсом, когда она говорит про тебя всякую чушь.
– Ну, тут-то без вариантов. – Кейси фыркает вслух. – Ты же Слоан Тресскотт. Ты сожрешь ее с потрохами. Иначе не умеешь.
– Иначе не умею, – гордо соглашаюсь я. А потом мы обе начинаем хихикать, и на краткое благословенное мгновение я забываю про свое разбитое, израненное сердце.
Глава 49. Лоусон
Тот краткий промежуток между моментом, когда я вхожу в класс мистера Гудвина, и приходом следующего ученика – это чуть ли не мои любимые восемь минут всего дня. Я чувствую, что он ждет меня, еще не успев зайти в дверь. Чувствую его голодное предвкушение. Облегчение, которое он испытывает, когда понимает, что еще не надоел мне. Потому что как бы ему ни хотелось ненавидеть себя за происходящее, остановиться он тоже не может. Джеку страшно признать, что на самом деле его совесть даже не просыпается. Вслух он говорит иначе, изо всех сил притворяется, будто все это неправильно и так продолжаться не может, это плохо, словно кто-то галочкой отмечает, пообещал ли он, что этот раз точно последний, когда снова брал мой член в рот.
С его женой то же самое. И не только в том смысле, что она тоже берет в рот, хотя Гвен это делает хорошо, я не жалуюсь. Вчерашний минет после урока, например, должен войти в минетную книгу рекордов. Но она, как и Джек, постоянно ноет, что все это неправильно и что так нельзя, хотя ее язык при этом изучает мой рот, пока я трахаю ее пальцами.
Обожаю эту парочку.
– Я надеюсь, вы готовы к уроку. – Джек держит в одной руке хлипкую книжку в бумажной обложке, а второй пишет на доске цитаты и номера страниц. – Попрошу сегодня не отходить далеко от темы. Нам нужно много успеть.
– Что-то пролистал. – Я кидаю сумку на свой стул и подхожу рассмотреть крепкий деревянный стол, красующийся во главе комнаты. Еще недавно на его месте стоял покоцанный металлический привет из семидесятых. – Новый стол? Выглядит прочным.
– Оказывается, мои прошения до администрации все-таки доходили. – Он оборачивается и застенчиво протискивается мимо меня, чтобы достать из сумки журнал и стопку домашних заданий.
– Можем попробовать его сломать, – тяну я.
Джек с нетерпеливым и осуждающим взглядом опирается на угол стола.
– Сядьте на место. Ваши одноклассники войдут в любой…
– А ведь как горячо было бы… – Я толчком развожу в стороны его колени, чтобы встать между ними и провести рукой по его ляжкам. Дверь приоткрыта на небольшую щелочку,
