Преторианцы рядом с нами, братья, — пробормотал Тулл, шагая
вдоль своей центурии. — Посмотрите на высокомерных придурков!
Уничижительные комментарии его людей наполнили воздух. — Они
все в сияющих доспехах и начищенных шлемах, сомневаюсь, что среди них
есть ветераны. Вы когда-нибудь использовали эти мечи в бою? Переплатили, высокомерные сыны шлюх!
Зная, что Тулл – примипил, сердитые преторианцы не осмеливались
отвечать на насмешки, пока он не отошел за пределы слышимости.
Перебранка с преторианцами занимала его легионеров большую часть
пути до вражеского вала. После этого воцарилась мрачная тишина, поскольку
177
на земле лежали мертвые и умирающие римляне. Это была знакомая сцена, но опустошающая своей дикостью. Мольбы о помощи, просьбы о воде, и
другие жалобные вопли заполнили уши Тулла. Потревоженные прибытием
его людей, тучи мух поднялись из зияющих ран, вытаращенных глазных
яблок и блестящих петель кишок. Безошибочные в своей способности
распознавать падаль, десятки канюков кружили над головой.
— Мама, — простонал ауксиларий с копьем в животе. — Мама. —
Легионер с пустым лицом сидел, баюкая окровавленную правую руку, на
которой не хватало кисти. — Горячие сосиски, четыре за порцию, — сказал
он. Медленные потоки крови из дикой раны мужчины показали, что он скоро
умрет. — Горячие сосиски, четыре за порцию. Горячие сосиски, четыре за
порцию. — Слова крутились в голове Тулла.
Сотня шагов, и германские воины, стоявшие на вершине вала, закричали во все горло. ХУУУУУУММММММ! ХУУУУУУММММММ!
Копья, брошенные сильнейшими воинами, взлетели высоко в воздух и
вонзились в массу наступающих легионеров и преторианцев. Разносились
слабые крики; никого из раненых поблизости не было. «Это быстро
изменится», — подумал Тулл. — Поднять щиты, — проревел он. —
Двигайтесь, братья!
Шестьдесят шагов, и вражеские копья посыпались дождем. Тонкие и
толстые, листовидные и почти треугольные, они пробивали щиты
легионеров. Время от времени что-нибудь проскальзывало через брешь.
Последовали крики и проклятия, но большинство из них было отражено
доспехами мужчин внизу. Тулл оставался спокойным. Обстрел германцев
уже заканчивался. У подножия вала будет передышка, возможность для тех, у кого целые щиты, передать их солдатам впереди. Могла представиться
возможность вытащить копья.
Тридцать шагов, и вражеский обстрел прекратился. Обнаженные
берсерки рыскали взад и вперед, били себя в грудь и выкрикивали
оскорбления в адрес римлян. Один повернулся к легионерам спиной, пригнувшись и раздвинув ягодицы в крайнем презрительном жесте. Рев
грубого смеха поднялся от его товарищей. Барритус достиг нового пика.
ХУУУУУУММММММ! ХУУУУУУММММММ!
— Пусть поют, братья, — крикнул Тулл. — Нам, черт возьми, все
равно, не так ли?
— ДАААААА! — заревели ближайшие мужчины.
— Пилумы к бою. Цельтесь выше, — приказал Тулл. — Бросай!
Его вспотевшие люди отвели правые руки назад и бросили. Более
неравномерный, чем на плацу, залп повредил множество вражеских щитов.
Судя по крикам, некоторые из воинов получили ранения или погибли.
178
Замедлившись, Тулл повторил свои предыдущие приказы. — У
основания вала солдаты в первой шеренге двинутся вперед. Работайте
вчетвером. Два человека из каждой группы должны встать у земляных валов
со щитами над головами. Следующая пара встанет на колени сзади, прижав
щиты к щитам солдат впереди. Передайте дальше!
— Да, господин! Так точно, господин! Мы готовы, господин!
— Как только «пандусы» будут готовы, солдаты второй шеренги
должны двинуться в атаку, также по четверкам. Как только они встанут, за
ними следует третий ряд.
Снова его солдаты выразили свое понимание.
Они подошли ближе, не отставая от когорт с обеих сторон. Пятнадцать
шагов отделяли их от нижней части вражеского земляного вала. Барритус
продолжал стучать по ушам, берсерки угрожали самым худшим. Огромные
волны жара поднимались от земли, неся с собой неприятные запахи свежих
трупов: кровь, дерьмо и мочу. Палящее солнце обжигало открытые участки
кожи и нагревало шлемы и доспехи до тех пор, пока они не стали
болезненными на ощупь.
— Вот и все, братья, — сказал Тулл. — Почти пришли.
Десять шагов. Как они ни старались, легионеры не могли не наступить
на своих павших товарищей; некоторые были еще живы, но Тулл не сводил
глаз с врага. Его люди были всем, что сейчас имело значение.
