Так, например, в Советском Союзе основу экономической системы составляла социалистическая (общественная, общенародная) собственность на средства производства в форме государственной (общенародной) и колхозно-кооперативной собственности. Социалистической собственностью являлось имущество профсоюзных и иных общественных организаций, необходимое для осуществления их уставных задач.
Государству принадлежали основные средства производства в промышленности, строительстве и сельском хозяйстве, средства транспорта и связи, банки, имущество организованных государством торговых, коммунальных и иных предприятий, основной городской жилой фонд, а также другое имущество, необходимое для осуществления задач государства. В исключительной собственности государства находились земля, ее недра, воды, леса. Вся произведенная продукция также относилась к общественной собственности, и поэтому их экономическая стоимость (цена) устанавливалась и регулировалась общественной властью на основе государственной ценовой политики, осуществляемой в интересах всего общества, а не в интересах отдельных (локальных, частных) производителей продукции. Более того, производство некоторых видов продукции социального назначения (услуги детских садов, пионерских лагерей, санаториев, школ, больниц, приютов, психлечебниц и т. п.), где задания по снижению (экономии) затрат, в отличие от всех прочих организаций сектора экономики, не устанавливались,[39] дотировалось из государственного бюджета. При этом всем гражданам эти услуги предоставлялись бесплатно или за символическую плату (например, путевка в детский оздоровительный лагерь на смену составляла 10–15 % от месячной заработной платы одного из родителей).
В личной собственности граждан могли находиться лишь предметы обихода, личного потребления и подсобного домашнего хозяйства, жилой дом и трудовые сбережения. Но имущество, находящееся в личной собственности, не должно было служить средством для извлечения нетрудовых доходов.
Между тем четкого научно обоснованного определения понятия «частная собственность» до сих пор нет. Трактовка частной собственности из области правовых норм социально-политического устройства общества определяет ее как собственность одного или нескольких лиц. На каком основании общественный продукт труда из общественной собственности вдруг превращается в частную, принадлежащую отдельным членам общества? Таких научных обоснований нет.[40] Как уже указывалось ранее, в качестве оснований используются сословные, наследственные признаки, якобы «заработанные» предыдущими поколениями в результате неравноправного распределения результатов труда и т. п. И хотя все они подкрепляются государственной нормативно-правовой системой, однако всегда имеют антисоциальный, сугубо политический характер, так как властные полномочия на государственном уровне (кроме Советского Союза при его социалистической ориентации) всегда осуществляются олигархической верхушкой в своих интересах.[41] При этом привилегия на частную собственность по существу нарушает требования всех объективных социальных законов организации жизнедеятельности общества: законов синергии, самосохранения, анализа-синтеза, динамики, информированности-упорядоченности, композиции-пропорциональности.[42]
Самое главное при господстве частной собственности – это нарушение объективно основного принципа совместной организации жизни людей в обществе – принципа гражданского равноправия. Очень часто принцип равенства прав подменяется понятием справедливости. Справедливость – это категория морально-этического и социально-политического характера, связанная с представлением о неотъемлемых правах человека, прежде всего о соответствии трудового вклада и оплаты труда, социальном положении и социальной значимости, преступлении и наказании, правах и обязанностях. Многочисленные попытки обосновать нормы справедливости до сих пор, по существу, остаются пустыми декларациями, так как отсутствуют теоретические основы определения реальных результатов и затрат труда. Парадокс этой ситуации заключается в том, что справедливость – это обеспечение равноправия всех граждан независимо от их индивидуальных особенностей, т. е. так называемая «уравниловка». Предложения по обеспечению разумных соотношений на основе договоренности всех или полномочных представителей (?) между собой – это полнейшая утопия,[43] которую невозможно не только реализовать на каких-либо согласованных теоретических основаниях, но даже осуществить технически.
Положение усугубляется тем, что в настоящее время экономика большинства стран трактуется с монетаристских позиций и частная собственность определяется только в стоимостном выражении как стоимость основных фондов организаций, без привязки к конкретным производственным элементам этих организаций. Описание производственных организаций в стоимостной форме как акционерных обществ – это точно такая же бессмыслица, как и сама частная собственность. Что представляют собой акции или их определенное количество в материально-техническом виде, установить практически невозможно, поэтому нельзя построить технологическое описание производственных процессов и управлять ими с позиции стоимости неизвестно каких элементов. Неслучайно так называемая «деятельность» различных фондовых бирж, оперируемых финансовыми (стоимостными) категориями, обозначается как игра и, соответственно, строится по правилам азартных игр. Более того, снижение или повышение стоимости акций на фондовом рынке, т. е. долевой частной собственности, никоим образом не связано с производством продукции на этих предприятиях и технико-экономической интерпретацией их производственной деятельности. Все колебания продажного курса так называемых ценных бумаг – это всего лишь спекулятивные изменения квазипродукта на фондовом рынке, т. е. в сфере обращения, без всякого соотношения с реальной производственной деятельностью. С этих позиций идея справедливого распределения общественных результатов труда среди всех граждан государства даже не может быть поставлена.
Необоснованное присвоение средств производства и в целом основных фондов и превращение их в частную собственность в неявной форме, по существу, приводит к частной собственности на результаты совместного труда и тем самым непосредственно на все трудовые ресурсы организации. К. Маркс совершенно верно указывает, что «исходным пунктом развития, создавшего как наемного рабочего, так и капиталиста, было рабство рабочего. Развитие состояло в изменении формы его порабощения, в превращении феодальной эксплуатации в капиталистическую».[44] Таким образом, это своеобразная форма «рабовладельческого» наемного труда в современных условиях, когда работники организации практически лишены каких-либо реальных прав не только на конечные результаты труда, но и на «продажную стоимость» собственного труда. При этом, естественно, распределение конечных результатов общественного труда и оценка стоимости самого труда работников производится с позиций интересов собственников, причем не только на стадии производства, но и в сфере обращения.
Таким образом, экономика подавляющего большинства стран, построенная на частной собственности на средства производства, в действительности не только не имеет никаких научных оснований, но и является антисоциальной как с социально-политических, так и с объективных социально-экономических позиций. Не случайно почти все разновидности демократических государств, основой экономики которых является институционально закрепленная частная собственность, не относят себя к социалистическим (общенародным) государствам, так как их политический строй имеет не социальную демократическую, а буржуазную направленность, опираясь на «прикормленный» «средний» класс.
В качестве одного из обоснований частной собственности на средства производства апологетами экономики, основанной на частной собственности, выдвигается тезис о невозможности организовать эффективное управление социальной собственностью, если она принадлежит всему обществу, а не отдельному частному лицу.
В действительности основой эффективного управления любого производства продукции является эффективная технология и организация производственных процессов, а не управление капиталом как частной собственностью. Однако управление производственными процессами осуществляется не капиталистами – владельцами капитала, а наемным управленческим персоналом – специалистами: технологами, инженерами, конструкторами, организаторами производства и другими работниками, где экономическая интерпретация производственной деятельности выступает лишь как критериальная оценка рациональности принимаемых технических решений. Следовательно, эффективность производственной деятельности организаций определяется не формой собственности, а качественным составом наемного управленческого персонала, включая и специалистов по экономическим вопросам. Поэтому эффективная или неэффективная организация производственной деятельности зависит только от качества действующей системы управления производством.
