вывод, что они
неделимы (с. 58). Каково суждение! Гравитация — это только сила, то есть вещь, которая не поддается осмыслению и которая позволяет воспринимать только ее явления; следовательно, это вещь, к которой неприменима концепция делимости и неделимости; и из наличия этой силы, из гипотезы неопределенной и нематериальной сущности мы заключаем, что существует неделимая материальность!
Кроме того, г-н Либих признает, что нашему разуму невозможно представить абсолютно неделимые частицы; он также признает, что факт этой неделимости не был доказан; но он добавляет, что наука не может обойтись без этой гипотезы: так что, согласно признанию мэтров, химия имеет в качестве отправной точки фикцию, которая противоречит разуму настолько, насколько она чужда опыту. Какая ирония!
Массы атомов, говорит М. Либих, неравны, потому что их объемы неравны: однако невозможно доказать, что химические эквиваленты выражают относительный вес атомов, или, другими словами, то, что мы увидим в результате расчета атомных эквивалентностей в качестве атома, составлено не из множества атомов. Все это означает, что больше материи весит больше, чем меньше материи; и поскольку гравитация является сущностью материальности, будет сделан обязательный вывод о том, что гравитация везде идентична сама по себе, в материи также существует тождество; что различие простых тел происходит или из-за различных видов соединений атомов или из-за различных степеней молекулярной конденсации, и что в глубине атомы являются трансмутируемыми, чего г-н Либих не допускает.
«У нас, — по его словам, — нет оснований полагать, что элемент преобразуется в другой элемент (с. 155).» Откуда это известно? Причины веры в это заключение вполне могут существовать и без того, чтобы вы замечали, и нет уверенности в том, что ваш разум находится в этом отношении на уровне вашего опыта. Но давайте признаем отрицательный аргумент господина Либиха, что из этого следует? То, что за пятьдесят шесть исключений, которые до сих пор оставались неснижаемыми, вся материя находится в постоянной метаморфозе. Тогда закон нашего разума предполагает в природе единство вещества, а также единство силы и единство системы; более того, ряд химических соединений и самих простых тел неминуемо приведет нас к этому. Как тогда отказаться следовать до конца пути, открытого наукой, и допустить гипотезу, которая является роковым выводом самого эксперимента?
Так же, как г-н Либих отрицает трансмутируемость элементов, он отвергает спонтанное образование зародышей. Тогда, если мы отвергаем спонтанное образование зародышей, мы должны признать их вечность; и поскольку, с другой стороны, геология доказывает, что земной шар не заселен ничем вечным, мы вынуждены признать, что в какой-то момент вечные зародыши животных и растений вылупились, в отсутствии отца или матери, на поверхности земного шара. Таким образом, отрицание стихийных поколений возвращает гипотезу этой спонтанности: что еще столь ненавистная метафизика предлагает более противоречивого?
Да не верит никто по этой причине, что я отрицаю ценность и достоверность химических теорий, ни то, что атомная теория кажется мне абсурдной, ни то, что я разделяю мнение эпикурейцев о стихийных поколениях. Все, что я хочу еще раз подчеркнуть, это то, что с точки зрения принципов химия нуждается в крайней терпимости, поскольку она возможна только при условии существования определенного количества домыслов, которые противоречат разуму и опыту, и которые разрушают друг друга.
Химики различают состав смеси так же, как логики отличают связь идей от их синтеза. Правда, однако, что, по мнению химиков, состав все равно будет представлять собой только смесь, или, скорее, агрегацию, не более случайную, но систематическую, — из атомов, которые будут производить различные соединения только благодаря разнообразию их расположения. Но это все еще только совершенно бесполезная гипотеза, гипотеза, которая ничего не объясняет и даже не отличается логикой. Как чисто цифровое или геометрическое различие в составе и форме атома создает такие разные физиологические свойства? Как, если атомы неделимы и непроницаемы, их соединение, ограниченное механическими эффектами, не оставляет их, по своей сути, неизменными? Где связь между предполагаемой причиной и следствием?
Поостережемся нашей интеллектуальной перспективы: существуют химические теории, подобные системам психологии. Размышление, направленное на то, чтобы понять явления, опирается на атомы, которые оно не видит и никогда не увидит, как на эго, которое оно больше не воспринимает: оно относится ко всем категориям; то есть оно различает, индивидуализирует, конкретизирует, перечисляет, противопоставляет то, что, будучи материальным или нематериальным, глубоко идентично и неразличимо. Материя, как и разум, играют для нас всевозможные роли; и поскольку их метаморфозы не являются произвольными, мы берем у них тему для построения этих психологических и атомных теорий, истинных, поскольку, условно говоря, они точно представляют для нас серию явлений; но в корне неверных с момента, как они претендуют на реализацию их абстракций и делают буквальные заключения.
Мы уже сообщали в комментарии переводчика, что дословный перевод с французского слова morales (в названии Академии) — моральных, нравственных (второе значение — духовных). Предпочтем выйти за рамки дословного перевода и применять к Академии наук термин гуманитарных. Кроме того, из упоминаний Прудоном Академии неясно, какую именно Академию он имеет в виду. Но следует предположить, что речь идет о Безансонской академии, стипендиатом которой Прудон был некоторое время с 1838 г. — А.А. А-О.
Апофтегма, или апофегма, что то же самое. (лат.) — А.А. А-О.
Мальтус Томас Роберт (1766–1834 гг.), британский священник, демограф, экономист, считается основателем классической макроэкономики. — А.А. А-О.
Томас Мор (1478–1535 гг.), британский юрист, философ, писатель, государственный деятель; лорд-канцлер Англии (1525–1532 гг.). — А.А. А-О.
«Принцип, определяющий жизнь наций, — это не чистая наука: это совокупность данных, которые возникают из состояний общественных элит, потребностей и интересов». Так выразил себя в декабре 1844 года один из самых ясных умов во Франции, г-н Леон Фоше. Объясните, если возможно, каким образом человек такого уровня смог, используя свои экономические убеждения, показать, что совокупность данных общества противоречит чистой науке.
Прудон считает от 1789-го — года совершения Великой французской революции; плюс 57 — получается как раз 1846-й, год первого издания «Философии нищеты». — А.А. А-О.
Прудон использует именно так переводимое слово toute-puissance. — А.А. А-О.
Иммануил Кант (1724–1804 гг.), родоначальник классической немецкой философии. — А.А. А-О.
Давид Рикардо (1772–1823 гг.), британский экономист, классик политической экономии. — А.А.А-О.
Ажио (превышение — лат.) — финансовый термин, означающий прибавочную стоимость, которую оплачивают в некоторых случаях при покупке денежных
