Ознакомительная версия.
4. «Если я спрошу моего старика об углеродном следе овцы, то он посмотрит на меня как на сумасшедшего»
Эуан Мюррей работает в организации Carbon Trust, которую правительство Великобритании создало для того, чтобы уменьшить выбросы углекислого газа. Он отвечает за «углеродные следы», т. е. за исследование выбросов двуокиси углерода в процессе производства, транспортировки, потребления и утилизации товаров. Мюррей производит вычисления, которые я использовал, описывая один день Джеффа, и делает это, в частности, для корпоративных клиентов – от банков (200 г двуокиси углерода на один банковский счет) до компании PepsiCo (75 г двуокиси углерода на упаковку картофельных чипсов). Рыжеволосый, голубоглазый молодой шотландец Мюррей – современное «официальное лицо» кампании по борьбе с климатическими изменениями. На нем – строгая сорочка с запонками, он уверен в себе, говорит ясно, без обиняков, не обращаясь к профессиональному жаргону, знает массу технических подробностей, касающихся выброса двуокиси углерода. Он вырос на овечьей ферме на юге Шотландии, что позволяет ему приземленно смотреть на сложную задачу расчета углеродных следов. «Если я спрошу моего старика об углеродном следе овцы, то он посмотрит на меня как на сумасшедшего, – объясняет он. – Он может многое рассказать о плотности посадок, о том, чем он кормит овец, а также ответить на все вопросы, которые касаются его дела». Однако углеродные следы – это как раз специфика бизнеса.
Я решил спросить у Эуана Мюррея о слабости, которую проявил Джефф, решив выпить чашку капучино в кафе прежде, чем отправиться в офис. (Читатели моей первой книги «Экономист под прикрытием»[32], возможно, заметили, что я возвращаюсь к своей любимой теме.) По сложности капучино – это примерно такой же товар, как тостер Томаса Туэйтса: его качество зависит не только от кофеварки, представляющей собой весьма интересный прибор, но и от коровы, кофейных зерен, бумажного стаканчика с пластиковой крышкой и т. п. Чтобы оценить углеродный след капучино, потребуется оценить углеродный след всех этих составляющих. Теперь вы понимаете, почему мне потребовалась помощь эксперта.
Однако Мюррей смог дать лишь приблизительную оценку. Определение углеродных следов требует много времени. Кроме того, есть тысячи кандидатов на определение углеродного следа. (Вспомните Эрика Байнхокера, который считает, что современная экономика предлагает порядка 10 млрд различных товаров. Только ресторан быстрого питания Starbucks имеет в ассортименте 87 000 наименований напитков.) И Carbon Trust пока еще не занималась определением углеродного следа капучино.
«Транспортировка оказывает незначительное влияние. Выброс газов при этом почти равен нулю, поскольку на одном корабле помещается много кускового сахара и кофейных зерен». Рассмотрев разные возможности, Мюррей пришел к выводу, что больше всего парниковых газов связано с использованием в капучино молока, и это делает молочные продукты еще более неприглядными для Джеффа.
Для сравнения Мюррей использует плитку молочного шоколада Cadbury, углеродный след которого уже определен организацией Carbon Trust. Молоко составляет по массе только треть шоколадной плитки, но, даже если учесть стоимость транспортировки и обработки какао-бобов и сахара, формовку шоколада в плитки, оно все равно «ответственно» за две трети углеродного следа шоколада. В капучино молоко, бесспорно, является почти единственным ингредиентом. Но если бы Эуан отвечал на мой вопрос так же подробно, как своим корпоративным клиентам, то ему пришлось бы называть множество точных цифр и оценивать значительный объем информации, и даже при этом он не избавился бы от сложных, почти философских вопросов: надо ли поставить «в зачет» чашечке кофе то, что Джефф приехал в кафе на автобусе, а не на автомобиле? И надо ли учитывать в чашечке кофе поездки на работу человека, который варит кофе? Будет ли кофе обладать меньшим углеродным следом, если на окнах кафе будет стоять двойное остекление? Крохотный пример с капучино показывает, что утверждение «проще простого» никак не соответствует действительности.
Допустим, Джеффу удалось больше узнать о молоке, но будет ли он после этого заказывать двойной эспрессо? И что полезнее для окружающей среды – пить черный кофе или добавлять в него соевое молоко? Если даже Джефф будет ежеминутно думать, как он может помочь планете, – и даже если он будет постоянно советоваться по телефону с Мюрреем, – все равно он будет то и дело совершать ошибки. Они неизбежны: в некоторых случаях необходимо использовать расчеты, в отношении которых не сходятся во мнении даже эксперты. Я видел цифры, которые указывают на то, что поездки на работу даже в таком экономичном автомобиле, как Prius, ведут к очень большим выбросам газов из-за стояния в пробках. Майк Бернерс-Ли, автор книги «Чем вредны бананы?» (How Bad Are Bananas), рассказал мне, что бананы относятся к пище с низким углеродным показателем. Джеф Битти, автор книги «Почему мы не спасаем нашу планету?» (Why Aren’t We Saving the Planet?), напротив, утверждает, что бананы – высокоуглеродный продукт. Я видел результаты исследований, в которых убедительно доказывалось, что при правильном скотоводстве мясо может оказывать на изменение климата значительно меньшее воздействие, чем сегодня. Можно сколько угодно думать на эту тему, обложившись научными работами, и все равно не сделать убедительного вывода.
Так что же делать Джеффу? Когда я просил, чтобы мне дали совет экологи, то один из них сказал, что для уменьшения влияния на климат лучше вообще воздержаться от посещений ресторанов быстрого питания. Это вряд ли понравится такому любителю кофе, как Джефф, и тем более людям, которые вообще не задумываются о судьбе планеты, т. е. большинству жителей Земли. (В ходе недавнего опроса общественного мнения людей спрашивали о том, что конкретно каждый из них старается сделать, чтобы препятствовать изменению климата. 37 % ответили «ничего», а остальные назвали либо энергосберегающие лампы, либо утилизацию отходов.) Если можно не пить капучино, то можно и вовсе воздерживаться от излишнего потребления, но тогда тут же возникает вопрос о том, что именно потреблять. Проект по увещеванию людей спасать планету, поменяв свое поведение, по самой своей сути имеет много ограничений.
5. «Облако» для подсчета количества углерода
Мы можем мечтать о высокотехнологичном решении, которое позволило бы Джеффу освоить этот сложный лабиринт, – о некоем подобии приложения для смартфона, которое смогло бы распознавать любой из 10 млрд товаров, продающихся в его городе, и рассчитывать количество углекислого газа или метана, выделяемых в результате его производства. Джефф делал бы фотографию или считывал штрихкод и через пару минут узнавал, насколько разрушительны для окружающей среды могут оказаться печенье, кофе эспрессо или чизбургер.
Возможно, когда-то так и будет. Но представьте, как сложно обрабатывать такой объем информации: телефонное приложение, бесспорно, позволит Джеффу избегать наиболее очевидных ошибок, однако для большинства случаев получить достоверные цифры будет невозможно. Если, как указывает Эуан Мюррей, источник молока имеет значение для определения углеродного следа, то сети быстрого питания должны будут давать такую информацию в Сеть, не говоря уже о транспортировке, счетах за электричество, поставщиках и т. п. Простейший калькулятор может быть встроен в сотовый телефон, однако программа, способная точно рассчитать полный углеродный след товара, – это фантастика.
И даже если удастся создать базу данных необходимого объема, проблема все равно будет далека от решения. Только самые убежденные защитники природы захотят сканировать все товары подряд. И только они будут всерьез считаться с полученными результатами. Большинством людей, т. е. теми 37 %, которые говорят, что не делают для улучшения экологии ничего, и теми, кто делает «очень мало», информация, которая высветится на экране сотового телефона, будет очень скоро безболезненно забыта.
Однако, может быть, существует способ превратить фантастику в реальность? И передавать в режиме онлайн информацию любому, кто достает свой кошелек, чтобы произвести покупку – без всяких сканеров или центральной базы по всем товарам на планете? Но как это может работать?
Представьте, что правительства стран, которые производят больше всего ископаемых энергоносителей, согласятся принять следующий подход: каждая страна будет взимать налог в $50 на каждую тонну углерода, содержащегося в добытом в этой стране топливе, т. е. примерно $14 за тонну углекислого газа. Это добавит около $5 к цене барреля нефти и почти $40 к стоимости тонны угля[33].
Может показаться, что такое решение не имеет ничего общего с программой, которая будет рассчитывать углеродную составляющую каждого товара, но на самом деле оно направлено именно на это. Углеродный налог отразится на системе рыночных цен и будет действовать как огромный аналоговый «облачный» компьютер, распределяя ресурсы таким образом, чтобы максимизировать их ценность. Углеродный налог в размере $50 приведет к увеличению цены на бензин примерно на 12 центов за галлон, что заставит людей ездить меньше и покупать более экономичные автомобили. Также это увеличит стоимость одного киловатта электроэнергии примерно на 1,5 %, если электростанции будут работать на угле, и на 0,75 %, если электростанции будут работать на природном газе. Соответственно, у людей будет стимул стараться расходовать меньше электричества и уменьшать потери тепла в домах, а энергетические компании будут строить не угольные, а газовые электростанции или даже инвестировать в развитие ядерной энергетики, а также в возобновляемые источники энергии.
Ознакомительная версия.
