висит на волоске.
Ирония изучения истории заключается в том, что зачастую мы точно знаем, чем закончилась история, но не представляем, с чего она началась.
Приведем пример: Что привело к финансовому кризису 2008 года?
Нужно понимать рынок ипотечного кредитования.
Что сформировало рынок ипотечного кредитования? Нужно понимать, что этому предшествовало тридцатилетнее снижение процентных ставок.
Чем вызвано падение процентных ставок? Нужно понимать, что такое инфляция 1970-х годов.
Что вызвало эту инфляцию? Нужно понимать, что такое денежная система 1970-х годов и последствия войны во Вьетнаме.
Чем была вызвана война во Вьетнаме? Ну, надо понимать страх Запада перед коммунизмом после Второй мировой войны... и так до бесконечности.
У каждого текущего события - большого или малого - есть родители, бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки, братья и сестры, двоюродные братья и сестры. Игнорирование этой родословной может запутать понимание событий, создать ложное представление о том, почему они произошли, как долго они могут продолжаться и при каких обстоятельствах могут повториться. Если рассматривать события изолированно, без осознания их давних корней, то это объясняет все - от трудностей прогнозирования до неприятных моментов в политике.
Люди любят говорить: "Чтобы знать, куда мы идем, надо знать, где мы были". Но более реалистичным является признание того, что если вы знаете, где мы были, то понимаете, что мы не имеем ни малейшего представления о том, куда мы идем. События складываются непостижимым образом.
Я стараюсь помнить о двух вещах в мире, который так подвержен влиянию случайностей.
Одна из них заключается в том, что в основу прогнозов положена предпосылка: прогнозы строятся на поведении людей, а не на конкретных событиях. Предсказать, как будет выглядеть мир через пятьдесят лет, невозможно. Но предсказать, что люди все так же будут реагировать на жадность, страх, возможности, эксплуатацию, риск, неопределенность, племенную принадлежность и социальное убеждение, я бы согласился.
Прогнозировать события сложно, потому что легко пропустить вопрос "А что потом?".
Сказать: "Повышение цен на бензин приведет к тому, что люди будут меньше ездить", - кажется логичным.
Но что потом?
Ну, людям нужно ездить, поэтому, возможно, они будут искать более экономичные автомобили. Они пожалуются политикам, которые предложат налоговые льготы для покупки таких автомобилей. ОПЕК просят бурить больше; предприниматели в сфере энергетики внедряют инновации. А нефтяная промышленность знает две скорости: бум и спад. Поэтому они, скорее всего, будут качать слишком много. Затем цены упадут, и все это при том, что у людей будут более эффективные автомобили. Затем, возможно, станут более популярными пригороды - и люди в итоге будут ездить еще больше, чем раньше.
Так что кто знает.
Каждое событие порождает свое потомство, которое по-своему влияет на мир. Это делает прогнозирование чрезвычайно трудным. Абсурдность прошлых связей должна смирить вашу уверенность в предсказании будущих.
Еще одна вещь, о которой следует помнить, - это широкое воображение. Как бы ни выглядел мир сегодня и что бы ни казалось очевидным сегодня, завтра все может измениться из-за какой-то крошечной случайности, о которой никто не думает. События, как и деньги, усложняются. И главная особенность компаундирования заключается в том, что никогда нельзя интуитивно понять, насколько большим может стать что-то, начавшись с малого.
Далее я расскажу вам еще одну старую историю, показывающую, как легко игнорировать риски.
Риск - это то, что вы не видите
Мы очень хорошо умеем предсказывать будущее, за исключением неожиданностей, которые, как правило, и имеют значение.
Известно, что люди плохо предсказывают будущее.
Но при этом упускается важный нюанс: Мы очень хорошо умеем предсказывать будущее, за исключением неожиданностей, которые, как правило, и имеют значение.
Самый большой риск - это риск, который никто не видит, потому что если никто не видит, то никто к нему не готов, а если никто к нему не готов, то его ущерб усилится, когда он наступит.
Небольшая история о парне, который узнал это на собственном опыте.
Перед запуском в космос на ракетах астронавты NASA проводили испытания на высотных воздушных шарах.
4 мая 1961 г. американец Виктор Пратер и еще один пилот совершили полет на воздушном шаре на высоту 113 720 футов, пройдя по краю космоса. Целью полета было испытание нового космического скафандра НАСА.
Полет прошел успешно. Костюм работал отлично.
Когда Пратер спускался обратно на землю, он открыл лицевую панель своего шлема, когда находился достаточно низко, чтобы дышать самостоятельно, якобы для того, чтобы подышать свежим воздухом.
Как и планировалось, он приземлился в океане, где вертолет должен был доставить его в безопасное место. Но произошел небольшой казус: Подключившись к спасательному тросу вертолета, Пратер поскользнулся и упал в океан.
Это не должно было стать такой уж большой проблемой, и никто в спасательном вертолете не запаниковал. Скафандр должен был быть водонепроницаемым и плавучим.
Но поскольку Пратер открыл лицевую панель, он оказался под воздействием стихии. Вода хлынула в скафандр. Пратер утонул.
Подумайте, сколько всего нужно спланировать, чтобы запустить человека в космос. Столько опыта, столько непредвиденных обстоятельств. Столько вариантов "что-если" и "что-если". Каждая деталь прорабатывается тысячами экспертов. NASA - это, пожалуй, самая ориентированная на планирование организация, которая когда-либо существовала; вы не полетите на Луну, скрестив пальцы и надеясь на лучшее. Для каждого возможного риска есть план A, план B, план C.
Но даже тогда, несмотря на столь тщательное планирование, крохотная мелочь, которую никто не учел, грозила катастрофой.
Как говорит финансовый консультант Карл Ричардс, "риск - это то, что остается после того, как вы подумали, что предусмотрели все".
Это и есть настоящее определение риска - то, что остается после того, как вы подготовились к тем рискам, которые вы можете себе представить.
Риск - это то, что вы не видите.
Посмотрите на громкие новости, которые двигают иглу - COVID-19, 11 сентября, Перл-Харбор, Великая депрессия. Их общая черта не обязательно в том, что они были большими, а в том, что они были неожиданными, практически никем не замеченными до их появления.
"После бумов наступают крахи" - примерно так звучит экономический закон. Изучите историю, и бедствия, последовавшие за бумом 1920-х, конца 1990-х и начала 2000-х годов, покажутся не просто очевидными. Он кажется неизбежным.
В октябре 1929 г. - на пике самого безумного в истории фондового пузыря и накануне Великой депрессии - экономист Ирвинг Фишер заявил аудитории, что "цены на акции достигли, похоже, постоянно высокого плато".
Сегодня мы смотрим на эти комментарии и смеемся. Как мог такой умный человек быть настолько слепым к чему-то столь неизбежному?
