принимаются решения, – не только через формальные процедуры, но и через неформальные способы. Мы часто даже не осознаем, что накопили такого рода знания о людях и ситуациях вокруг нас.
Как я понял, работая на переговорах, советы, основанные на общих знаниях, обычно не очень полезны. Люди не понимают, как применить их в своей конкретной ситуации. Они могут оказаться совершенно нерелевантными. Хитрость заключается в том, чтобы совместить общие знания с как можно бо́льшим количеством местных знаний.
Я обнаружил, что лучший способ сделать это – внимательно слушать и задавать вопросы людям, хорошо знающим местные условия. Если вы близки к одной или нескольким сторонам конфликта, вы, вероятно, обладаете местными знаниями. Благодаря им вы можете намного больше, чем просто дать общий совет: вы можете как консультант предложить то, что нужно здесь и сейчас.
СОДЕЙСТВУЙТЕ НАСТОЯЩЕМУ ДИАЛОГУ
Что, если люди настолько не ладят, что не могут даже поговорить друг с другом, не затевая драку в переносном, а то и в буквальном смысле?
Здесь на первый план выходит еще одна ценная роль, которую мы можем сыграть как третьи стороны: готовность способствовать ясной коммуникации и подлинному диалогу. В наших силах создать безопасную среду и включающий все стороны процесс, в котором люди смогут открыто обменяться мнениями, чтобы углубить взаимное понимание и решить спорные вопросы.
Весной 1996 г. известная организация по разрешению конфликтов Search for Common Ground («Поиск общей почвы») пригласила меня для проведения во Франции конфиденциальной беседы между турками и курдами. В Турции на протяжении десятилетий длилась ужасная гражданская война, в результате которой погибло более 25 000 человек и было разрушено 3000 деревень {119}.
Организатор Дэвид Филлипс несколько месяцев работал над тем, чтобы собрать вместе по пять выдающихся лидеров с каждой стороны: политиков, бизнесменов и отставных военных. Враждебность и подозрительность были настолько высоки, что даже разговор с другой стороной рассматривался как измена. Лидеры рисковали своей репутацией и, возможно, даже жизнью, вступая в беседу друг с другом. Дэвид организовал конфиденциальную встречу вдали от места конфликта, в старом замке со рвом. Замок служил балконом.
С самого начала мероприятия мое внимание привлекли два лидера, которые, казалось, представляли самые крайние точки зрения с обеих сторон. Али (назову его так) был хорошо известен как страстный защитник курдских национальных прав. Он был лидером курдской политической партии, избранным в национальный парламент. Его много раз сажали в тюрьму за категоричные убеждения и только недавно освободили. Мехмет (тоже условное имя) был турецким националистом. Во время учебы в университете он стал лидером воинствующей экстремистской группировки под названием «Серые волки». За завтраком один из его коллег сказал мне:
– Мехмет скорее застрелил бы курда, чем заговорил с ним.
В первое утро атмосфера в комнате была напряженной. Вначале я описал различие между позициями и основными интересами и задал участникам главный вопрос:
– Чего вы на самом деле хотите для своих людей?
Али заговорил первым. Он красноречиво рассказывал о том, как сильно пострадали простые люди во время гражданской войны. Он заявил, что целью для его народа является «самоопределение».
Услышав эту фразу, Мехмет в знак протеста вскочил на ноги.
– Использовать эти слова – государственная измена! Я не могу оставаться в этой комнате и слушать предательские разговоры! Я собираю чемоданы!
Он в ярости вылетел из комнаты. Я попросил группу сделать перерыв и пошел за ним.
– Мехмет, – сказал я ему, – вы проделали очень долгий путь, чтобы приехать сюда. Всем нам нужно услышать ваше мнение. Пожалуйста, дайте нам еще один шанс и вернитесь, присоединившись к нашему обсуждению.
Один из его коллег шепотом сказал ему что-то по-турецки.
– Хорошо, я вернусь и дам еще один шанс, – сказал он мне раздраженно. – Но, пожалуйста, поймите, что я и мои коллеги нарушаем закон, присутствуя на собрании, где используется эта оскорбительная фраза.
Когда мы снова начали разговор, я объяснил группе:
– Послушайте, работа диалога – самая тяжелая работа, которую мы, люди, можем сделать. Она требует от нас прислушиваться к другим точкам зрения, которые мы совершенно не хотим слышать и которые могут нас разозлить. Когда я слушаю Мехмета, то понимаю, что ему больно слышать фразы вроде той, что произнес Али. Для Мехмета она подразумевает разделение Турции и поднимает воспоминания о травмирующих событиях, последовавших за распадом Османской империи.
Я посмотрел прямо на Мехмета, и тот кивнул головой.
– Когда я слушаю Али, то слышу, как он говорит о глубоких ранах прошлого и сильных страданиях своего народа. Я слышу потребность его людей в уважении и праве голоса при принятии решений, которые влияют на их жизнь и судьбу.
Али и его курдские коллеги закивали.
Потом Али встал и заговорил. Аудитория напряглась.
– Я хочу закончить, объяснив то, что сказал. Да, я считаю, что курды, как и все народы, имеют данное Богом право на самоопределение. Но я также считаю, что мы должны реализовать наше право на самоопределение, выбрав остаться в Турции ее равноправными гражданами.
Он остановился и обвел присутствующих взглядом.
– На самом деле я лично защищал бы Турцию от любой внешней угрозы своей кровью и своей жизнью.
Я посмотрел на Мехмета. Он казался чрезвычайно удивленным – и явно чувствовал облегчение. Все в комнате вздохнули спокойнее.
В условиях напряженности, страхов и недоверия требуется много усилий, чтобы свести стороны вместе – и удержать их рядом. Нужно построить настолько прочный контейнер, насколько сильны эмоции сторон. Моя задача как беспристрастного лица заключалась в том, чтобы держать контейнер, в который такие участники, как Мехмет, могли выплескивать свои естественные реакции, не разрушая диалога.
Али развил свой успех. Своей пламенной речью после напряженного перерыва ему удалось привлечь внимание всех трех сторон конфликта. Он отстаивал свои взгляды, заявляя о праве на самоопределение. Он смог построить мост к другой стороне, решив остаться в Турции на равных правах с турками. И он смог занять третью сторону, провозгласив торжественное обязательство защищать всех граждан страны даже ценой своей жизни.
Это было важным напоминанием для меня: не только посторонние могут играть роль третьих сторон. Как блестяще продемонстрировал Али, если вы являетесь участником конфликта, вы тоже можете принять третью сторону, в то же время решительно отстаивая свои взгляды.
Каждый из нас, даже представители разных сторон конфликта, является потенциальной третьей стороной. Каждый из нас, если захочет, может встать на сторону более обширного сообщества.
Тем вечером за ужином я увидел Мехмета, Али и других, которые долго сидели вместе и оживленно беседовали. Интересно, что они так горячо обсуждали?
Я узнал об этом на следующее утро. Когда мы начали, Мехмет поднял руку и попросил слова.
– Да, Мехмет?
Я немного нервничал из-за того, что он может сказать. Думаю, вся группа чувствовала себя так же.
Мехмет поднялся.
– Прошлой ночью я не мог заснуть. Я не мог перестать думать о том, что Али и другие рассказывали нам о страданиях курдского народа в этой войне. Я понятия не имел, через что проходят обычные люди, просто говорящие на их языке или соблюдающие свои обычаи дома. Или то, что испытал Али в тюрьме. Я все время задавал себе вопрос: если бы я родился курдом, разве я не боролся бы за свои права, как он?
Он сделал паузу.
– Если бы кто-то сказал мне несколько месяцев назад, что я буду сидеть здесь с группой курдов, которые используют слово «Курдистан» для обозначения земли, на которой живут, я бы подумал, что попал в свой худший кошмар. Однако теперь я думаю, что это добрый сон.
Он остановился и посмотрел на Али.
– Я хочу поблагодарить Али за то, чтó он помог мне понять. И хотя я являюсь и навсегда останусь решительным защитником турецких национальных интересов, я хочу признать здесь, что каждый из нас, будь он турок или курд, имеет право
