Академии наук продвигаются, при этом используются связи, которые лежат не в научной плоскости.
Колоссальные расходы на такие проекты приводят к тому, что другие институты и организации, научные направления просто будут подавлены, не смогут развиваться.
Примеров здесь множество. Те же университетские программы, о которых сейчас говорили, что «университетская наука — это наше все».
Но анализа, что получено в результате этих крупных поддержек, которые были направлены в университеты, не проводилось. Вы помните, что были исследовательские университеты, были ведущие университеты, были опорные университеты.
Сейчас программа «Приоритет-2030» — это сотни миллиардов рублей на университетскую науку. А результат? Кто проанализировал, какой результат получен от предыдущих проектов реформирования университетской науки за последний год?
Поэтому было бы хорошо, если бы могла подключиться Федеральная антимонопольная служба, и крупные научно-технические проекты, которые требуют гигантских расходов бюджета нашей страны, обязательно проходили через настоящую экспертизу в РАН.
Я думаю, было высказано хорошее предложение о запуске на короткое время обсуждения проекта решения и проекта нашей «Дорожной карты», в том числе и в научные институты.
Это можно сделать через отделения Российской академии наук, которая по Федеральному закону является главной экспертной организацией нашей страны в области науки.
Поэтому еще раз спасибо огромное всем. Эта тема бесконечна, как говорил Ленин, «как электрон». Но она очень нужна нам. И очень хорошо, что Федеральная антимонопольная служба и Научный совет по проблемам защиты и развития конкуренции подключились к этой теме.
Я думаю, это будет во благо нашей науке и развитию нашей страны.
Спасибо, Максим Алексеевич, спасибо, Юрий Юрьевич. Спасибо, коллеги!
С вашего разрешения подытожу нашу дискуссию.
Есть ряд позиций, по которым, мне кажется, мы свели к минимуму наши разногласия.
В частности, если говорить о конкурентоспособности науки, то существует две проекции: конкуренция в научной сфере внутри страны и конкурентоспособность российской науки на мировом рынке.
Здесь речь идет о расширенном толковании понятия рынка.
Хочу, чтобы мы правильно понимали друг друга.
Речь не идет о товарном рынке, наука, конечно же, — это не товар.
Но в рыночных условиях наука также испытывает на себе влияние и специфику рыночных отношений.
И в этом смысле неудивительно, что советская наука, работая в экономике, в которой полностью отсутствовали рыночные отношения, обладала рядом преимуществ, но имела и ряд не самых позитивных особенностей.
Постсоветская российская наука вобрала в себя и достоинства, и некоторые недостатки.
Но она не может и не должна быть противопоставлена и полностью дистанцирована, тем более оторвана от общемировых правил и критериев оценки результатов научной деятельности.
Для повышения конкурентоспособности нашей науки, как вне, так и внутри, мне кажется, в первую очередь надо восстановить статус Академии наук.
Потому что статус и авторитет Академии наук СССР и были очень важным позитивным фактором, которым нельзя было пренебрегать и утрачивать во имя непонятно каких целей…
Некоторые коллеги затронули эту тему, но, может быть, из деликатности не особо ее раскрыли.
То, что произошло с Академией наук, очень сильно ударило по конкурентоспособности науки во всех отношениях.
Поэтому, так или иначе, обсуждая «Дорожную карту» в рамках нашего Совета и пользуясь нашей платформой, мы должны достаточно честно и остро ставить эти проблемы.
Иначе, боюсь, при всех правильных действиях и правильных дорожных картах конкурентоспособность будет дальше идти по нисходящей.
Второе, на чем тоже совершенно справедливо был сделан акцент: здесь нельзя впадать в крайности.
В частности, нельзя оценивать наукометрию как совершенно ничтожное и бесполезное дело.
Если не ошибаюсь, Владимир Викторович сказал, что это важно для оценки самих себя.
Некоторые коэффициенты, безусловно, нужны для того, чтобы можно было сопоставлять публикации различных авторов из разных институтов и разных стран.
Да, это некоторая форма рейтингования. Она не является абсолютной и идеальной оценкой качества.
Как и на финансовом рынке, рейтинги не являются однозначным показателем состояния дел в той или иной финансовой организации, но о каких-то его характерных чертах говорят много.
Дело в том, что возводить эти коэффициенты в высший критерий истины — это перебор, но пренебрегать ими — другая крайность. Это было бы неправильно.
Поэтому надо признать, что совершенно неприемлемо оценивать коэффициент публикации за рубежом в 20 баллов, а коэффициент публикации в российском научном издании — в 0,12. То есть в 166 ниже.
С другой стороны, очевидно и то, что очень много зависит от того, что это за издание.
Неважно, какой оно национальности, важно, каков его — издания — авторитет.
Коллега из «внешней» аудитории справедливо приводил пример, что есть журналы, которые действительно журналы, потому что их читают.
А есть журналы, которые числятся таковыми, но никакого авторитета и уважения не имеют и спросом не пользуются.
Другое дело — как обеспечить финансирование публикаций для поддержания соответствующего уровня наших изданий.
Это не простой вопрос, опять же.
Академии не надо финансировать всех подряд только потому, что это российское издание.
Нужно финансировать издания, пользующиеся спросом, авторитетом и мировым, и внутри страны!
Думаю, противоречий между нами будет гораздо меньше, когда мы в первую очередь будем детально анализировать содержание и, только исходя из этого, как относиться к коэффициентам и как находить финансирование.
Правильный тезис был насчет рисков монополизации крупными научными учреждениями сферы научных исследований, у которых есть финансовые ресурсы, поэтому они могут за счет этого обеспечивать в том числе публикации во внешних источниках.
То есть здесь налицо целый комплекс проблем.
Конечно, с каждым выступающим хотел бы вступить в полемику.
В частности, был важный тезис об отличии гуманитарной науки, и естественных наук, и технических наук на мировом уровне.
Когда мы изучаем наши гуманитарные проблемы, мы сами не всегда можем понять, что происходит в нашем обществе.
В том числе, даже когда изучаем финансовые проблемы, с трудом понимаем то, что происходит у нас на рынке.
Уж куда понять и разобраться в этих наших специфических проблемах зарубежным коллегам?
Прежде чем делиться с ними этими проблемами и ждать от них «коэффициентов качества», дай бог самим сначала разобраться с этими проблемами.
Они не поймут нас, когда мы, к примеру, будем на псевдонаучном языке наших регуляторов рынка говорить об «эффективных» формах борьбы с инфляцией при полном пренебрежении стабильностью своей национальной валюты!
Можно привести массу других примеров из гуманитарной, правовой и финансовой сфер, но не сейчас…
А когда речь идет о технических проблемах, о естественно-научных проблемах, то там нет границ.
У науки в этих сферах нет границ.
В этом смысле мы на нашем научно-консультативном совете, на
