class="p1">Похожая концепция была распространена в средневековой Европе. Мертвые засыпали до второго пришествия, когда все, кроме страшных грешников, должны были пробудиться и войти в Царствие Небесное. Так же, как и языческие мертвецы, они не ощущают хода времени и проснутся, будто только вчера умерли {51}. В легенде о семи отроках Эфесских Господь, чтобы посрамить еретиков, не верящих в возможность воскрешения, оживляет христианских мучеников, замурованных 200 лет назад. Они пробуждаются, словно ото сна, и поражаются изменениям: ведь, по их ощущениям, не пришло и дня {52}.
В России подобное представление о посмертном существовании сохранялось еще в XIX в. В отдельных местах, в основном в деревнях, верили, что после смерти души попадают в некую пустошь, в которой ожидают Страшного суда. Там нет ни мучений, ни радостей – своеобразный аналог царства Аида {53}.
Как правило, в головах людей уживались оба традиционных представления о посмертии. Прекрасный город того света часто становился местом, в котором души отдыхали после смерти, ожидая второго пришествия, а мертвецы спали в вечнозеленом саду.
Танцы на кладбище и встречи с мертвецами
У античных греков с римлянами и у древних славян не было кладбища как такового. Мертвецов хоронили на природе, подальше от поселений, или прямо на своей земле {54}.
С приходом христианства захоронения перемещаются к церкви. В основания церквей закладывали мощи святых и мучеников, и место автоматически становилось святым. На Руси в качестве святых часто выступали князья и их родственники, хотя алгоритм действий был несколько иной. Еще при жизни князья закладывали основание церкви, в стенах которой были прорезаны гробницы. Они постепенно заполнялись и, подобно мощам святых, делали место сакральным.
Представление о сверхспособностях князей восходило еще к языческим славянским верованиям, будто само присутствие правителя в городе ограждало от бед {55}. С принятием христианства мощи князей стали считаться чудотворными: во время бед их обносили вокруг города, им молились о заступничестве. Причем неважно, насколько плох был правитель при жизни. В одной летописи рассказывается, как новгородцы, недовольные князем Всеволодом Мстиславовичем, выгнали его, но после смерти князя потребовали назад его мощи, чтобы они исцеляли горожан и творили чудеса {56}.
Близость к святым мощам приносила преимущества и после смерти. Неправильное погребение, а также осквернение могилы могли привести к проклятию, превратить покойника в заложного или помешать последующему воскрешению. Святой распространял свою святость и на соседей, защищая их от возможных бед, и люди стремились быть похороненными поблизости {57}.
Место внутри церкви считалось наиболее почетным, и позволить его себе могли только самые знатные люди: князья и короли, высшие церковные чины. Позже к этому списку присоединяются дворяне, затем люди, отличившиеся перед страной, и все, кто мог это себе позволить. Несмотря на высокую стоимость такого захоронения, полы церквей целиком состояли из надгробных плит, превращая храмы в своего рода маленькие кладбища. В России традиция хоронить внутри церкви сохранилась вплоть до ХХ в. {58} До сих пор, если обратить внимание на пол и стены многих церквей, можно увидеть могильные плиты. Иногда они богато украшены, как, например, могила полководца Кутузова в Казанском соборе.
Люди менее знатные довольствовались местами рядом с церковью и дальше по степени убывания их знатности и финансовых возможностей. Самыми малопочетными были места у кладбищенской ограды, что, впрочем, не шло в сравнение с могилами бедняков. Тех, кто не мог заплатить за отдельное погребение, ждали братские могилы – гигантские ямы, вмещавшие тысячи трупов. Их использовали во время массовых смертей от голода или болезней, но со временем такой способ хоронить начали применять и в спокойное время из-за ограниченного пространства кладбища {59}. Так, в отчете о состоянии парижских кладбищ XVIII в. описываются ямы, вмещавшие в себя более 500 трупов {60}, а Самуил Кихель в XVI в. описывал псковские братские могилы для тысяч простолюдинов {61}.
Впрочем, в Европе существовал и иной способ бороться с «перенаселением» кладбищ. Когда кладбище заполнялось, кости из старых могил выкапывали и складывали или выставляли напоказ в костницах (оссуариях) – специальных местах или помещениях, многие из которых сохранились до наших дней. Одно из самых известных – костел Всех Святых в чешском городе Седлеце.
Отлученных от церкви, проклятых или преступников хоронили отдельно или не хоронили вовсе. В первую очередь это касалось казненных, которые, как мы помним, были самыми «плохими» покойниками. Повешенные могли годами болтаться в петле, а части тел четвертованных выставляли на всеобщее обозрение.
Танцы на кладбище
Современные люди избегают кладбищ, если только те не превращаются в приятные глазу парки. Кладбища навевают тоску, заставляют думать о смерти, когда все хотят ее вытеснить из жизни. В Средневековье с его спокойным восприятием мертвых отношение было иным. Из-за близости к церкви и достаточно большого пространства кладбища становились центрами социальной жизни. На них торговали, встречались с друзьями, играли, назначали свидания. Там можно было найти все, от безделушек до алкоголя и проституток. Часто именно на кладбище проходили судебные заседания, а если не хватало места в тюрьмах, там же могли запереть преступников. Именно на кладбище Сент-Уан в Руане огласили приговор Жанне д'Арк {62}.
Кладбище обладало статусом убежища, и люди, которым было некуда пойти, селились там, даже возводили постройки, держали лавки {63}. Церковь выступала против такого неуважительного отношения, но ничего не могла поделать. Как пишет Арьес, в 1231 г. Руанский синод под страхом отлучения от церкви запрещал плясать на кладбище. О том же правиле пришлось напомнить спустя почти 200 лет, в 1405 г.: запрещалось плясать, играть в игры, а также устраивать представления мимам, жонглерам и бродячим музыкантам {64}.
Бесчинствовали на кладбищах, по церковным меркам, и на Руси. Так, Стоглав осуждает традицию скакать и плясать на кладбище вместе со скоморохами и петь сатанинские песни на Троицу {65}.
Несмотря на запреты и протесты церкви, кладбища долго оставались центрами социальной жизни. Еще в XVIII в., до самого его закрытия, кладбище Невинных в Париже оставалось излюбленным местом прогулок и встреч, где между делом можно было купить хоть книгу, хоть моток ниток для вышивания {66}.
Встречи с мертвецами
В традиционном представлении граница между этим и тем мирами была достаточно зыбкой. Либо считалось, что в определенные дни мертвые приходили домой к живым, либо в эти дни живые отправлялись на кладбище к мертвым. В любом случае нужно было позаботиться о покойнике. Если души как бы возвращались обратно в свой дом, то во время трапезы для них клали столовые приборы. Если с душами встречались на кладбище, то приносили еду туда. А чтобы согреть покойников, у могил или рядом с домом разжигали костры. У славян эта традиция называлась «греть родителей», «греть деда» или даже «греть ножки покойникам» и просуществовала до конца XIX в. {67} А традиция кормить покойников сохранилась до сих пор. В поминальные дни православные приносят на кладбище сладости, блины, хлеб, яйца, кутью. Часть съедается живыми, часть остается на могиле для умерших.
Однако если у европейцев, включая славян, традиция «встречать» покойников редуцировалась до отдельных действий, то до сих пор существуют места, в которых такие встречи становятся центральным событием. Ярко проходят поминальные дни в Мексике. В День мертвых, с 1 на 2 ноября, родственники зазывают обратно своих мертвецов, поднося им дары. Специальные домашние алтари или могилы, на которых развешивают памятные вещи и одежду умерших, украшаются цветами. Жертвенная еда перемежается с любимой едой умерших, и одновременно можно увидеть традиционные рогалики и бургеры с кока-колой. Ночью на могилах зажигаются тысячи свечей, горят костры, играет музыка {68}.
У народа тораджи в Индонезии встречи с покойниками носят буквальный характер. Во время обряда манене родственники вынимают своих мумифицированных мертвецов из домов-могил, проветривают и убирают эти дома, очищают тела покойников, меняют их одежду. Тораджанцы делают это бережно, объясняя каждое действие мертвым родственникам, рассказывают им новости, гладят их руки и лица и радуются встрече с покойниками так же, как с живыми близкими после долгой разлуки {69}.
Когда наступает смерть
В традиционной смерти нет окончательности. Люди так или иначе могли видеться с мертвыми. Но любопытно, что и физическая смерть, как правило, не считалась настоящей.
Славяне верили, что покойник все чувствует, пока на него не упадет первая горсть земли. Но и потом он не был до конца мертв,
