полушарие мозга у людей и не обнаружил никаких вытекающих из этого психических расстройств.
Золлингеру пришлось удалить левое полушарие у праворукой женщины. Сразу после операции она могла произнести лишь пять слов в произвольном порядке. На семнадцатый день ее состояние начало улучшаться, и, соответственно, произошло значительное улучшение ее словарного запаса.
Такое отсутствие локализации высших функций в коре головного мозга и, с другой стороны, точная локализация зрения и слуха – лишь еще один пример отсутствия простого анатомического принципа в природе. Лишь взяв за основу само функционирование, мы можем составить некоторую целостную картину сложного нервного аппарата.
В коре головного мозга отсутствует локализация высших функций, но есть точная локализация зрения и слуха.
Имея столь ненадежные основания, невозможно сформулировать ни одну теорию – только гипотезы; лучшие гипотезы – это те, которые дают больше подсказок в большем количестве случаев и более плодотворно демонстрируют те области, где не хватает знаний.
В этом отношении идея двух жизней, соматической и психической изжила себя. Несмотря на всю обширность применения и изобретательность, со времен Фрейда в области психики не было обнаружено ничего универсального.
Психоанализ, по крайней мере в трудах Фрейда, имеет дело исключительно с психической жизнью. Лишь очень редко в нем можно встретить упоминания о том, что психическая жизнь имеет место в физическом теле. Однако и бессознательное, и идентификация, и принцип области удовольствия с ее подавлением имеют соматическую основу. В последние годы для лечения невротиков стали применять два новых метода: шоковая терапия и лейкотомия, при которой делается разрез в лобной доле мозга. Эти методы лечения часто дают отличные результаты, даже, как утверждают некоторые врачи, при шизофрении. Таким образом, можно считать фактом, что, по крайней мере в некоторых случаях, чисто соматическое действие имеет тот же эффект, что и психоаналитическое лечение. Этого уже достаточно, чтобы показать, что психическая жизнь без связи с сомой – это в лучшем случае удобная абстракция, которая быстро исчерпает свою полезность (как, собственно говоря, уже и произошло).
Поэтому требуется некоторая гипотеза, которая как-то объяснит, каким образом два столь разных метода, как лейкотомия и перенос, могут дать одинаковый результат. Это выглядит следующим образом.
Нет никакой принципиальной разницы между психической и физической активностью. Они обе исчезают при разрушении нервной системы и обе являются результатом ее функционирования. Наблюдаемый в данный конкретный момент физический мир подчиняется определенным законам. Неизменность и постоянство этих законов, в частности закона всемирного тяготения, заставили человеческое мышление и тело ожидать причинно-следственной связи между всеми явлениями. Мы так часто имеем возможность наблюдать причину до следствия, что ожидаем появления причины для каждого встречающегося следствия. Во взаимоотношениях тела и разума всегда существовала тенденция определять либо одно, либо другое в качестве причины, придавая ее фундаментальности. Для одних вся человеческая деятельность объяснялась телом, то есть свойствами материальной основы, в частности нервной системы. Для других ключевую роль играло сознание, а тело было лишь недостойным придатком, с которым приходится мириться. Мы можем найти такое большое количество примеров, подтверждающих обе точки зрения, что трудно составить какое-либо непредвзятое мнение.
Однако если присмотреться более внимательно и рассмотреть все факты, которые мы представили, можно сделать некоторые ценные выводы. Сначала мы замечаем, что функция важна для жизни. Жизнь без какой-либо функции кажется бессмысленной. Затем мы исследуем, какие существуют функции. При рождении все функции, которые мы наблюдаем, строго локализованы в теле и в нервной системе. Если имеются врожденные нарушения зрительной системы, нарушен зрительный нерв или зрительная область коры головного мозга, то это приводит к полному нарушению функции. У такого индивида в любой момент времени на протяжении всей жизни не будут наблюдаться никакие визуальные концепции, никакая зрительная память, никакие зрительные образы, никакие оптические выпрямительные рефлексы или рефлексы стояния. Иногда может показаться, что такой человек все еще имеет какое-то представление о визуальном описании. Например, он может ссылаться на яркость какого-то ощущения. Но это лишь иллюзия. Почти несомненно, что яркость – это качество, присущее всем органам чувств. Лишь само это слово взято из нашего оптического словаря. Однако им можно охарактеризовать в том числе и качество звука, которое мы не можем описать никак иначе, кроме как словом «яркое».
В целом можно сказать, что на этом уровне зрелости зрительная функция локализована настолько строго, насколько этого требует наше критическое чувство правильности. Тот же аргумент применим ко всем функциям, присутствующим при рождении. На этом уровне существования носителем всех функций является материальная основа, и их локализация имеет взаимно-однозначное соответствие в нервной системе. На данном этапе тело является наиболее репрезентативной составляющей живого существа. Поэтому все, что гордая мать может сказать о своем потомстве, – это то, что родился ребенок, и он весит 3,5 килограмма. К этому можно еще добавить, что это девочка или мальчик. Этот факт также имеет свои материальные подтверждения. Без телесных данных невозможно наблюдать какие-либо мужские или женские функции. При смерти, когда больше нет никаких наблюдаемых функций, видимой остается лишь материальная основа. Все феномены «души» и разума, связанные с этим телом, теперь наблюдаются исключительно в других телах и другими телами, которые продолжают функционировать.
При рождении носителем всех функций является материальная основа, и их локализация имеет взаимно-однозначное соответствие в нервной системе.
Между двумя этими крайностями существование можно разделить на уровни. Критерии, которые помогают удобным образом определить эти уровни, представляют собой различные стадии зрелости конкретной рассматриваемой функции.
Развитие каждой функции происходит по мере роста нервной системы и ее исполнительного механизма. Функции, которые достигли полной зрелости (или почти полной) при рождении, остаются строго локализованными в органах и нервной системе. Дыхательная функция, все вегетативные функции, реакция на силу тяжести, кровообращение, короче говоря, все элементы функций, для которых практически не требуется обучение или дальнейшее развитие их материальной основы или соответствующей нервной ткани, продолжают оставаться локализованными.
Локализация всех функций, которые нуждаются в росте тела, в особенности тех из них, которые нуждаются в росте нервной ткани и в обучении, становится все более и более размытой на каждом последующем уровне зрелости. С практической точки зрения в зрелости все эти функции становятся достоянием всего организма; разрушение какой-либо части нервной системы или какого-либо органа независимо от степени увечья не может полностью устранить или аннулировать данную функцию.
Таким образом, как только созрела функция локомоции, для того, чтобы движение стало абсолютно невозможным, требуется полное разрушение материальной основы. Локализация функции коммуникации между людьми, как только она достигла зрелости, становится совершенно независимой от той конкретной материальной основы, которая обычно с ней связана. Таким образом, Молларе и Бертран описывают
