стушевался и затребовал наггетов вполне справедливо. Затреб помялся, но позицию принял:
– Сколько хочешь?
_______
1. А сколько дашь!
2. Плюс двадцать наггетов.
3. Эликсиры надо возместить и еду! Гони-ка ты сотку!
_______
– Плюс двадцать наггетов.
Торговец снова помялся, почесал подбородок, но в итоге согласился.
Nuggets+
Довольный, я отправился по другим делам.
***
Вкусно дымил костер, готовили птицу на вертеле, шли живые разговоры, жаловались друг другу, восклицали. Людей немного, вокруг тихо и спокойно.
Одежда у собеседника потертая, засаленная; взгляд слегка потухший, исподлобья, вроде разрешения просит, но когда говорит, жизнерадостен, заинтересован в разговоре, внимательно слушает.
– Твой-то, ночлег, не жмет?
– В хижине чуточку тесно, это правда, будто стены давят, – отвечаю старателю. – Временами даже неуютною бывает, а в целом – спать здесь неплохо. Лучше чем в обрушенной башне, снаружи за стенами, или, того гляди, в сырой пещере.
– Это вот, это ты прав. Вот здеся всяко лучше, чего там! – одобрительно закивал работяга.
– Как-то спал возле речки, – я завел рассказ, – у потухшего костра. Недалеко волки бродили, врены кружили.
Старатель громко выдохнул.
– Кто угодно шатался, там лес стоит в двух шагах от ночлега, густой, дремучий. Зайдешь – неба не видно! Листва шелестит, шорохи едва уловимые гуляют.
Рудокоп почесал затылок:
– Еге, местечко-то, не из приятных, чего говорить.
– В общем, проснулся на заре и огляделся: трава росой покрыта, как в серебре, лес дремлет, затаил разных зверей да смолкнувших птиц, холодок носится по округе едва заметный, – старатель округлил глаза. – Я прилично озяб, заторопился готовить костер, не желая привести в гости незваных гостей. В хижине подобных дел не случается.
– Ну и рассказчик! Закладываешь знатно, слушаешь – как читаешь.
Тут старатель взялся за густую черную бороду, пощупал грубыми пальцами, пошуршал, затейливо добавил:
– Хотя читать я не умею, но так говорят. А в лес уж редко захожу, не хватало на Лохмача нарваться! Хорошо, что бегаю, лучше чем читаю.
Я слушал старателя, поощряя порыв к разговору. Видно давно-давно хотел выговориться, а тут собеседник – золото! Внимательный, поддакивает, соглашается.
– Леса не боюсь. Помимо опасностей, секретов там видано-невиданно. Попрятано всякого от глаз ленивых, тропинок и не счесть. Главное тут что?
– Что? – искренне удивился старатель.
– Не искать, а навостриться, обращать взгляд на неприметные места. Вроде как – действовать от противного.
– Я, этово, пока искать буду, сам заблужусь. Я на земле ориентируюсь плохо, хоть две карты нарисуй, заплутаю. Толи дело в море! – по лицу рудокопа прошлась загадочная улыбка, во взгляде оживилось давно забытое, но важное, не стираемое из памяти. – Я тебе как-нибудь расскажу, – рудокоп сбавил голос, – да только не здесь, ушей много!
Старатель подумал, чего еще спросить.
– А просыпаешься ты как?
– Просыпаюсь быстро. Только время приходит, сразу как штык. Поднялся с постели, а сна ни в глазу.
– Эвоно как!
– Дел то полно! Народ работу предлагает, отказываться глупо. Правильно говорят: «Делать – не переделать». Как бывает? То выслужиться надо, то чего передать не задаром, с торговцами дела завести. А те резвые на обман, жадные, заразы, ничего в убыток не продадут, за товар дают меньше положенного.
– Ага…
– Иногда вздумается, дела по кругу маршируют. В центре я стою, кидаюсь на каждое, даже самое пустое. А иногда решу в голове, вот незадача, будто половину хлопот уже переделывал по нескольку раз!
Я замялся, задумался. Рудокоп слушал с интересом, открыв рот.
– Бывает, конечно, сам в приключения рвешься, по собственному убеждению, дух авантюризма зовет. Тогда впрок надо запасаться! Провизию пересчитать, оружие проверить, разориться на несколько магических эликсиров, свитков с заклинаниями купить – они в пути точно не помеха. Я не сильно грамотный, но свитки читать умею.
– А я тожа… – только успевал добавлять старатель.
Разговорил меня, чертяга!
– Да в целом я способный. За короткое время, что расскажут и покажут, лихо выучу без лишних слов. Мне только дай. Видать, оттого многие на контакт идут, дела делают. Даже подлые зазнайки не откажутся от связей со мной. И говорить умею. Уболтаю любого проныру, если так решится. Лишь бы повод был. Недавно выторговал сбавку на редкий свиток, который затем сполна отбил цену. Пошантажировал парня, припер к стенке, тому и деваться некуда. Повод не великий, мстить не станет. Меру надо знать.
Чувствуя, как меня понесло, я замолк, наговорившись вдоволь.
– Мдаа… грамотный видать, – только и добавил старатель.
– Пойду я, Блэйк.
– Покедова-покедова, случится – у костра встретимся, покурим.
– А как же!
К вечеру подтягивались рудокопы, сменялись стражники. Лагерь полнился уставшими голубчиками, охали-вздыхали, громко смеялись, готовили пищу, выпивали. Как без этого?
Примкнув к собравшимся у костра, не хотелось уходить. Решил в Дикий Лес идти завтра, с янтарем в зените. А пока время шло медленно, позволяя насладиться завершением дня. Сколько раз ходил по лагерям и весям, все не уставал наслаждаться вечерними посиделками. Так сердцу легко и свободно делается, когда вечером собираются вместе.
Диалоги разные ведутся, ты слушаешь:
– Какие новости в шахте?
– Маши киркой, да не верещи. Сколько сможешь тайком унести, столько и заработал!
Со стороны раздается:
– А то!
– А тебе-то куда тырить!.. ты стражу боишься. Не быть тебе в страже!
Или про охоту:
– Каждый раз туда ходим, как выходные намечаются. Неописуемое место. Дичи – полный прилесок, и возле пруда шлындает!
– А в лес?
– А что туда? Одних постреляем, в другой раз за новыми приходим. В лесу даже не проверяли. Чего на стрелы тратиться?
– Ага, все не вернешь, а покупать – разоришься.
Вот уже настала ночь, вокруг уютливо-темно. Через прозрачный купол взору предстало мерцание ярких, точно лучащихся камешков на небе, звезд.
Свечение расходилось над Лагерем, и там – за бревенчатым тыном: над густым лесом, холмом, поросшим сочной травой, Лагерем у Болота и над каждым уголком мира.
Но света того была горсть, посыпанная с неба. А здесь, в компании голубчиков, помогали костры. Освещались задумчивые, но в целом довольные лица; красная броня Shadows отдавала темным рубином, доспехи стражников грозно, под вспышки пламени, зажигались холодным металлом, а скромные одежды старателей редко показывались – и то слава.
Голубчики вели тихие разговоры, добрая половина Лагеря спала. Я слушал.
Вдалеке послышалась гитара – поздновато, не как вчера. Кто-то закурил болотную траву, воздух смешался с едким дурманом. Я чуточку пошелестел инвентарь и тоже собрался на боковую.
Потихоньку расходились, костер затухал. По краям угольки курились дымком, когда-то яркое пламя давало слабый мерцающий свет. Старатель поддавал последнюю хворостинку.
Я отправился в хижину, где слушал гитарные переборы. Это рудокоп Ник играл. Хороший малый, отлично работал пальцами, знал свое дело. Не надоедал, всегда играл по теме. Утром бодренький мотив, в обед спокойное. К вечеру заводил программу – от увеселительных резвых аккордов до неспешных, чуть слышных переборов.
Я закрыл глаза, и вот уже вставал с постели в новом дне. Встаю я бодро, не чета лежебокам-зевальщикам.
Отправлялся поздним утром, хотя казалось, что вечерело. Светило куда-то подевалось. День случился пасмурным, небо затянуло хмурыми облаками, которые сливаясь, покрывали небосвод холодной
