И Snapchat, и Instagram никак не назовёшь обычными фотосервисами. Они отличаются от них не меньше, чем Twitter с его лимитом длины отличается от Blogger или Livejournal. Вместо того, чтобы позволить пользователям делать всё, что угодно, они ограничивают их — и эти ограничения парадоксальным образом не отпугивают, а привлекают людей.
Instagram снижает разрешение каждого снимка, загоняет его в общую для всех квадратную рамку и накладывает кричащие фильтры. На первый взгляд, сплошные минусы и ни одного плюса. В действительности всё наоборот: эти «минусы» делают Instagram идеальным мобильным фотосервисом. Сжатая фотография быстро загружается даже по самым узким мобильным каналам, а фильтры скрадывают низкое качество камер и неумелость фотографов.
Со Snapchat ещё интереснее. Это мобильное приложение позволяет задать срок жизни фотографии, загруженной в интернет. Когда указанное время истекает, кадр исчезает — и кто не успел его посмотреть, тот опоздал. Чтобы фотографии не копировали, создатели Snapchat придумали несколько хитростей: приложение изо всех сил мешает делать скриншоты, а если остановить «пирата» не вышло, жалуется на него автору фотографии.
Зачем нужны такие сложности? Как дипломатично выразился основатель Snapchat, с помощью его приложения часто снимают «автопортреты». Почему герои этих автопортретов так стремятся их уничтожить, легко узнать, поискав в интернете образцы утёкших снимков: большинство из них в лучшем случае нелепы, в худшем — порнографичны. Это не те фотографии, которые хочется сохранить навсегда и показывать каждому встречному.
Два растущих видеосервиса, которые назвала Мэри Микер, укладываются в ту же формулу. Они не конкурируют и никогда не будут конкурировать с Youtube. Как и Snapchat или Instagram, каждый из них имеет чётко очерченную специализацию и ограничения, и эти ограничения — их плюсы, а не минусы.
Первый — это мобильное приложение Vine, которое позволяет делать зацикленные шестисекундные видео. Чтобы развеять сомнения в том, что кому-то нужны шестисекундные видео, достаточно взглянуть на статистику: аудитория приложения удваивается каждый месяц. За первые четыре месяца существования Vine его пользователем стал каждый двенадцатый обладатель iPhone в США.
В России популярен аналогичный видеосервис Coub (Микер его не упоминала, зато о нём написал Techcrunch). Он, как и Vine, предназначен для создания очень коротких зацикленных видео. За один только май посещаемость Coub выросла в два раза и достигла миллиона визитов в день.
Другой пример из презентации Микер — Dropcam, недорогая камера слежения, совершенно не требующая настройки. Купил, воткнул в розетку — и смотри всё, что она передаёт, на мобильном телефоне, планшете или в браузере на ПК с помощью специального веб-сервиса. Сервис настолько популярен, что за минуту его серверам приходится принимать больше видео, чем Youtube.
В России аналогичную идею пытались реализовать создатели «Глазокамеры», но без особого успеха.
Что касается данных и звука, то их доля в тех зеттабайтах информации, которую выкладывают в интернет, пока минимальна, но это, по мнению Микер, только начало. Оживление, связанное и с тем, и с другим типом информации, заметно невооружённым глазом.
Немецкий SoundCloud, представляющий собой подобие Youtube для музыки и подкастов, может похвастаться тем, что каждую минуту его пользователи загружают одиннадцать часов аудио. Это очень много, особенно если учесть, что средний аудиотрек, как правило, короче, чем среднее видео.
Другой пример необычного применения аудио — звуковой чат, встроенный в китайский мессенджер Tencent WeChat. В отличие от, например, Skype, общение происходит не в реальном времени и похоже не столько на телефонный разговор, сколько на обмен звуковыми письмами.
В случае данных речь может идти и об отзывах в сервисе наподобие Yelp (Микер отмечает, что Yelp накопил уже 39 миллионов пользовательских отзывов на обслуживание в магазинах, ресторанах и т.п., причём за год это число увеличилось на 42 процента), и о картографической информации, передаваемой пользователями Waze, и о персональной статистике, которую собирают такие приложения и гаджеты, как браслет Jawbone UP, следящий за активностью и сном своего обладателя, или сервис MyFitnessPal, учитывающий калорийность потребляемой пищи.
Последний пример напрямую связан с другой важной тенденцией, о которой говорила Мэри Микер: носимыми устройствами.
Следующий витокМикер полагает, что развитие компьютерной техники идёт витками, которые продолжаются около десяти лет. Шестидесятые годы были временами мейн-фреймов, в семидесятые доминировали мини-компьютеры, а затем наступила эпоха персональных компьютеров. Век завершился всеобщей интернетизацией.
Главной темой минувшего десятилетия были мобильные устройства. Микер приводит статистику, свидетельствующую, что мобильный интернет и мобильные приложения постепенно перестают быть маловажным дополнением к «настоящему» интернету, доступному только на ПК. Ещё немного, и всё станет наоборот — большинство пользователей будут обращаться к интернету с помощью мобильных устройств. В Южной Корее и Китае это уже так. Ещё один факт в ту же копилку: почти половина транзакций в американском Groupon приходится на мобильных пользователей. Два года назад их доля была втрое меньше.
В четвёртом квартале объёмы поставок планшетов впервые обошли объёмы поставок и ноутбуков, и настольных компьютеров. Спрос на планшеты увеличивается с поразительной скоростью — не только быстрее, чем спрос на ПК (это само собой разумеется), но и чем спрос на смартфоны. Причём разница весьма ощутимая: тройная, если взять Apple.
Поставки настольных компьютеров, ноутбуков и планшетов. По вертикали — миллионы штук, по горизонтали — кварталы
Наступление мобильных устройств только начинается, но все грядущие перемены так или иначе были запущены в течение первого десятилетия XXI века. Пару лет назад пошёл отсчёт второго, и у него, разумеется, своя специфика. Мэри Микер полагает, что очередной виток будет касаться не универсальных, а специализированных мобильных устройств.
Общепринятого названия для них пока нет. Микер обозначает эти гаджеты труднопереводимыми английскими словами Wearables (образовано от слова «носить»), Drivables (от слова «ездить»), Flyables (от слова «летать») и Scannables (от слова «сканировать»).
Вокруг Wearables действительно намечается ажиотаж. Речь идёт о гаджетах, которые носятся на теле, как гипотетические наручные часы Apple, электронные очки Google Glass или хотя бы напичканный датчиками браслет Jawbone UP, упомянутый несколькими абзацами выше.
Google Glass (Источник: Antonia Zugaldia)
Скептицизм в отношении таких устройств неизбежен, но Микер сомневается в его уместности. Те, кто не верит в перспективы Google Glass, скорее всего, не поверили бы и в интернет или персональные компьютеры.
В 1977 году основатель DEC Кен Олсен сказал: «Нет никаких причин для того, чтобы пожелать завести компьютер дома». Трудно поверить, что он не замечал происходящего вокруг. В 1977 году уже работали Microsoft и Apple, а в Xerox PARC тестировали прототип первого ноутбука. Тем не менее Олсен был уверен, что персональные компьютеры ничего не изменят. Люди, заранее отвергающие Google Glass, возможно, повторяют ту же ошибку.
Носимые гаджеты — это не просто очередная итерация мобильных телефонов. Они обладают массой особенностей, которые роднят их между собой. Для управления чаще используют голос и жесты, чем более традиционные сенсорные экраны или клавиши. За счёт этого с ними можно взаимодействовать, занимаясь чем-то другим, — они не требуют рук.
Размер и вес очков или браслета заведомо ограничивает величину батареи, поэтому минимальное энергопотребление для таких устройств ещё важнее, чем для мобильных телефонов или планшетов.
Они никогда не отключаются и продолжают работать в фоне, непрерывно собирая с помощью датчиков информацию о пользователе, которая может упростить ему жизнь (как в случае Google Now) или помочь достигнуть какой-либо цели (как в случае Jawbone UP).
Микер выделяет ещё несколько характерных свойств носимых гаджетов: постоянное подключение к интернету, возможность загрузки сторонних приложений, мгновенное включение и т.д. В половине случаев непонятно, появятся ли такие устройства потому, что энергопотребление процессоров, алгоритмы распознавания голоса и другие технологии наконец доросли до нужного уровня, или наоборот.
Когда речь идёт о Driveables и Flyables, такой вопрос не возникает. Driveables — это бортовые компьютеры автомобилей и автомобильные гаджеты, а Flyables — беспилотные летательные аппараты. Несмотря на то что по Соединённым Штатам уже несколько лет разъезжают прототипы самоуправляемых машин Google, а беспилотники всё чаще используют не только военные, быстрого прогресса в этой области не стоит ожидать хотя бы из-за того, что в обоих случаях для движения вперёд необходимо одобрение властей.
