Первое и главное: найти свою аудиторию. Второе – научиться её удерживать; третье – научить её рассказывать другим о приложении; четвёртое – научиться зарабатывать на них достаточно, чтобы окупать себя как бизнес; пятое – масштабироваться. Вот мы сейчас на третьей ступени (любая решённая проблема — это ведь реализованная возможность), хотя уже и зарабатываем.
Вы запустились очень быстро (написали продукт и стали доступными для скачивания всего за девять месяцев) – сейчас перед пользователем, — скорее, MVP или прототип, или почти окончательная версия?
Продукт для меня – это путь, а не какое-то окончательное состояние. Ты развиваешься или умираешь. Поэтому это не прототип, но и не окончательная версия. Он развивается постоянно. Фидбэк мы собираем как через чат Support, так и просто приветствуя новых пользователей по e-mail, или они отправляют через форму обратной связи в приложении. Ещё немаловажным источником является участие в мероприятиях типа TechCrunch Disrupt (мы участвовали в питч-сессиях в Сан-Франциско, Нью-Йорке и Москве). На такого рода форумах очень много представителей нашей целевой аудитории и за три минуты общения можно узнать больше, чем из десяти писем из формы обратной связи. Идей впереди много: от двусторонней синхронизации с TripIt, о которой нас просят все road warriors (люди, очень часто летающие), до модели годовой подписки, которая оказалось чрезвычайно популярна. А на последнем Disrupte в Нью-Йорке мы смогли оттестировать идею краудсорсинга времени прохождения security и регистрации – этот пункт приводил в восторг всех часто летающих посетителей мероприятия!
По текущей ситуации на рынке: нужно как можно скорее выводить продукт на рынок или максимально «отшлифовывать» продукт?
Точного рецепта нет, но есть хорошая фраза: «Если тебе не стыдно за первую версию своего продукта, значит, ты слишком поздно его вывел на рынок». Первая версия не должна быть сырой. Понятие «сырости» — неправильное и наводит на неправильное восприятие. Я бы рекомендовал использовать слово «законченность». Законченность в выполнении основного предназначения вашего приложения, основного конкурентного преимущества. И преимущество может быть не только в продукте, но и в бизнес-модели (freemium, а не платное), в уровне сервиса (онлайн-чат, а не письмо в никуда) и даже в целевой аудитории (не только frequent флаеры, но и те, кто редко летает, и для кого поэтому полет несёт ещё больше стресса и неизвестности).
К оглавлению
Андрей Введенский, РВК: развитие экосистемы инноваций тормозит «эмоциональность» игроков на венчурном рынке
Елена Краузова
Опубликовано 31 мая 2013
Принято считать, что высокотехнологичный бизнес не может существовать вне «экосистемы», которую строят вокруг него все те, кто участвуют в инновационном процессе. Сегодня все чаще можно услышать высказывания о том, что инфраструктура инноваций в России фактически сложилась – что исследователи и ученые, инновационные менеджеры, инвесторы, технопарки и инкубаторы живут в рамках единого сообщества. О том, насколько экосистема инновационной экономики действительно «состоялась», мы поговорили с Андреем Введенским, директором департамента развития инфраструктуры ОАО «РВК».
-В одном из своих интервью, подводя итоги развития российского венчурного рынка, Вы приводите такие цифры: общий объем сделок 1-1,2 млрд долл., 4-е место по инвестициям в высокотехнологичный сектор среди стран Европы… На Ваш взгляд, что, главным образом, обусловило состоятельность российского венчурного рынка?
- Безусловно, рост российского венчурного рынка — это результат его эволюции. При всем при этом Россия все еще находится на самой первой ступени становления инновационной экономики. «Мы» (под «мы» я подразумеваю некую критическую массу мыслящих и влияющих на российский технологический рынок игроков — «коллективный разум» венчурного рынка вкупе с политическим и экономическим истеблишментом) понимаем, что в наших диспутах о выводе на рынок новых технологий все еще много эмоциональной составляющей. Нам все время кажется, что вот-вот – и мы найдем тот «спасительный» элемент инфраструктуры инноваций, на котором все и будет построено. Но реально нет и не может быть «главного» и «второстепенных» элементов. Могу сказать, что «экосистемное» восприятие венчурного рынка, в принципе, в стране только стало формироваться. Ведь само это слово – «экосистема» стало использоваться только года три назад с легкой руки институтов развития. Сейчас же это устоявшийся термин, более-менее правильно трактуемый большинством людей на инновационном рынке.
То, что становление российского рынка инноваций шло «сверху», конечно, имеет свои минусы. Но все-таки без инициатив институтов развития венчурный бизнес оставался «партизанской активностью» вовлеченных в работу с новыми технологиями людей. Государство, например, инициировало освещение инноваций в СМИ – и благодаря этому, вообще говоря, в нашей стране узнали, что в стране уже есть истории успеха технологических стартапов и что венчурный бизнес — это лишь «один из» инструментов развития инновационной экономики. Сегодня в стране число профессиональных венчурных инвесторов уже приблизилось к сотне; объемы инвестиций в последние четыре года выросли в десять раз – я не думаю, что таких успехов можно было бы дождаться без активного вмешательства государства.- В институциональной экономике существуют две теории изменений: теория «внешних шоков» и теория эволюционных изменений. Все-таки, есть ли у России шанс поднять научно-технический сектор экономики или, скорее всего, путь один – ждать падения цен на нефть?
Сложный вопрос, но, я думаю, все экономические теории достаточно радикальны и не оставляют «среднего» сценария. Я склонюсь к тому, что в истории России, вступившей сегодня на путь развития постиндустриальной экономики, довлеют обе этих тенденции. Как трактовать, например, понимание руководства страной, что без модернизации конкурентоспособность России на глобальной арене невозможна? Это импульс извне или изменение сознания? Думаю, здесь присутствуют оба мотива. И как раз внимание власти к инновациям — это отправная точка. Насколько это внимание достаточно, к эффективным ли реальным мерам оно ведет, — это вопрос другой. Важно то, что стало понятно, что взятый страной курс на инновации – вопрос не «повестки дня», а жизни и смерти государства. Любой объективный эксперт честно признается, два-три года назад у всех было большое опасение, что слово «инновации» было, скорее, данью политической моде, чем реальным осознанием, того, что формирование нового промышленного и экономического уклада, основанного на инновационном мышлении, жизненно необходимо. Сегодня очевидно, что эти вопросы – отражение стратегического курса государства.
Кстати, о «моде». Некоторые участники венчурного рынка говорят о «моде» на те или иные элементы инфраструктуры (вначале – технопарки, потом – инкубаторы, потом – центры трансфера технологий), причем конечных результатов власти так и не дожидались. Что нужно сделать, чтобы в политике создания инфраструктуры прослеживался единый вектор?
Да, действительно, у нас все еще нет взвешенного отношения к формированию всех необходимых элементов инновационной экосистемы. Какое-то время назад мы стали строить венчурный рынок с верхних «этажей», не построив даже подвалы: появлялись инвесторы поздних стадий, хотя у нас почти не было грамотно «упакованных» в проект научных идей. Так же строили и технопарки: сверху свалились субсидии, подразумевая, что технопарк — это четыре стены со «станком» по центру. Технопарки же без сервисных элементов , без созданной вокруг себя бизнес-среды были нежизнеспособны. То же самое с созданием кластеров, с инжинирингом инноваций… Непоследовательность – следствие все той же «эмоциональности», с которой мы подходим к построению инноваций в стране, отыскивая универсальный ключ к успеху, который даст старт всему оставшемуся. Вначале этим «ядром» показались технопарки, потом – инкубаторы и так далее… Вот и оказалось, что к системному подходу в построении Системы, извините за тавтологию, общество оказалось не готово.Это просто неумение дожидаться результата наших руководителей?
Проблема «эмоциональности» свойственна всем странам. Все мы хотим что-то «немедленно или вчера». За ожидание головокружительных успехов людей сложно упрекать. Вопрос здесь именно в поиске баланса между принуждением рынка к инновациям и предоставлением ему свободы. Бороться с эмоциями можно только профессионализмом — на всех уровнях выработки, принятия и реализации решений. Как в частном, так и в государственном секторе. Только тогда развитие инноваций станет вопросом не конъюктуры, а результата, ответственность за который возложена на вполне конкретных людей. Как предприниматели и инвесторы, так и чиновники должны отдавать себе отчет, каких достижений реально можно добиться в определенной ситуации – пока же многие игроки берут на себя задачу дать бетону «затвердеть» раньше, чем он может сделать это в силу физических свойств. Вместе с этим, еще большую опасность таит в себе самозабвенная и безапелляционная тяга к реформаторству и самопозиционированию псевдо-экспертов, когда за яркой публичной позицией скрыт циничный непрофессионализм. К сожалению, и такие вирусы проникают в молодой и неокрепший организм инновационного сообщества.Экспертов РВК не пугает то, что инновации в России рождаются, в основном, в IT-cекторе? Есть ли риск, что «перекос» рынка окажется необратимым?
