К оглавлению
Нейтральная Сеть: лучше понять, чем распрощаться
Евгений Золотов
Опубликовано 27 января 2014
Ирония судьбы: таящие страшный смысл, но скучные внешне технические словечки имеют обыкновение испаряться из головы моментально. И если сейчас я попрошу вас объяснить смысл термина «сетевой нейтралитет» (он же «сетевая нейтральность», он же — в оригинале — net neutrality), полагаю, немногие смогут сделать это, не обращаясь к справочнику, — а уж из числа людей, далёких от ИТ, наверняка не сможет вообще никто. Между тем нейтральность как здоровье: пока есть — не замечаешь, зато последствия исчезновения почти наверняка будут ощутимы для каждого сетянина. И как раз сейчас ситуация, поуспокоившаяся было в последние три года, снова накаляется.
Вообразите, что в одно прекрасное утро сотовый оператор решает тарифицировать трафик некоторых приложений с вашего смартфона по особой цене. Либо ваш интернет-провайдер решает замедлить, а то и заблокировать вовсе доступ к каким-либо интернет-ресурсам вроде торрент-коллекций или видеотрансляций. Вы в ярости, но на то и другое есть уважительная причина: в первом случае компания, предоставляющая выход в интернет, вероятно, сочла, что некоторые приложения перегружают её каналы (и тем самым вредят всем клиентам), во втором ей, скорее всего, банально заплатили владельцы конкурирующих приложений/сайтов, доступ к которым, понятное дело, ограничен не был. Нечестно? Пожалуй. Но не запрещено в мире, где не гарантируется нейтралитет Сети.
Термин net neutrality сравнительно юн: он был придуман лишь в первой половине «нулевых» (хотя корнями уходит в XIX столетие, к телеграфу) и введён в обиход киберактивистами, обеспокоенными возможным появлением «цифровой дискриминации». Ведь Сеть, как лоскутное покрывало, составлена из разных ресурсов, типов контента, платформ, протоколов. Разве не будет честно и логично требовать, чтобы всё это многообразие было доступно участникам Сети в равной степени? «Ущемив» цифровое видео или файлообмен, мы нарушим основополагающий принцип, который и помог интернету стать интернетом, — принцип равенства, эквивалентности всех участников, всех типов данных. Такого мнения придерживаются многие авторитетные личности и компании, включая «отцов» Internet и WWW Винтона Сёрфа и Тима Бернерса-Ли.
На заре WWW интернет-провайдеры любили замыкать пользователя в своём «огороженном» виртуальном пространстве. Крупнейшим из таких «садиков» была AOL: её клиентам была доступна электронная почта, игры, чаты — и всё без выхода собственно в интернет. Хотим ли мы повторения?
Однако владельцам цифровых магистралей ближе противоположная точка зрения. В самом деле, с какой стати провайдер X должен позволять нескольким клиентам, пользующимся каким-нибудь «тяжеловесным» веб-ресурсом (скажем, Netflix), перегружать свои каналы настолько, что это приведёт к проблемам для клиентов остальных? И почему тот же X или сотовый оператор Y должны лишать себя выгод от особой тарификации каких-нибудь приложений? Ведь существуют же различные тарифы на сотовую связь! Не приведёт ли соблюдение сетевого нейтралитета к тому, что провайдеры и операторы не смогут идти в ногу со временем, модифицировать своё оборудование достаточно быстро, чтобы удовлетворять растущие клиентские запросы?
Спор между сторонниками и противникам net neutrality тянется с переменным успехом вот уже десять лет: первые взывают к законодателям и общественности, вторые пользуются моментом, пока концепция net neutrality остаётся в «серой» зоне права. Эпицентр гуляет по планете: то клиентам не дают с обычной скоростью качать торренты, то обладателям умных телевизоров запрещают смотреть цифровые потоки, то подталкивают доткомы платить провайдеру, чтобы он не чинил помех клиентам: Канада, Великобритания, США, Франция, Корея... С наступлением 2014-го мяч вернулся в Штаты.
Последнюю пятилетку Федеральная комиссия США по связи (FCC) пыталась — как главный телеком-регулятор — принудить отечественных провайдеров и сотовых операторов следовать правилам сетевой нейтральности так же безоговорочно, как следуют им испокон веков компании, эксплуатирующие проводную телефонную сеть. Однако на днях противники нейтралитета одержали крупную победу: несколько упрощая, можно сказать, что решением суда сотовые операторы и интернет-провайдеры освобождены от обязательства блюсти нейтралитет, — и это делает возможной массу интересных вещей.
К примеру, надоевший всем (провайдерам) трафик от Netflix теперь можно будет легально тарифицировать по особой цене. И таким образом выжимать деньги с обеих сторон: клиенты будут платить, чтобы пропускная способность их канала даже в часы пик была гарантированно достаточной для просмотра качественного потокового видео, а саму Netflix, предположительно, можно заставить приплачивать — опять же чтобы её трафик шёл с особым приоритетом. Кое-кто даже усматривает в этом шаг вперёд: ведь в развитие коммуникационной инфраструктуры теперь будут вкладываться не только её владельцы! А то, понимаете, превратили провайдеров в подобие коммунальных предприятий и платим теперь не за услуги, а только за «трубу» (разве что вместо воды по ней «текут» байты)!
Вот так красиво американский телеком-гигант AT&T рекламирует основанную на отрицании сетевой нейтральности услугу Sponsored Data. Суть простая: желаете, чтобы наши мобильные клиенты получали ваш контент без задержек и более гибко? Платите!
Netflix уже отозвалась на решение суда весьма резко: мол, провайдеры могут ограничивать наш трафик — но на свой страх и риск, потому что мы терпеть не станем, спровоцируем клиентов на протесты, заставим требовать «открытого интернета», за который они, собственно говоря, и платят, а вслед за этим вмешается правительство! Той же политики, похоже, намерена держаться Google — измерять скорость доступа к YouTube от разных провайдеров и публиковать результаты. Так что точка в споре не поставлена. Обязательно будет апелляция FCC, да и активисты планируют заинтересовать общественность, придумав новый, более понятный вариант термина. «Net neutrality» — точно, но трудно для понимания. Возможно, рядовые сетяне лучше поймут грозящую опасность, если рассказать им о «сетевом равенстве» или «Сети без таможенных сборов». Тогда, быть может, общество сформирует достаточное сопротивление, чтобы уравновесить давление противников нейтралитета.
Продолжается сражение и в Европе. В отдельных её районах (Голландия и др.) сетевая нейтральность уже узаконена, а сейчас кипит работа над аналогичным законопроектом для всего Евросоюза (если удастся, уже к лету его примут). Попутно всплывают новые сложности и нюансы: скажем, требовать абсолютного нейтралитета тоже нельзя, потому что у провайдеров должен остаться законный способ варьировать приоритеты трафика — например, чтобы поддерживать качество потоковых телетрансляций на минимально необходимом уровне в часы пик и противостоять кибератакам.
В России ситуация особая. У нас сетевая нейтральность отсутствует едва ли не с самого начала проникновения интернета в дом: вспомните про разделение на «локалку» и «внешку», которое до сих пор много где остаётся, хоть причина, побудившая такое разделение ввести, кажется, исчезла. Кроме того, российское законодательство допускает ограничение части интернет-активности, если она угрожает работоспособности провайдера. Так что чисто теоретически уже завтра мы можем проснуться и узнать, что ютьюбовский трафик, например, более не покрывается безлимитным тарифом. И противопоставить этому нам будет нечего.
В статье использованы иллюстрации NapInterrupted, Hey_neken.
К оглавлению
«Любовь Орлова» и другие «призраки»: почему мы до сих пор теряем корабли?
Евгений Золотов
Опубликовано 30 января 2014
Корабли-призраки — пожалуй, самые замечательные фигуранты морской истории и мифологии. Вид оставленного командой, подчиняющегося лишь ветрам и течениям судна всегда рождал страх и заставлял работать воображение. Почему его бросили люди и что с ними сталось? Как предоставленный сам себе, он прожил в море так долго? Ведь были случаи, когда скитающийся корабль наблюдали то там то здесь на протяжении десятилетий!
До эпохи электронных коммуникаций «призраков» было много, но, что удивительно, они не перевелись и с появлением радиосвязи, и даже космический век и эпоха интернета не поставили в этой летописи точку. Больше того, сегодня в ней так же тесно, как и сто, и двести лет назад, перемешаны фантазия и реальность: у «Летучего голландца» и «Марии Целесты» есть достойные наследники! Но как, почему такое всё ещё возможно? Ответить на этот вопрос поможет последний пункт в «призрачном» списке, вот уже год не дающий покоя охотникам за трофеями, береговым службам и просто фантазёрам. Я говорю о (бывшем) круизном лайнере «Любовь Орлова», ожидаемом с недели на неделю на северо-западном побережье Европы.
