Ранее Вы говорили, что Байкальский нейтринный телескоп — это перспективный проект в области детектирования частиц, прилетающих из космоса. Есть ли продвижение на Байкале?
Продвижение сейчас, скорее, методическое. Это отработка экспериментальной техники, аппаратуры. Сейчас мои коллеги из нашего института, и других тоже, этим занимаются. Есть разные стадии проекта. Есть стадия подготовки, а есть стадия реализации. Сейчас идет стадия подготовки. Нужно понять, как все сделать, как расположить детектор, какие нужны узлы, электроника, чтобы детектор работал. Эта стадия закончится через год-другой. А дальше встанет вопрос финансирования. Можно было бы уже и сейчас начинать, хотя, возможно, и рановато. Но это вопрос буквально года, после, я думаю, они представят полноценный проект, который уже вполне можно реализовывать.
А как обычно в таких случаях разрешается вопрос финансирования?
К сожалению, нормального пути решения этого вопроса в нынешней конфигурации нет. Это достаточно дорогая установка, и организационно непонятно, кто должен принимать решение, чтобы дать средства для реализации такого проекта. Это тупиковая ситуация, которая существует в течение многих лет, когда непонятно, к кому обратиться, кто отвечает за реализацию таких проектов? И это есть проблема. Не знаю, как она решится. Кстати, для новосибирского ИЯФ вопрос финансирования тоже очень больной. У них есть прекрасный проект с-тау-фабрики, они знают, как его реализовать и сделали бы это в вполне разумные сроки. Но встает тот же самый вопрос: куда обратиться, чтобы этот проект можно было утвердить и получить финансирование.
А нельзя привлекать иностранных коллег?
Можно, это нормальная система, но иностранцы никогда не пойдут в проект, если нет однозначного решения о его финансировании, в данном случае в России, местными финансирующими организациями. Если 20–30 будет вложено ими, а остальное — местными, — сотрудничество возможно. А если такого решения нет, то разговаривать, конечно, будут, но реально вкладываться никто не станет. Поэтому, конечно, коллаборация необходима, в том числе с иностранными участниками, но ждать, что они возьмут этот проект на себя, не приходится. Ну зачем, например, европейцы будут вкладывать деньги в новосибирский ИЯФ, если они могут построить у себя соответствующую машину? Это очень сложный вопрос, чрезвычайно больной и тяжелый.
А там света нет, в конце тоннеля?
Есть, конечно, но о нем рано говорить.
Сейчас в СМИ пропиарен проект LHC, однако, известно, что в мире решаются задачи, которые в каком-то смысле не менее важны. Например, проект ITER, который, как ожидается, позволит научиться использовать термоядерную энергию в мирных целях. Почему о нем никто не знает?
Наверное, и про ITER знают. Почему один проект у всех на слуху, а другой нет, я не могу сказать, я не большой специалист в public relations. Хотя, конечно, проект важный, и в своей области обещает продвижение. Я не уверен, что такие проекты надо пиарить, это нормальное развитие науки. Вещь, конечно, дорогая, но что значит в наше время «дорогая»? В масштабе экономик, которые реализуют этот проект, это не безумно большие деньги. Конечно, надо, чтобы люди знали о больших научных проектах, но уж так пиарить, как LHC, наверное, не стоит. Я, кстати, не думаю, что люди из CERN специально этим занимаются.
У них же существуют целые программы для этого: экскурсии и прочее.
В ITER, я думаю, будет то же самое. Просто он еще не дошел до той стадии, чтоб было, куда привести экскурсии. Когда LHC начинал создаваться, такого жуткого пиара по всему миру тоже не было. А когда дело стало подходить к запуску, тут уже и появился всякий интерес.
Это сомасштабные установки?
LHC — это кольцо 27 километров, напичканное сложнейшим оборудованием. Это сверхпроводящие магниты и многое другое. В частности, новосибирские физики принимали в этом участие. ITER тоже масштабная установка. Она более компактная, но не менее дорогостоящая. И при этом не менее технологически сложная. Там тоже есть вопросы в подготовке проекта и его создании, которые до сих пор не разрешены. А это сложнейшая технологическая задача. Я бы сказал, что они по своим масштабам сравнимы. По геометрическим масштабам, масштабам интеллектуальных вложений и финансовых ресурсов.
Какое направление в теоретической физике, на Ваш взгляд, является наиболее перспективным?
Я могу сказать, что мне нравится больше всего. Мне кажется, что понимание со стороны большого и малого, физики элементарных частиц и космологии, с точки зрения теоретической физики, это интересное направление. Я говорю о своей области науки. В ней еще есть много задач для решения и понимания. Есть, о чем думать. А вообще, теоретическая физика многогранна. Например, сейчас есть очень красивые выходы из теории суперструн, теории струн в физику более низких энергий. Это выходы не прямые, не те предсказания, которые вы видите в фундаментальной теории суперструн. Нет, эти новые методы теории суперструн оказались очень интересными, важными и совершенно революционными для квантовой теории поля, которой люди занимаются в течение долгих лет. Оказалось, что есть модели, у которых совершенно необычное поведение. Обычные представления квантовой теории поля оказались сильно дополнены методами и представлениями, которые пришли из теории суперструн. Это значительное развитие произошло совсем недавно. Это очень увлекательное дело, и я знаю, что многие в него погрузились с головой. И, может быть, оно имеет прямое отношение к жизни, пока это сложный вопрос. Но это тоже очень интересное направление.
Алексей Лукацкий
Что готовит нам 2010 год
Хотелось бы поразмышлять о том, что несет следующий год российскому рынку информационной безопасности (о том, что будет происходить в мире, неплохо описано в отчете, который подготовила компания Cisco(http://cisco.com/en/US/prod/vpndevc/annual_security_report.html)).
Если рассматривать российский рынок по-крупному, без углубления в отдельные продуктовые или технологические ниши, то я могу назвать следующие тенденции.
Усиление роли государства в области информационной безопасности, которое распространяется сразу по нескольким направлениям.
Выпуск новых нормативных требований в области защиты информации ограниченного доступа. Пресловутыми персональными данными данное направление не ограничивается. После аварии на Саяно-Шушенской ГЭС усиливается контроль критически важных объектов, в том числе и в области информационной безопасности ключевых систем информационной инфраструктуры. Об этом мы уже говорили, рассматривая проект нового американского федерального закона S.773 («Cybersecurity Act of 2009»).
Попытка постепенного вытеснения западных производителей ПО и «железа» из многих сфер экономики, в первую очередь из госорганов и критически важных объектов. Мотивация простая управление рисками использования импортного оборудования для обеспечения национальной безопасности и определение приоритетных областей, где необходима замена импортного оборудования и средств связи на оборудование российского производства, сопоставимое по своим техническим характеристикам. При этом наши регуляторы планируют выработку мер по минимизации непосредственного участия иностранных компаний в информатизации процессов государственного управления.
Ужесточение контроля ввоза оборудования и ПО, содержащего функции шифрования, на территорию России.
Контроль Интернета. Свободный и свободолюбивый Интернет давно вызывает у отечественных чиновников непреодолимое желание наложить лапу на неподконтрольную им Сеть. Высказывания чиновников московского правительства о запрете доступа к виртуальным казино вне отведенных четырех географических зон, желание регистрации ADSL-модемов в МВД, «наезды» милицейских генералов на анонимность в Интернете, законопроект о защите детей от негативной информации, законопроект «Об Интернет», изменения в Уголовном Кодексе в части усиления ответственности за хакерские атаки на сайты госорганов, дискуссия России и США по вопросам контроля Интернета, регистрация русскоязычных доменов и доменов в зоне. рф… Все это звенья одной цепи, которые говорят о том, что к Интернету око регуляторов обращается все чаще и чаще.
Нехватка квалифицированных кадров. Эта проблема преследует не только Россию, но и весь мир, квалифицированных кадров катастрофически не хватает. Например, проведенный в одном из вузов анализ показывает, что только банкам не хватает свыше 1200 специалистов по ИБ. Если взять 100 с лишним вузов, готовящих выпускников по ИБ, и наложить на потребности всей российской экономики, то при текущем темпе развития они смогут закрыть потребности в специалистах только лет через 40. Но и при наличии достаточного количества выпускников остаются серьезные проблемы с качеством их знаний. Только-только выпустившиеся выпускники заламывают при поиске работы такие требования по части зарплаты, что начинаешь задумываться, а чему такому их учили, что они просят оплату своих услуг на уровне 70–90 тысяч рублей. И это при практически полном отсутствии реального опыта и мало-мальски применимых на практике знаний.
