К великому сожалению, ничего путного о фильме без жестоких спойлеров у меня сказать не получится, поэтому настоятельно рекомендую всем сначала посмотреть «Самого лучшего папу» хоть бы и сегодня вечером, а завтра уже вернуться к чтению эссе. Иначе две трети удовольствия от сюжетной интриги будет потеряно.
Фабула фильма Голдсуэйта выглядит следующим образом: учитель Ланс Клейтон (роль исполняет Робин Уильямс) преподаёт поэзию в частном колледже, и там же учится его сексуально озабоченный на всю голову 15-летний сын-извращенец Кайл. Ланс — не только отец-одиночка, но и писатель-графоман, только-только закончивший лабать пятый бездарный роман, который сразу же завернули все издательства.
Сынок Кайл бкем-нибудьольшую часть свободного времени мастурбирует над журналом «Big and Wet», зависая на растяжке из шарфа, привязанного к спинке кровати (добро пожаловать в асфиксофилию). В школе он ни с кем не дружит, всех ненавидит, всех поливает грязью (своих одноклассников именует не иначе как качками-дегенератами, шлюхами и гомиками). Предел мечтаний: повторить капрофагические экзерсисы, подсмотренные в немецком порно (гениальный диалог с приятелем на эту тему: «— У тебя что, чувак, проблемы? — Живи ты в Европе, так бы не говорил! Европейцы более открыты, не то что эти зажатые американцы. В Германии это обожают! — Мы с тобой не в Европе, и мне это не нравится. — Знаю, это потому, что ты гомик! — Это же гадость! — А я это сделаю с . Будет сосиска в тесте!»).
В один прекрасный день Кайл не подрассчитал и задохнулся в петле, струмя бамбуку. Папа-графоман, убитый горем (ещё бы: так упустить собственного ребёнка!), перетащил юного онаниста в шкаф, подвесил к перекладине, набил на компьютере якобы прощальную записку Кайла, распечатал на принтере и имитировал самоубийство.
Процесс мифологизации и превращения юного мизантропа-рукоблудника в почти что национального героя в фильме Голдсуэйта воспроизведён с такой аутентичностью и правдоподобием, что хочется кричать от восторга. Здесь в чистом виде проявляется творческая гениальность режиссёра, который, судя по кульминации сюжета, понятия не имеет о механизмах социальной мифологии, однако на интуитивном уровне воспроизводит внешние признаки массового помешательства с предельной достоверностью.
Ланс Клейтон, подхваченный волной мифологической героизации своего чудовищного ребёнка, пишет сборник пошлых сентенций, который выдаёт за «дневник Кайла». Дневник издают, и он становится национальным бестселлером. Ланса приглашают на популярнейшее федеральное ток-шоу, где он умелым вживанием в роль убитого горем отца гениального и не понятого миром ребёнка доводит мифологический культ до уровня массовой истерии.
Лучшие издатели страны выстраиваются в очередь, чтобы купить право на переиздание «дневника Кайла», а библиотеку колледжа переименовывают в честь enfant terrible, которого при жизни все ненавидели. В этот момент Ланс Клейтон решает разоблачить аферу и делает публичное заявление: Кайл жизнь самоубийством не кончал, а пал жертвой асфиксофилии, никаких предсмертных записок не писал, равно как и своего дневника: всё это было подделано отцом для спасения чести несчастного ребёнка-извращенца.
После сенсационного признания Ланс Клейтон испытывает катарсис, очищается от лжи (как ему кажется), возвращает в общество правду и получает возможность вернуться к графомании и снискать публичную славу не подделками дневника сына, а творчеством от своего имени.
Эта кульминация, на мой взгляд, является самым интересным элементом фильма Голдсуэйта. Потому что она не только безумна и бессмысленна, но и демонстрирует во всей красе беспомощность режиссёра перед собственным — потрясающим! — сюжетом. Забавно, что все кинокритики как один дружно применили к развязке фильма такие формулировки, как «протест против лжи в обществе», «борьба за правду и справедливость» — и прочие риторически яркие, но метафизически глупые фигуры речи.
 Зачем Ланс Клейтон разоблачил прекрасную схему, которую сам же выстроил? Критики говорят: из-за угрызений совести. Я категорически не согласен с такой мотивацией! Папа Ланс вскрыл свой обман потому, что приревновал своего покойного сына к славе! Писателю-графоману стало горько и обидно оттого, что он написал пять романов под своим именем — и все они были отвергнуты издательствами. А теперь, когда он же написал дневник от имени сына, все ринулись его издавать. Какая несправедливость!
Поэтому — плевать на огромные деньги, плевать на тысячи и тысячи юных американцев, которых «дневник Кайла» уберёг от петли, плевать на радикальное исправление настроений в школе! Правда важнее! Так считает Ланс Клейтон. Считает потому, что режиссёр Роберт «Бобкэт» Голдсуэйт в мифологических конструкциях не видит ничего, кроме лицемерия, достойного издевательской пародии. Какую и снимает под именем «Самого лучшего папы».
Между тем в фильме Голдсуэйта мы становимся свидетелями волшебного таинства, какое часто случается с хорошими произведениями искусства. Таинство заключается в том, что произведение преодолевает тенденциозный замысел демиурга и начинает жить самостоятельной жизнью — гораздо более глубокой и содержательной, чем прокрустово ложе, в которое демиург пытался своё детище упаковать.
Чего не понял Ланс Клейтон (и Роберт «Бобкэт» Голдсуэйт)? Того, что миф о Кайле — это новая самостоятельная реальность, не имеющая ни малейшего отношения к жившему ранее мизантропу-рукоблуднику! Ланс со своей предсмертной запиской и «дневником» создал мифологему, наделённую, между прочим, колоссальным положительным зарядом! «Гениальный и непонятый юноша Кайл» утешает отчаявшихся и потерявших надежду на понимание сверстников, наполняет содержанием бессмысленное существование соучеников, утоляет тягу нации к сочувствию и добру.
Что же в этом плохого?! Перед нами пример созидающего мифа — ни много ни мало основы культурного развития человечества! Без созидающих мифов мы сидели бы сегодня на пальмах и кидались бананами в обезьян из чужой стаи. Писатель-графоман Ланс Клейтон и режиссёр Роберт «Бобкэт» Голдсуэйт ничего этого не поняли. Для них мифологический Кайл — это продолжение реального Кайла, и поскольку между ними нет совпадения, то значит — происходит искажение реальности, которое непременно нужно исправить. Почему? Потому как это неправильно и не по совести!
 Но ведь это же наивный и инфантильный бред! Романы писателя-графомана Клейтона никому не нужны, потому что они, судя по всему, отвратительного качества, а сам Клейтон — ничтожный неудачник, неинтересный никому в обществе. «Дневник Кайла» интересен всей нации, потому что его авторство ассоциируется с «гениальным и не понятым миром подростком» — мифом, живущим собственной полноценной жизнью.
Написанный папой Лансом «дневник Кайла» может быть сборником каких угодно банальностей и морализаторских соплей, потому что слово само по себе не имеет ни малейшей ценности! Важно не что сказано, а кем сказано! Вот основа современной цивилизации и культуры, целиком и полностью подчинённой законам социальной мифологии. Банальная фраза, написанная писателем-графоманом Лансом Клейтоном, — это всегда банальная фраза. Банальная фраза, написанная «гениальным и не понятым миром подростком», — это великое откровение, способное объединить нацию, очистить нацию, возвысить нацию и т. д.
Это и есть законы социальной мифологии в действии, которых не знали ни Ланс Клейтон, ни создавший его Роберт «Бобкэт» Голдсуэйт. Потому у фильма и получился такой дурацкий и неуместный конец. Что нисколько не умаляет достоинств режиссёра, который с гениальной интуицией поведал миру утончённую и глубокую историю.
Одним словом: браво, Бобкэт, и — спасибо за то, что своим творчеством ты наполняешь смыслом работу кинокритика :-).
К оглавлению
Печальная сага о хитром байбэке
Сергей Голубицкий
Опубликовано 13 декабря 2013
Сегодня хочу представить читателю под разными углами зрения феномен, о котором все слышат постоянно, но мало кто понимает его сокровенный смысл. Самое тревожное в этом феномене — его многозначность, не поддающаяся комфортному морализму. В том смысле, что невозможно однозначно сказать, положительное или отрицательное воздействие оказывает этот феномен на окружающую действительность. Даже в профессиональной прессе мнения полярно разделились: одни аналитики склонны усматривать в нём признаки грядущего апокалипсиса, другие, напротив, радуются, вознося до небес его благоприятные аспекты.
