У гравитационной неустойчивости есть один крупный недостаток: до сих пор не доказано, что в типичном протопланетном диске есть условия для её возникновения. В одном из докладов, сделанном Жилем Шабрие, высказано даже предположение, что сама мысль о ней возникла по ошибке. Нам только кажется, что мы видим продукты гравитационной неустойчивости в диске. На самом же деле это продукты гравитационной неустойчивости в молекулярном облаке. Иными словами, иногда мы ошибочно называем планетами объекты, которые схожи с планетами массой, но появились на свет «звёздным» путём. А системы типа HR8799 могут возникать в результате миграции планет с одной орбиты на другую, более далёкую. Всё равно мы без миграции не можем объяснить ни появление «горячих юпитеров», ни даже строение Солнечной системы. В соответствии с популярной моделью Grand Tack («Шишков, прости: / Не знаю, как перевести» — А. С. Пушкин) наш собственный Юпитер осуществил в Солнечной системе манёвр с разворотом, прежде чем успокоиться на своей теперешней орбите.
Очень интересные были также доклады про внутреннее строение планет — как наших, так и чужих. Я уже выражал своё восхищение тем, что мы буднично исследуем состояние атмосфер планет вне Солнечной системы. Теперь, после конференции, могу добавить, что некоторые аспекты химического состава для внесолнечных планет известны нам лучше, чем для Юпитера.
Не обошлось, конечно, и без астробиологии, но этот доклад (последний на конференции) был скорее грустным: Мануэль Гюдель рассказал о том, сколь мало на самом деле значит популярное понятие зоны обитаемости и сколь многое нужно для существования жизни, помимо температуры, допускающей наличие жидкой воды.
Вообще, практически все доклады были в большой степени научно наполненными, но вместе с тем нескучными, артистичными, иногда даже провокационными. Организаторы обещают выложить их видеозаписи, так что можно будет пересмотреть. Книга с докладами увидит свет ориентировочно летом будущего года.
К оглавлению
Отдаление Луны: как нам организовать конвейер открытий
Василий Щепетнёв
Опубликовано 24 июля 2013
Как свершаются эпохальные открытия, меняющие жизнь и человека, и человечества? Естественный ли это процесс, обусловленный неуклонно-поступательным движением цивилизации, или каждый прорыв есть непредсказуемое чудо?
В середине прошлого века не было сомнений в первом. В том, что наступает прогресс македонской фалангой, широко и уверенно: радио, рентген, пенициллин, лазер, генетика, кибернетика, космонавтика, и нет преград пытливому уму. Марс, противораковые таблетки и машина времени будут нашими если не завтра, то послезавтра непременно. Сейчас же мнится иное: пустил из хрустального далёка Иван-Царевич стрелу в наше болото, пустил другую, опустошил колчан, с него и довольно. Выполнил завет. Какая лягушка поймает, та и царевна. А зазевалась, промешкала, или ветром в чужую сторону снесло дар царевича — квакать тебе весь отпущенный век, кулёма.
В старых журналах попалась мне история: в 1965 году пединститут города Сухуми получил на баланс из Министерства судостроительной промышленности СССР электронно-вычислительную машину «Урал-1». Для учебных целей. По ряду причин (отсутствие специалистов, помещения и финансирования) машина так и не заработала, а сгнила потихоньку в сарае. История обыкновенная, сегодня подобных тоже хватает. Но в старый журнал заглянул я всё-таки не зря: узнал цену. «Урал-1» стоила 111 728 рублей 89 копеек. По тем временам – зарплата начинающего врача за сто лет, две дюжины автомобилей «Москвич» (помните Шефа из «Бриллиантовой руки»?) или несколько приличных кооперативных квартир. Дорогая штука. А фельетонист шутил, что, мол, и ему бы «Урал-1» пригодился, поставил бы в квартире, считал бы на ЭВМ домашний бюджет. Любопытства ради я посмотрел характеристики этой ЭВМ в Википедии и засомневался: как её поставишь? И большая, и греется сильно, десять киловатт мощности. Тысяча ламп, тут уж не до шуток. А сегодня — запросто. Сегодня компьютер, превосходящий производительностью «Урал-1» на много порядков, доступен каждому: было бы желание.
И место для него найти легко. Да хоть в карман положить. Наглядность прогресса очевидна. Но… Но тут как раз упал «Протон». Ну да, он не является точной копией «Протонов» шестьдесят пятого года, однако эксплуатационные различия невелики: грузоподъемность увеличена на пять процентов, и только. Пять процентов за пятьдесят лет — не маловато ли? Да и цена… При всей специфичности ценообразования, в шестидесятые годы страна могла позволить себе лунную программу. Если до пилотируемых полётов черёд не дошёл, то беспилотники летали к Луне частенько. Сегодня же… То есть деньги, если выделят, освоятся подчистую, в этом-то сомнений нет, но высадиться на Луну в ближайшие двадцать лет не получится. Луна от нас сегодня много дальше, чем полвека назад. Такая астрономия. Ну, объявят выговоры из-за падения «Протона», кого-то даже уволят, а толку-то? Положим, станки новые можно купить и за границей, но где взять нового рабочего, нового инженера? Наш город причастен к производству космических двигателей, а поскольку в России всё секрет и ничего не тайна, положение известно всем: в девяностые инженеров и рабочих с предприятия увольняли стройными рядами. Десятилетие спустя стали звать обратно, но одних уж нет, другие далече, третьи устроились на новом месте, и устроились хорошо… Для возникновения же новых специалистов нужны дети, ясли, детские сады с хорошими воспитателями, школы с хорошими учителями, которых заманят деньгами (чем же ещё?), училища с хорошими мастерами и передовой техникой, университеты с профессорами мирового класса. И всё — не сегодняшнее, не вчерашнее даже, а завтрашнее. С учётом этого двадцать лет — срок чудесный. Такая арифметика.
Если бы машина времени была-таки изобретена, можно было бы наладить обмен. Туда, в шестидесятые годы — компьютеры (самые простенькие, из залежавшихся), оттуда — «Протоны». И всем хорошо. А вдруг — изобрели? Вдруг нам, сюда, компьютеры доставляют именно на машине времени? Ну да, детали производят где-то там, за границей, но не является ли граница географическая одновременно границей временной? Одни компьютеры делают, другие — памятники Сталину: у нас в области на днях в очередной раз увековечили Иосифа Виссарионовича в чугуне. Задумаешься поневоле.
Но не повредит ли, не переменит ли историю появление современных (пусть и слабеньких) компьютеров в шестьдесят пятом году? Думаю, не переменит. Понять и воспроизвести технологию не удастся. Честно говоря, я не уверен, что сегодня удалось бы наладить выпуск той самой ЭВМ «Урал-1». Всё-таки тысяча ламп — это много. Там, поди, ещё и паять нужно, и вообще… Где взять рабочих, где взять инженеров?
Могу представить, что компьютеры, оказавшиеся в прошлом, привлекут внимание спецслужб империалистических государств. И они не пожалеют усилий, чтобы заполучить один–другой. И, получив, начнут исследовать, тратя миллиарды и миллиарды, так что лунную программу придётся свернуть, не дойдя до запланированного финала. Со временем, расковыряв нетбук за двести долларов, начнут выпускать процессоры: в 1978 году — 8086, в 1982-м -18086 и так далее.
Отсюда и пошли они, общедоступные компьютеры. А вы как думали, откуда всё взялось? Теперь бы определиться с машиной времени, отыскать её, и туда, в шестьдесят первый, а уж двадцатого века, девятнадцатого — как получится. А откуда машина времени взялась? Может, из двадцать второго века прислали, в обмен на те же «Протоны». Или наряду с проектами по атомной бомбе и по космосу был и третий — вернее, первый, возглавляемый Гейгером, который вовсе не умер в сорок пятом, а был вывезен в СССР. И Ландау в злосчастной катастрофе не пострадал, то был другой, загримированный под него человек. Гейгер и Ландау работали в… Нет, не скажу, не время. Да и закон о государственной тайне не позволяет, поди потом доказывай, что фантазировал.
Если же серьёзно, то вдруг и есть смысл поискать стрелы в недалёком прошлом, попытаться развить теории, до которых тогда за обилием проектов руки не дошли. Глядишь, и найдётся жемчужное зернышко, и не одно. Но для этого опять же нужны специалисты уровня Капицы и Ландау. Необходимы дети, школы… и т. д., и т. п. Вот где замкнутый круг, а вовсе не в парадоксах машины времени. Хочется, чтобы они, специалисты, возникли от постановления, выговора, приказа, в самом крайнем случае — от денег (не всем, не всем, а только состоявшимся, нобелевским лауреатам). Хочется, но не получается. Не едут отчего-то нобелевские лауреаты к нам. Футболисты едут, биатлонные тренеры едут, а нобелевские лауреаты — никак.
