Стамбул, Турция
Воскресенье
Около сотни камер съемочных групп со всего мира выстроились на площади перед резиденцией премьер-министра Турции «Долмабахче». Визит президента России однодневный, внеплановый; это все, что на данный момент известно собравшимся здесь телевизионщикам и репортерам. Тем не менее к этому мероприятию, которое вот-вот должно начаться, сейчас приковано внимание всей мировой прессы. И не только средств массовой информации; за этим визитом российского лидера в одну из ключевых стран региона внимательно следят в самых разных точках земного шара.
Сенсация произошла примерно на двадцатой минуте пресс-конференции, которая проходила в Большом салоне расположенного на берегу Босфора дворца.
Во втором ряду встал сухощавый мужчина. Как и полагается, он вначале представился – агентство «Рейтерс». Вопрос он задал на русском языке, который неплохо изучил за годы работы в московском представительстве. Но прежде чем задать этот самый вопрос, британский журналист сделал небольшую подводку.
– Господин президент, на протяжении последних нескольких лет ни один из мировых лидеров… и даже сколь-нибудь крупных политиков… не посещали Дамаск с официальными визитами.
В зале кто-то сказал на английском – негромко, но так, что многие, включая стоящего за трибуной с российским гербом мужчину, расслышали:
– И с неофициальными – тоже.
– Никто из мировых лидеров и политиков первой величины не встречался в последние четыре года с так называемым президентом этой страны… – продолжил представитель одного из крупнейших информационных агентств на планете. – Вы тоже с ним не встречались на официальном уровне, хотя ваша страна и вы лично все эти годы поддерживаете этот режим… Вопрос у меня такой, господин президент. Не является ли все то, о чем я только что сказал, фактическим признаком нелегитимности или, если угодно, незаконности и неправомочности нынешних властей Дамаска? Готовы ли вы признать сейчас этот вполне уже очевидный факт? Спасибо.
В зале на какое-то время установилась тишина.
– Хорошо, что вы задали этот вопрос, – сказал российский президент. – А то мне пришлось бы задать его самому себе и потребовать от информационных агентств гонорар – за работу, которую я должен проделывать вместо их сотрудников.
В зале послышались сдержанные смешки – многие из находящихся здесь репортеров умеют ценить острое словцо.
– То, что я вам сейчас скажу, до сегодняшнего вечера, вплоть до этой минуты, знали лишь считаные единицы людей.
В Большом салоне дворца установилась звенящая тишина.
– Завтра в первой половине дня я намерен посетить эту страну с неофициальным визитом.
Послышался общий – изумленный – вздох.
– This is the most dangerous place in the world! – произнес кто-то из репортеров, адресуясь к своему соседу. – No, it’s impossible!..[1]
– He’s crazy!.. – пробормотал его сосед, потрясенный не менее других прозвучавшими из уст российского президента словами. – But if it’s true… He will score a lot of whists[2].
Со своего места вновь встал репортер из «Рейтерс». Вернее сказать, не встал, а вскочил.
– Вы шутите, господин президент? Ведь там… там идет жестокая война! В конце концов, это очень опасно!
– Я не шучу, – серьезным тоном сказал глава российского государства. – Скажу больше… Готовьте ваши перья…
Никто из присутствующих в зале на этот раз даже и не подумал усмехнуться. Большинство из собравшихся здесь представителей российских, турецких и иностранных СМИ торопливо набирали на своих ноутах и планшетниках тексты сообщенийс пометками «молния».
– Власти Дамаска гарантируют безопасность неформального саммита, который мы намерены провести там завтра, в первой половине дня. Есть надежда… и я хочу обратиться к ним еще раз с этой трибуны… есть надежда, что представители оппозиционных Дамаску сил и организаций не будут препятствовать его проведению.
– Вы сказали – саммита?! – крикнул кто-то прямо с места. – Он будет предшествовать конференции в Аммане?
– Да, я сказал – саммита, – подтвердил российский президент. – Это мероприятие не будет носить политического характера. В своем роде это жест доброй воли. Это, если угодно, сигнал всем сторонам конфликта о том, что пришло время… – президент подчеркнул некоторые слова интонацией, – что пришло время договариваться. Есть и другие мотивы, но я не хотел бы пока открывать повестку этого саммита.
– Еще кто примет в нем участие? – задал вопрос представитель одного из западных информационных агентств. – Разве найдутся желающие участвовать в этой… – Журналист замялся. – В этой…
– Вы хотели сказать – авантюре. – Президент России скупо улыбнулся. – Я обговаривал возможность проведения такого мероприятия с канцлером Германии…
В зале вновь послышался гул голосов; еще одна новость сенсационного характера.
– Я также отправил соответствующее предложение президенту Соединенных Штатов Америки, – добавил интриги российский лидер. – Что касается предпринимаемых мер безопасности… – Президент обвел зал взглядом. – Позвольте мне сейчас не открывать всех карт. Пока могу сказать лишь одно: соответствующие службы и организации делают все возможное, чтобы создать условия для безопасного проведения этого неформального саммита.
За несколько дней до описываемых событий
Ущелье Маалула
Провинция Раф Дамаск
День выдался жарким – и в прямом, и в переносном смысле. Солнце палит нещадно; достаточно провести несколько часов на открытом пространстве, чтобы обожженная кожа приобрела тот же оттенок, что и обрывистые склоны хребта, – красновато-бурый…
Начиная с раннего утра по другую – северную – сторону хребта идет сильный бой. По позициям моджахедов, укрепившихся в двух занятых еще прошлой осенью деревнях, где проживают большей частью мусульмане, работают по меньшей мере две батареи гаубиц «Д-30». Периодически слышны сухие резкие звуки выстрелов танковых пушек – экипажи приданных штурмовым подразделениям «Т-72» и «Т-62» давят обнаруженные огневые точки.
Над окрестностями барражируют – парами и по одному – штурмовые вертолеты. Пилоты держатся несколько в стороне от самой Маалулы, чтобы не нарваться на кинжальные очереди из установленных в пещерах и на гребне горы «ДШК». Вертушки работают с расположенной в полусотне километров отсюда военной базы. Их главная цель на сегодня – дорога на Ярмуд. Именно по этой дороге, проходящей через заброшенные сады и оливковые рощи к горному проходу, сначала пытались перебросить подкрепления, а затем – ввиду наметившегося разгрома – стали спешно отходить сильно прореженные, потрепанные в боях отряды каламунской группировки.
Ближе к вечеру орудийная канонада, на фоне которой время от времени слышится треск автоматных и пулеметных очередей, стала смещаться к Ярмуду, небольшому городу километрах в пятнадцати на северо-восток от ближнего прохода в горной гряде Каламун.
Штурмовые подразделения асадитов – правительственных войск – и местные отряды ополчения за неделю с лишним боев близ стратегических проходов в районе ущелья Маалула перемололи группировку коалиции джихадистов общей численностью около трех тысяч. Перемололи вместе с брошенными из-за войны их прежними обитателями двумя деревнями, дома в которых, особенно их подвальные части, были превращены в опорные пункты, связанные между собой проделанными в земле или в известняковой породе ходами. Смешав простреленные, разорванные, обгоревшие людские тела, амуницию и оружие с разрыхленными взрывами известковыми склонами и остатками кирпичных и глиняных строений.
Ночь выдалась безлунная; лишь человек, обладающий острым зрением, способен разглядеть тонкую, острую, изогнутую, как серп, полоску заново народившейся луны. Асадиты пускают осветительные ракеты; над склонами хребта, над заброшенными фруктовыми садами, раскинувшимися по обе стороны неширокой речки, изгибы которой повторяет дорога на Ярмуд, то и дело загораются «люстры».
Многие из тех, кто, вступив в ряды воинов джихада по идейным, религиозным или иным мотивам, оказался в укрепрайоне Каламун, не доживут до утра. Десятки, сотни бородачей и безусых юнцов, местных и пришлых, не увидят восхода солнца.
Тысяча триста сорок пятый год от хиджры, первый день месяца Раджаб[3]. В самые жестокие времена в этих землях старались придерживаться установлений, полученных от Всевышнего через Пророка. Но нынешняя эпоха по своей подлости, кровожадности, ожесточенности не имеет подобия себе даже в минувших веках. В первые дни седьмого месяца лунного календаря, в запретный месяц Раджаб, на земле древнего Ашура молох войны продолжает собирать свою жатву. Узел, скользкий, набухший от прибывающей крови, затягивается все туже.
