Особый отряд истребителей танков - Константин Евгеньевич Ищенко

"Здравствуй милая моя мамочка, Евдокия Семеновна, пишу тебе я, твой сын Сережка. Прости, что долго не присылал о себе весточку. В учебной части нас так загоняли, что сил на письма не оставалось. Но я не жалуюсь, наоборот, я горд. Ведь меня направили в особый отряд собак-истребителей танков. Так что все время я провожу в компании любимых мной с детства животных. Правда, для дрессировки мне достался довольно старый, но норовистый пес. Я дал ему кличку Дружок. Ох, и намучился я с ним, но сейчас ничего, вроде обвыклись, притерлись друг к другу. Он меня уже слушает и даже команды выполняет, хотя до лучшей собаки ему еще далеко. Лучшая у нас Найда, нашего сержанта Михаила Григорьевича. Сержант у нас мужик строгий, но справедливый. С ним все мы, молодые вожатые, чувствуем себя увереннее. Жду не дождусь когда же первый бой, очень хочется показать этим фрицам, что такое солдат Красной армии. А еще со мной служит Петька с соседней улицы. Помнишь его? Мы с ним подружились. Но, что я все о себе, о себе. Как ты мамочка, как твое здоровье? Ванька помогает? Ты ему скажи, если от работ по дому отлынивать будет, я вернусь, все уши обдеру. Так и передай. А вообще за меня не волнуйся. Кормят нас хорошо, выдали зимнюю одежду, так что теперь не мерзнем. До свидания милая моя мамочка, я еще обязательно напишу. Не прощаюсь, твой сын Сережка. "

— Серега, кончай писанину, Михаил Григорьевич вызывает на построение! — объявил, заглянувший в избу, Петька.

— Сейчас иду.

Поставив последнюю точку в письме, я сложил его и аккуратно засунул во внутренний карман ватной куртки. Затем схватил винтовку, накинул шапку и, свистом позвав лежащего под ногами Дружка, поспешил из избы на построение.

— Цветков, почему мешкаете? — строго спросил командир отделения Михаил Григорьевич, когда мы с Дружком встал в строй. — Отделение что, должно тебя одного ждать?

— Виноват, товарищ сержант. Письмо маме дописывал. — постарался оправдаться я.

— Чтоб такого больше не было. — слегка смягчившись, сказал сержант.

— Так точно, больше не повторится. — пообещал я.

— Ну-ну. — скептически окинул меня взглядом Михаил Григорьевич. А затем громко, во весь голос произнес. — Товарищи вожатые! Получено сообщение из штаба. Ночью был прорван фронт! Враг рвется к Москве, стремясь выйти на шоссе. Чтобы не дать ему это сделать, наше отделение предается сводной стрелковой роте, под командованием старшего лейтенанта Сиротинина. Наша задача, прибыть на оборонительный рубеж в пятнадцати километрах западнее и помочь удерживать его до подхода основных сил. Задача понятна?

— Так точно! — хором ответило подразделение.

— Тогда, даю пять минут на сборы и выступаем, собак не кормить.

Все разбежались по хатам в которых квартировались, собирать вещмешки, готовиться к переходу. Мы с Дружком тоже вернулись в избу, где нас встретила хозяйка, тетя Глаша.

— Ну, шо там, милок? Никак немцы?

— Да нет, что вы тетя Глаш, какие немцы. — постарался успокоить я хозяйку. — Немцы, они далеко. Просто нас переводят в другое место. Вы не волнуйтесь, все будет хорошо.

— Ой милок, милок. — заохала старушка — Боязно мне, а никак вы уйдете, а немцы придут. Вона, всю ночь вдали грохотало. Не гроза же. Какая гроза зимой. Бой, небось, шел.

— Так-то вдали. Там наши. А раз грохотало, значит не пустили врага дальше. Вы не волнуйтесь, теть Глаш, пусть немцы только покажутся, уж мы то им зададим, будьте уверены. Верно говорю, Дружок? — пес громко гавкнул в ответ. — Ну вот, Дружок со мной согласен. Врага к вам не пустим.

— Ой, надеюсь. Ой, надеюсь. — старушка, продолжая причитать, полезла в печку, достав из нее горшочек вареной картошки. — На, сынок, перекуси на дорожку.

От запаха вареной картохи у меня потекли слюнки, и я уже хотел взять одну, но потом посмотрел на облизывающегося Дружка, и мне стало совестно. Я буду есть, а пес на меня смотреть и слюнки глотать? Нет, не хорошо это, не по-товарищески. Пришлось отказаться. Собрав свои небольшие пожитки в вещмешок, я проверил сумку с гранатами, все на месте.

— Вот и хорошо. — кивнул я, надев зимний маскировочный халат поверх куртки. — Ну Дружок, теперь твоя очередь одеваться. — сказал я псу.

Дружок, повернув голову на бок, посмотрел на меня скептически, наверно, думая про себя: "Зачем мне эти тряпки, я и так хоть куда. Вон какая у меня красивая, рыжая шерсть".

— Нечего, на меня так смотреть. Это нужно для маскировки. — объявил я псу, постаравшись надеть на него маскировочную накидку.

Но, Дружок стал вертеться и крутиться не давая завязать на себе ремни. Тогда я сделал строгий голос и спросил:

— Ты собираешься Родину защищать или нет?! Ну-ка, не крутись!

После этих слов старый пес замер, словно поняв всю серьезность происходящего и дал завязать на своем пузе ремешки.

— Ну вот, теперь к походу готов. — сказал я удовлетворенный результатом.

Перекинув через плечо вьюк с двумя тротиловыми шашками и детонатором, я подцепил к ошейнику Дружка поводок, взял винтовку и уже хотел выйти из избы, но остановился, вспомнив о письме.

— Теть Глаш, я тут маме письмо написал, но отправить уже не успеваю. Передайте, пожалуйста, письмо в почтовую службу.

— Все сделаю милок, все сделаю. Не волнуйся. — пообещала старая хозяйка. — Вы только землю нашу обороните, врага дальше не пущайте.

— Не пустим, теть Глаш. — лихо сказал я, улыбнулся и, натянув поводок Дружка, вышел вместе с псом из избы.

Тетя Глаша вышла следом за нами, перекрестив нас на прощание. И хоть я этого не одобрял, возмущаться не стал, махнув в ответ рукой.

В этот раз на построение я пришел один из первых, на что товарищ сержант положительно кивнул и, дождавшись когда подтянулись остальные бойцы, Михаил Григорьевич громко сказал:

— Отделение! Направо! За мной, бегом марш!

Мы все повернулись в указанную сторону и слегка ослабив поводки собак, побежали трусцой вслед за командиром. Всего в отделении нас было десять человек и у каждого из нас, вожатых, в подопечных было по одной собаке и только у замыкающего Кирилла их было сразу две, Чапа и Тапа. Кирилл говорил, что нашел их двоих изможденными, голодными, облезлыми, но помогающими друг другу. Когда он стал откармливать их, Чапа все заботилась о своем друге, принося Тапе свою еду. Видя такую заботу и привязанность, решено было не разлучать собак. Поэтому Кирилл дрессировал сразу двоих, чем очень гордился.