Тон Бада оставался неуверенным:
— Я тебя хорошо понимаю, но у нас на руках пять трупов и…
Пайк перебил его:
— Мы с Ларкин готовы встретиться с тобой. Ее отцу и федералам о встрече не сообщай. Приезжай один, и мы все обговорим.
— Куда?
— Станция подземки в Юниверсал-Сити, в полдень. Какая у тебя машина?
— Серебристый «бимер».
— Поставь его на северной стоянке. И жди в машине моего звонка.
Пайк выключил телефон. Из кухни вышла, помахивая кастрюлькой, Ларкин:
— Что это?
— Кофе.
— Это помои. И в них что-то плавает.
Пайк допил то, что оставалось у него в чашке, натянул рубашку с длинными рукавами.
— Соберите вещи. Нам нужно встретиться с Бадом.
Девушка, явно испугавшись, опустила кастрюльку:
— Я думала, здесь мы в безопасности.
— Так и есть. Но если что-нибудь случится, лучше, чтобы вещи были с нами. Одевайтесь. Нам надо спешить.
— Вы же сказали Баду: в полдень. А до Юниверсал всего-то двадцать минут езды.
— Поторопитесь. Нам надо спешить.
Ларкин, гневно топая, вернулась на кухню, швырнула кастрюльку в мойку:
— Ваш кофе — дерьмо!
В Юниверсал Пайк ее не повез, да, собственно, и дожидаться полудня он тоже не собирался. Коул позвонил и сообщил ему домашний адрес Бада еще до того, как они вышли из дома.
Бад Флинн жил в богатом районе, раскинувшемся на холмах лос-анджелесского пригорода, к югу от загородного клуба «Хилл-крест». Дом у Бада был маленький, двухуровневый, с наклонной подъездной дорожкой и лужайкой, которую выжигало немилосердное солнце.
Пока они подъезжали к дому, Ларкин, настороженная и взволнованная, вертела туда-сюда головой.
— Что мы собираемся делать? — поинтересовалась она.
— Вы остаетесь в машине. Я разговариваю с ним.
Пайк поставил машину поперек подъездной дорожки — так, чтобы в ней ясно различалась Ларкин, а сам вылез и подошел к парадной двери. Встав сбоку от нее, на место, которое из окон дома не просматривалось, он позвонил на сотовый Баду.
Бад ответил сразу:
— Это наверняка ты, Джо. Номер не определяется.
— Взгляни на свою подъездную дорожку.
Пайк услышал в трубке шаги, затем парадная дверь отворилась. Бад вышел из дома, посмотрел на девушку. Пайка он не увидел, выглядел усталым.
— Бад, — произнес Пайк.
Бад никакого удивления не выказал:
— Что я, по-твоему, собирался сделать — оцепить весь Юниверсал? — сердито нахмурившись, спросил он.
Пайк повернулся к Ларкин, покрутил в воздухе рукой — опустите стекло, что она и сделала.
— Поздоровайтесь с Бадом.
Ларкин помахала рукой и крикнула из машины:
— Привет, Бад!
Пайк обернулся к Баду — все такой же хмурый.
— Что ты такое творишь, а? Ты хоть понимаешь, в каком дерьме я оказался?
— Я показываю тебе, что она жива-здорова. Можешь сказать ее отцу, что с ней все в порядке.
Здесь Бад дал волю эмоциям:
— Черт, погоди минуту, дело же не только в девушке. Ты за два дня уложил пятерых. И что ты себе думаешь, Питман позвонит в УПЛА и скажет: «Слушайте, все путем, наш внештатный помощник ухлопал этих козлов, чтобы защитить свидетельницу», а северо-восточный убойный отдел закроет на все глаза?
Закроют они глаза или не закроют — пока девушке все еще грозила опасность, Пайку это было безразлично. Его интересовало, известно ли Баду, что Питман вернул ему пистолет, и если не известно, то почему Питман не сказал Баду об этом.
— Питман сказал: если ты не объявишься, он выпишет ордер на твой арест по обвинению в похищении человека.
Пайк скривился, и Бад тут же покраснел:
— Я понимаю, что это чушь собачья, но ты разгуливаешь неизвестно где, и никто не знает, что происходит. Федералы считают, что все дело во мне, и внушают это ее отцу. Он того и гляди прогонит меня.
— Так скажи мне, Бад, с кем она сейчас в большей безопасности — с тобой или со мной?
— Я передал Минюсту свое личное дело, записи звонков, которые мои ребята делали по сотовым, их расходов, все. Отец Ларкин дал Питману полную свободу в проверке его служащих. Утечку мы заткнем.
— А кто проверяет Питмана?
Бад поморгал и, наконец, покачал головой. Глаза его походили теперь на твердые камушки, укрытые складками обмякшей от возраста плоти.
— Джо, что ты творишь?
— Ищу Миша.
— Ты не просто ищешь. Я в этих делах участвовать не хочу.
— У меня есть только две ведущие к Мишу ниточки — люди в морге и Кинги. Если Кинги обделывают с ним дела, они, вероятно, знают, где он живет и как его найти.
— Их до сих пор не могут найти. Питман держит их дом и офис под круглосуточным наблюдением. Если эти двое хотя бы пукнут, федералы их накроют.
— В таком случае единственным моим подходом к Мишу остаются люди, которых я убил. Что ты о них знаешь?
Лицо Бада потемнело.
— Мне нужно взять из дома ключи. Ты не против?
Он вернулся в дом, выудил из стоявшей у двери синей вазы ключи. Пайк прошел за ним к его машине. Бад открыл багажник, и Пайк увидел тот же кожаный кейс, что был в пустыне. Бад достал из кейса три фотографии, сделанные камерами видеонаблюдения во время вторжении в дом Баркли.
Бад протянул Пайку снимки, постучал ногтем по верхнему:
— Это единственный из пяти укокошенных тобой людей, который участвовал в первом нападении. Ты видел кого-нибудь из них в Малибу или в Игл-Роке?
— Кто они такие?
— Не знаю.
Пайк вгляделся в снимки. Все это не имело смысла. У людей, которых нанимают для совершения убийства, почти всегда имеется преступное прошлое. Система «Ливскан» производит оцифровку отпечатков пальцев и сравнивает их с данными, которые хранятся в калифорнийском подразделении министерства юстиции и в архивах НИКЦ. Если человека хоть раз арестовывали в любом уголке страны или если он служил в армии, отпечатки его пальцев непременно найдутся в одном из этих хранилищ.
— Что-то тут не так, — сказал Пайк. — Бумажников и документов при них не было?
— При них не было ни черта, что позволяло бы установить их личности. Ты же арестовал в свое время кучу людей, Джо. Много среди них было сукиных детей, подчищавших все, прежде чем пойти на дело?
Пайк покачал головой.
— Вот именно. Так что, сам понимаешь, с чем мы столкнулись. — Бад захлопнул багажник, потом взглянул на девушку. — Ты мог бы просто сдать ее Питману. Выбор за тобой. Но я верю, что ты не покинешь ее в беде.
Пайк посмотрел немного в спину Баду, потом вернулся в «лексус» и немедля отъехал от дома.
— Мне он кажется хорошим человеком, — сказала Ларкин.
— Он был хорошим полицейским.
— То же самое он сказал отцу про вас.
Когда зазвонил его сотовый, Пайк вел машину к Глендейлу, к Научному отделу УПЛА. Звонил Ронни:
— Четырнадцать минут назад они вломились в твой магазин.
Сидевшая рядом с Пайком Ларкин спросила:
— Кто это?
Пайк поднял вверх указательный палец, прося ее подождать.
— Ребята из охраны приехали?
— Код три, мигалки и сирены. В УПЛА они тоже позвонили. Мы с Денни сейчас едем туда.
— Подай официальное заявление в полицию. Если причинен материальный ущерб, вызови оценщика из страховой компании. Если требуется ремонт, сегодня же позвони в ремонтную фирму.
— Понял. Тебе нужен шум.
— Громкий.
Пайк положил телефон, Ларкин ущипнула его за руку:
— Терпеть не могу вашу манеру игнорировать меня.
Пайк сказал:
— Нам нужно повидаться кое с кем в Глендейле, потом мы встретимся с Элвисом — там, где вы попали в аварию.
Она, надувшись, отвалилась на спинку сиденья.
Машина миновала перевал Сепульведа, спустилась в долину Сан-Фернандо. Здесь, как всегда, стояла жара, Пайк ощущал ее, даже несмотря на то, что в машине работал кондиционер.
Ларкин молчала ровно девять минут. Затем спросила:
— Вас хоть что-нибудь пронять способно?
Пайк не ответил, хотя вопрос его удивил. Он взглянул на девушку, потом перевел взгляд на дорогу.
— Однажды в Центральной Африке я видел женщину. В то утро убили ее семью, всего за два часа до того, как мы приехали в деревню. Она отрезала пальцы своей левой руки, один за другим — в память о муже и четырех детях. Начала с большого. — Пайк снова взглянул на девушку. — Вот так она их оплакивала.
Ларкин сложила ладони на коленях. Взглянула на Пайка:
— И что вы сделали?
— Нашел тех, кто их убил.
Отчаяние порождает изобретательность, а Джон Чен пребывал в отчаянии. Отчаяние порождает также ложь, обманы и деспотичность: все это Джон использовал с блеском и убедительностью, потому что — чего уж тут скрывать — он был самым лучшим криминалистом из тех, кто когда-либо работал в Научном отделе УПЛА. За последние несколько лет Джон раскрыл больше преступлений (а это необходимо для карьеры — читай: для заработка), появлялся в местных выпусках новостей (а без этого девочек особо не поснимаешь, они же смотрят и те, что в 6.02, и те, что в 01.27, и это здорово помогает) чаще, а премиальных (на которые взял в аренду «порше») получил куда больше, чем любая из лабораторных крыс его отдела. И что он имеет за свои труды?
