Ознакомительная версия.
— Да, шеф! Надо подвезти.
— Ну так запрыгивай, — тот небрежно открыл перед Юрием заднюю дверь своей, казалось, проржавевшей насквозь «копейки».
— А она поедет? — с сомнением оглядывая рыжие пятна на крыльях, поинтересовался Гордеев.
— Садись-садись! — нетерпеливо сказал водитель. — Машина — зверь! Она еще нас с тобой переживет!
— Ага, и внукам достанется… — пробормотал Гордеев.
— Откуда? — вместо ожидаемого «куда?» спросил шофер.
— Из Москвы, — ответил Гордеев.
— У-у, — протянул шофер, поворачивая ключ зажигания. — А чего это вас в нашу глубинку занесло?
— По делам, — коротко ответил Гордеев. — И не такая уж у вас глубинка.
— Может быть… Но по сравнению с Москвой… — Водитель выруливал со стоянки.
— Да ладно вам, — ободрил его Гордеев.
— Куда ехать-то? — почему-то недовольным голосом произнес шофер, выезжая на трассу.
— Сейчас скажу. — Гордеев быстро достал из кармана брюк бумажку с названием гостиницы, которую ему порекомендовал Зайцев. — Гостиница «Кентавр».
«Название-то какое красивое, южное такое, теплое, — подумал еще тогда Гордеев. — Хозяин, наверно, античность любит…»
— А, это новая, что ли? — спросил шофер.
— Я, честно говоря, не в курсе, — ответил Гордеев.
— Ну да, новая… — задумчиво сказал шофер.
— Недавно построили? — поинтересовался Гордеев.
— Лет семь назад.
— Кажется, эта гостиница Кравцову принадлежит?
— Не знаю, — протянул шофер. — Кто их сейчас разберет, что кому принадлежит. Может, и Кравцову.
— А хорошая, не знаете? — так просто, чтобы поддержать разговор, спросил Гордеев. Зайцев и так все рассказал ему об этой гостинице.
— Не знаю, не был, — отрезал водитель.
«Копейка» мчалась по залитой солнцем дороге. Старушка и правда была еще в форме — легко разгонялась и ехала довольно резво.
— Да, машине действительно пока на свалку рановато, — заметил Гордеев.
— А то! — с готовностью кивнул водитель. — Семьдесят девятого года выпуска, а бегает, как новая! Главное, машину в порядке содержать. Сам езжу, сам ремонтирую. Все вот этими руками.
Он показал Гордееву мозолистую ладонь.
Денек выдался на славу — теплый, яркий. Солнечные лучи красили всю землю, парки, улицы, даже кургузые каменные пятиэтажки по бокам дороги. Буквально по всему городу, заметил Гордеев, почти на каждом столбе, на каждом доме были расклеены плакаты с портретами кандидатов в губернаторы. Чаще всего попадались изображения того седого и серьезного человека на ярко-красном фоне.
— Я смотрю, у вас тут все к выборам готово, — насмешливо заметил Гордеев.
— Угу, — недовольно кивнул шофер. — Свои морды везде поразвешивали, смотреть тошно. Все в красных тонах! Будто революция какая! Еще флаги красные с их портретами осталось водрузить!
Гордеев засмеялся.
— Ну а за кого голосовать будете? — спросил он.
— Ни за кого! — пожал плечами шофер. — Я вообще голосовать не пойду.
— Чего так? — спросил Гордеев.
— А что толку-то? Как говорится, голосуй — не голосуй, все равно получишь известно что… Лучше я на участок поеду, в земле покопаюсь. Ну или вот на машине калымить буду. — Он ударил по стертому до блеска рулю «копейки». — Хоть денег заработаю. А на выборы ходить — дело зряшное. Они поставят того, кого им нужно, а не того, кого мы выбирать будем. Да и выбирать-то особенно некого. Вот этот, — он кивнул головой на красный плакат на столбе, — Ершов, уже на третий срок избирается. А что он сделал за два предыдущих? Хрена лысого… Ничего! Только лапши на уши навешал да домов для себя понастроил. А вон, вишь, какую предвыборную кампанию развел! Плакаты, книжки, брошюры! «Порядочность власти»! «Справедливость законов»! Угу, куда уж порядочнее и справедливее! Кстати, все это на батуринские деньги…
— Батурин? Кто это? — заинтересовался Гордеев.
— А это бандюга один крупный, — объяснил водитель, — бизнесмен, значит, по-современному.
— Сурово вы их, — рассмеялся Гордеев. — Ведь есть же и честные бизнесмены?
— Нет! — уверенно ответил водитель. — Нету честных! Все они жулики как один. Нашли каждый свою дойную корову, вот и все. А народ голодает…
— Какая же дойная корова у этого Батурина? — спросил Гордеев.
— Не знаю… Какими-то темными делишками занимается. Ну и активно Ершова поддерживает. Вот это все на его деньги. — Водитель показал на очередной рекламный щит, на котором губернатор Ершов пожимал руку ветерану, у которого вся грудь была в орденах. Под фотографией значилось: «Свято хранить заветы отцов». — Вот… Ну был еще один кандидат, ну вроде поначалу более или менее ничего, генерал-майор в отставке, в Афганистане был. А его кандидатуру сняли. Он, вишь, гад, девочку маленькую застрелил. Сволочь!
После этих слов Гордеев посерьезнел.
— Застрелил девочку? — задумчиво переспросил он.
— Ну да, — подтвердил таксист. — Напился и застрелил. Это у них развлечение такое — идут в лес, устраивают пьянку, ну и начинают палить во все стороны. А девочка случайно там оказалась.
Гордеев вспомнил, что об этих развлечениях местной элиты ему уже рассказывал Зайцев.
— А может быть, его оклеветали, чтобы вывести из этой предвыборной гонки… — сказал Гордеев. Сказал и тут же осекся: «Зачем я все это ему говорю?»
— Ой, да ладно! — махнул рукой шофер. — Напился мужик, крыша у него поехала… Они же все, кто из Афгана вернулись, сдвинутые. Может, померещилось чего. Душман какой-нибудь… Кто знает? Ему бы в психушке обследоваться, а он туда же — на выборы. А вот оправдать-то его наверняка оправдают! Такие шишки всегда безнаказанными остаются! Вот вам и «справедливость законов»!
— Как же оправдают, если он ребенка застрелил?
Водитель посмотрел на Гордеева, как на новорожденного.
— Как? Очень просто. Адвокатов московских наймет, вот и все. Деньги у него на это найдутся.
— Ну и что? — упорствовал Гордеев. — Если он виноват, адвокаты не помогут.
— Адвокаты на суде всем мозги запудрят. Работа у них такая, понимаете? — растолковал водитель.
Гордеев кивнул и мрачно посмотрел в окно. Хорошо еще, водитель не знает, что везет именно такого московского адвоката, которого нанял, не кто иной, как сам Зайцев… Интересно, как бы он отреагировал? Впрочем, Гордеев решил воздержаться от экспериментов, к тому же он был удовлетворен общением с шофером.
Между тем уже подъехали к гостинице. Это было строгое семиэтажное здание с большим газоном перед ним и огромными стеклянными дверями.
— А что, Кравцов тоже жулик? — поинтересовался Гордев, когда они остановились.
— Конечно, — махнул рукой шофер, — все они одним мирром мазаны…
Гордеев расплатился с шофером и направился к дверям. Перед ним на высокой мощной опоре красовалась большая позолоченная эмблема — круг, а в нем получеловек-полуконь с копьем в руке. Надпись в греческом стиле гласила: «Гостиница „Кентавр“.
Стеклянные двери предусмотрительно разъехались перед Гордеевым, и он очутился в просторном холле. Мраморный пол был убран коврами. На коврах стояли кожаные кресла и стеклянные столики. На стенах висели небольшие картинки, изображающие сцены из греко-римских мифов. Работал кондиционер, распространяя приятную прохладу.
Гордеев подошел к рецепшн. Навстречу ему тут же встали две молоденькие девушки в белых блузах с приклеенными на лицах улыбками и с усталыми глазами, словно говорящими: «Как же вы все нас достали!»
— Добрый день, — с готовностью пропели они. — Чем мы можем быть вам полезны?
— Добрый день, — ответил Гордеев, сразу оценив одну из девушек, миловидную блондинку с большими зелеными глазами, и обращаясь по преимуществу к ней. — Я хотел бы снять номер. Это возможно?
— Вы не бронировали? — поинтересовалась блондинка.
— Нет.
— Хорошо. Тогда, будьте добры, ваш паспорт, — попросила она.
Гордеев вынул из внутреннего кармана документ и протянул его девушке.
— На сколько дней вы хотели бы снять номер? — спросила она.
— Точно не знаю… — отозвался Гордеев. Он действительно не знал, на какой срок задержат его здесь дела. «Хорошо бы быстро закончить да и вернуться в Москву, — подумал он. — Только вот вряд ли получится».
— А на сколько оформлять? — спросила девушка.
— Давайте пока на три дня, — с минуту подумав, ответил Гордеев.
Когда все формальности были соблюдены, девушка торжественно вручила Гордееву ключ от его номера.
— Жаль, что это не ключ от вашего сердца, Надежда, — между делом заметил Гордеев, посмотрев на приколотую к ее груди визитку.
Девушка вежливо улыбнулась и промолчала.
— Надежда, скажите, у меня есть надежда? — продолжал Гордеев.
Ознакомительная версия.
