Ознакомительная версия.
Тут Зайцев прервался и взглянул на Гордеева, как бы оценивая, насколько внимательно тот слушает.
Гордеев уже длительное время сидел в одной позе не двигаясь, не перебивая рассказчика, не отводя взгляда от блестящей поверхности стола. Со стороны могло даже показаться, что Юрий уже давно витает где-то далеко, но на самом деле он улавливал каждое слово, обращал внимание на малейшие изменения в интонациях Зайцева, от него не ускользнула ни одна деталь из рассказа посетителя.
— Что же вы замолчали? Продолжайте, пожалуйста, — будто очнувшись от оцепенения, попросил Гордеев.
— Да я просто задумался, как бы вам объяснить, для чего я все это рассказываю. Я хочу, чтобы вы поняли, что я не просто так все это начал. Нужно, чтобы вы очень точно уяснили для себя, что за человек мой Женя. Может быть, вам кажется, что я очень много лишнего всего говорю, но вы поймите, для меня это очень важно.
— Не оправдывайтесь, — мягко произнес Гордеев. — Я весь внимание. В нашем деле не бывает ничего лишнего, любая мелочь может иметь огромные последствия и объяснять разные загадочные, не связанные друг с другом на первый взгляд события.
Юрий вновь застыл в смиренной позе, устремив взгляд в пространство, как будто рассматривал что-то важное, но видимое только ему одному. Зайцев уже, кажется, привык к такой манере адвоката слушать и продолжил:
— Вернулся брат домой в чине генерал-майора. Все думали, что сейчас наконец начнется у него спокойная жизнь. А он, не дав себе даже месяца отдохнуть, взялся за нелегкие дела. Организовал в Андреевске общество помощи военнослужащим, вернувшимся с войны, он-то лучше других знал, как это необходимо. Затем создал фонд, в который поступали деньги для нуждающихся. Добился открытия реабилитационного центра для ребят, покалеченных войной. Вы слышали про Андреевск?
— Слышал, слышал. Да вот и совсем недавно про него вспоминал, — ответил Юрий, но что-то внутри его подало знак, что, может быть, это и есть тот самый счастливый случай.
— Знаете, обычно, когда человек за такие дела берется, тут же появляются разговоры о том, кто сколько наворовал, — рассказывал дальше Зайцев. — А у Женьки такая репутация была, что ни один злой язык не повернулся про него что-то недоброе сказать. Серьезно. Я, например, ни разу не слышал. Хотя в наше время ни одно предприятие без этого не обходится. Ему же все безоговорочно верили. На открытие центра высокие чины из Москвы приезжали, брату руки жали, восхищение свое высказывали. И всем бы был Женька доволен, если бы не тот беспредел, что в городе нашем творится. Вся администрация города и области прогнила насквозь, все чиновники — взяточники и воры. Андреевск до полного обнищания дошел, школы на глазах рушатся, ни одного кинотеатра действующего не осталось, ни одного стадиона. Только кабаков всюду понастроили, в городе народу столько нет, сколько этих притонов развелось. А мы ведь в Андреевске родились. Я-то в Москву потом перебрался, а брат не захотел, хотя возможностей достаточно было. Я, говорит, еще в своем родном городе не все сделал, чтобы в чужой ехать. Вот и пришла ему в голову шальная мысль — баллотироваться в губернаторы. Как раз и выборы приближаются. Я пытался его от этого безумия отговорить, как будто чувствовал, что произойдет что-то. А он сказал: «Интересная штука получается: все хотят жить хорошо, в чистом, уютном, спокойном городе. Где царит порядок и закон. Все хотят ругать правительство и власть, потому как те поступают неправильно. Но почему-то никто не хочет предпринять хоть какие-то реальные попытки, чтобы что-то изменить. Кто-то же должен, в конце концов, порядок навести?»
Я его спросил: «Но почему именно ты? Что ты один сможешь сделать? Даже если у тебя все получится, станешь ты губернатором, все остальные-то останутся. И как был бардак, так бардак и будет. Один честный чиновник ничего не изменит». А он упрямый до жути: «Почему, — говорит, — один? Это сначала, а потом увидят люди, что по-другому жить можно, и за мной потянутся». До сих пор не перестаю удивляться, насколько же он наивный! За полтинник мужику давно, а вот, поди ж ты, верит в светлые идеалы. Он ведь действительно был уверен, что может один все изменить.
Зайцев снова замолчал, как бы собираясь с силами перед продолжением рассказа.
— Хотите чаю? — предложил Гордеев.
— Не откажусь, спасибо. А где ваша помощница? Такая девушка симпатичная. Лида, кажется? — спросил вдруг Зайцев.
— Лида… Лиды несколько дней не будет, — замялся Юрий, наливая кипяток в большие темно-синие кружки и доставая два чайных пакетика из небольшой картонной коробки.
— Приболела, наверное? Жаль. Очень милая девушка. Передавайте от меня привет, пусть выздоравливает, — сказал Зайцев.
— Скажите, — спросил Гордеев, ставя кружку с чаем перед Зайцевым, — а вы последнее время часто бывали в Андреевске?
— Не сказать чтобы часто, но когда время свободное выдавалось, всегда старался вырваться. Брата навестить, родственников. Друзья у меня там остались, — охотно ответил Зайцев.
— Наверное, многих там знаете?
— Да, многих, — кивнул Зайцев. — Я ведь в память о молодости, проведенной в городе, много там со строительством помогал, заодно и с людьми знакомился. Так что связи не прервались…
— Угу, понятно, — пробормотал Гордеев и добавил чуть громче: — Что же было дальше?
Зайцев сделал большой глоток чая и снова заговорил:
— Девятого мая в городе были большие празднества. Сначала, как водится, парад на главной площади, цветы, подарки. А потом верхушка сделала театральный жест — организовали встречу с ветеранами и журналистами. Это для того, чтобы вторые смогли запечатлеть, как городская власть заботится о ветеранах. Ну и брата пригласили тоже, потому что в городе его знают, любят и уважают, и обойтись без боевого генерала, да еще и перед прессой, не могли. Женька всю эту компанию во главе с мэром и Ершовым, губернатором, терпеть не может, но из уважения к старикам согласился, не мог не поздравить. Короче говоря, поулыбались в камеры, вручили старикам ценные подарки, пообещали в считанные дни улучшить, увеличить, повысить и на этом торжественное мероприятие закончилось. Ветераны разбрелись по своих халупам, а вся эта воронья стая отправилась продолжать банкет за город, на шашлыки. Женьку, кстати, тоже звали, но он отказался. А на следующий день к нему домой ворвалась милиция, брата скрутили, надели наручники и кинули в каталажку. Он сидел там трое суток, не имея возможности сообщить кому-нибудь о том, что случилось, и даже не зная, в чем его обвиняют. А потом объявили на весь город, что Зайцев Евгений Павлович — боевой генерал и кристальной чистоты человек — застрелил маленькую девочку. Женька, как узнал об этом, так чуть с инфарктом не слег.
Оказывается, произошло вот что: как я уже говорил, праздник продолжился за городом, рядом с чьей-то дачей. И там была убита маленькая девочка, лет восьми-девяти, Соня Маковская. Убита выстрелом в голову.
Гордеева передернуло от вставшей перед глазами картинки.
— Я вас понимаю, не каждое сердце выдержит, — сочувственно кивнул Зайцев. — Не могу, конечно, восстановить точную картину событий, но позвольте мне предположить. Шайка-лейка упилась в течение получаса, и отдыхающие решили пострелять. У Ершова, кстати, это любимое развлечение. У него в кабинете даже электронный мини-тир оборудован. И вот в этот злополучный момент неподалеку оказалась эта несчастная девочка. Наверное, то была шальная пуля, вылетевшая из оружия, принадлежащего кому-то из этих сволочей…
Конечно, разразился огромный скандал, весь город был поднят на ноги, об этом случае только и разговоров было. Но дело попытались свернуть. Придумали такую откровенную глупость! Будто бы девочка покончила жизнь самоубийством. Вы можете себе это представить? Восьмилетний ребенок берет боевое оружие и хладнокровно стреляет себе в голову? Абсурд! Но, слава богу, нашелся один честный эксперт, который категорически эту версию отмел. Я не специалист, боюсь, что не смогу внятно объяснить, но на коже Сони отсутствовали следы пороха, как должно было бы быть при самоубийстве, и это значит, что стреляли с приличного расстояния. Как только стало известно, что девочка была убита, явились за моим братом. Но он здесь ни при чем! Могу голову дать на отсечение. Его же там вообще не было. Алиби, правда, у него отсутствует. А другая сторона уже разыскала свидетелей, которые показали, что Женя якобы напился до звериного состояния, стал агрессивным, бросался на людей, схватил оружие, начал стрелять куда ни попадя и случайно попал в ребенка. Но дело в том, что Женька после последнего ранения вообще пить не может, тут же голова начинает болеть так, что он кричит криком, хотя четыре ранения перенес и ни разу не пикнул. Но кого это волнует? Нашли виноватого — и слава богу. Тем более что Женькин арест многим на руку. Чем меньше претендентов на губернаторский пост, тем лучше. Поэтому, я думаю, что желающих восстановить справедливость будет не много, уверен, никого. Я разговаривал с адвокатами в городе, ни один не берется за это дело. Одни боятся, другие понимают, что это практически бесполезно, третьим просто наплевать или они давным-давно куплены. Так что, Юрий, вы моя последняя надежда. Помогите. Я видел вас в деле и понял, что вы опытный, профессиональный, талантливый адвокат. Я заплачу столько денег, сколько вы потребуете, даже если для этого мне нужно будет продать все, что у меня есть. Ради брата я готов на все, — завершил свой длинный рассказ Зайцев.
Ознакомительная версия.
