Ознакомительная версия.
В предчувствии дождя у Александра Борисовича с ночи ныло больное колено. Боль была несильная, но отвратительная в своем постоянстве. Лекарства Турецкий принципиально не пил уже пару месяцев, предоставив природе полную свободу действий. Нога уже почти не болела, но к непогоде ныла, словно кость мяли и гнули чьи-то невидимые руки.
В духоте улицы рубашка намокла от пота и неприятно липла к телу, и Турецкий с наслаждением нырнул в темную прохладу подъезда, радуясь тому, что электронный замок сломан и ему не пришлось стоять на солнцепеке у двери, ожидая пока Марина или кто-нибудь из ее родных подойдет к домофону.
Дом был совсем не элитный. Подъезд — самый заурядный, если не сказать хуже. Дверь квартиры по-старомодному обшита дерматином.
Александр Борисович вытер носовым платком потный лоб и нажал на кнопку звонка. Тотчас же за дверью послышались шаги, а несколько секунд спустя замок щелкнул и дерматиновая дверь приоткрылась.
Турецкий приветливо улыбнулся блондинке.
— Добрый день! Вы Марина Соловьева?
— Да. Здравствуйте. А вы…
— Александр Борисович Турецкий. Сотрудник частного детективно-охранного агентства. Я вам звонил.
— Проходите, — без всяких обиняков сказала девушка и распахнула дверь.
Прихожая была небольшая, гостиная — чуть больше прихожей. Ничто в доме не говорило о роскоши.
— Присаживайтесь, куда хотите, — сказала Марина. — Приготовить вам кофе?
— Нет, спасибо.
— Тогда, может быть, чего-нибудь выпить? — Марина улыбнулась. — Водки хотите?
— Спасибо, воздержусь, — вежливо ответил Александр Борисович.
— Зря. Мой муж каждый день выпивает по сто грамм. Он уверен, что водка в ограниченных количествах полезна для организма.
— Я тоже об этом слышал.
— Она выводит из организма всякую гадость, — сообщила с важным видом Марина. — Я сама пробовала пить, но не могу. Слишком противно. Уж лучше чай, кофе или вино.
Турецкий, сидя на диванчике, огляделся. На стенах висели фотографии в медных и деревянных рамках. На подсервантнике стоял бронзовый канделябр.
— Вы одна дома? — осведомился Александр Борисович.
— Да. Муж на работе, дитя в садике. А сама я малость захворала, поэтому уже третий день торчу дома.
Марина села на диван и поджала под себя ноги.
Турецкий незаметно вгляделся в ее лицо. Она? Не она? В принципе похожа. Тот же овал лица, большой рот, темные, аккуратные брови.
— Чего это вы меня разглядываете? — подозрительно прищурилась Марина.
— Я не разглядывал.
— Да ладно, я же видела. Я очень наблюдательная. Муж меня из-за этого даже побаивается. Так почему вы меня разглядывали?
Турецкий пожал плечами:
— Просто вы очень симпатичная девушка, — мягко сказал Турецкий.
Марина улыбнулась.
— Вы тоже ничего. Но не вздумайте за мной ухаживать. У моего мужа разряд по боксу. Если что — он может здорово вам накостылять.
— Спасибо, что предупредили. Постараюсь держаться от вас как можно дальше.
— Итак, Александр… забыла, как вас по отчеству?
— Борисович.
— Итак, Александр Борисович, о чем вы хотели со мной поговорить?
— Видите ли, Марина… — Турецкий чувствовал себя ужасно глупо, но делать было нечего. — Мы разыскивает девушку, которую зовут так же, как вас, — Марина Соловьева. И внешне она тоже на вас похожа.
— Вот как? — Марина улыбнулась. — Интересно. Значит, у меня есть двойник? Кто она? Кем работает?
— Никем, — ответил Александр Борисович. — Она домохозяйка.
Девушка вздохнула:
— Везет же некоторым. А я тут кручусь с утра до вечера, как белка в колесе. С утра встань, приготовь завтрак семейству, потом — на работу, а вечером — снова к плите. Отдыхаю только на больничном. Так что вы хотели от меня, Александр Борисович? Чем я-то могу помочь?
Турецкий открыл рот для ответа, но Марина его опередила. Глаза ее лукаво блеснули, и она весело произнесла:
— А, понимаю, понимаю. Вы пришли убедиться, что я — это не она. Так?
— Так, — кивнула Турецкий.
— Ну и как? Убедились?
— Да. Но, если вы позволите, я хотел бы вас сфотографировать.
Марина нахмурилась.
— Для чего это?
— У девушки, которая пропала, есть очень ретивая подруга. Пока она не увидит вашу фотографию, она не успокоится.
— Ясно. Она что, сумасшедшая?
— Может быть, но я не психиатр, чтобы выносить диагнозы, — сказал Турецкий. — Так как, Марина? Позволите вас сфотографировать?
Женщина пристально посмотрела на Турецкого и томно улыбнулась.
— А что, если я откажусь, Александр Борисович?
— Тогда я вынужден буду привезти эту женщину сюда, и мы будем караулить вас у подъезда.
— И все это лишь затем, чтобы взглянуть на меня?
Турецкий кивнул:
— Именно.
Некоторое время Марина с любопытством разглядывала его, потом положила ему руку на колено и с усмешкой заметила:
— Поганая у вас работа, Александр Борисович.
— Я сам от нее не в восторге, — ответил Турецкий, бросив взгляд на руку девушки, лежащую у него на колене.
— В каком же ракурсе вы хотите меня… сфотографировать, — хрипло спросила Марина, чуть-чуть приближаясь к Турецкому. Ее рука скользнула выше по его бедру.
— Ракурс у нас будет самый простой, — сказал Александр Борисович. — Анфас.
— Лицом к лицу? — уточнила с улыбкой девушка. — Мне это нравится. Это мой любимый ракурс.
Она еще ближе пододвинулась к Турецкому.
— Александр Борисович, вам кто-нибудь говорил, что вы очень эффектный мужчина? — тихо спросила Марина.
— Говорили, и не раз. Но это было давно. Слишком давно.
— Хотите сказать, что вы уже старый?
— Мне под пятьдесят, — ответил Турецкий.
— Для мужчины это не возраст, — сказала Марина, приближая свои губы к его губам и переместив руку еще выше.
Турецкий медлил. Полы халата девушки слегка разошлись, открыв часть груди и живот.
— Ну, что же вы? — прошептала Марина, почти касаясь губами его щеки. — Не можете решиться? Если вы боитесь моего мужа, то он вернется с работы только вечером. Да и не такой он страшный.
— Дело не в нем, — сказал Турецкий.
— А в чем? Со здоровьем у вас все в порядке — я это чувствую. Что же вас останавливает?
— Я женат, — сказал Александр Турецкий.
— Ну и что? Думаете, ее это останавливает? Или ваша жена святая?
Внезапно Турецкий почувствовал злость. Он легонько оттолкнул от себя девушку и поднялся с дивана.
— Мне нужно идти, — сказал он довольно холодно. Затем достал из кармана пиджака телефон и включил режим фотосъемки.
— Вот вы как? — удивленно проговорила Марина. Затем неприятно усмехнулась. — Видать, у вас, и впрямь, большие проблемы. Стойте! Не фотографируйте! Я вам не разрешала!
Однако Турецкий успел сделать несколько снимков. Он спрятал телефон в карман и направился к выходу.
— Я расскажу мужу, что вы ко мне приставали! — крикнула ему вслед Марина, вскакивая с дивана. — Он очень ревнивый! Он вас из-под земли найдет, слышите!
Турецкий молча прошел в прихожую.
— Я запомнила ваше имя, Турецкий! — продолжала яростно кричать женщина. — Вам конец, слышите! Вас уже нет!
«Нет в мире никого страшнее обиженной женщины», — с усмешкой подумал Турецкий, припомнив какой-то афоризм.
Он распахнул дверь и вышел в подъезд, не обращая внимания на несущиеся ему вслед проклятия.
На улице он снова достал телефон и просмотрел снимки. В принципе неплохо. Лицо видно вполне четко.
«Это вполне может быть она, — подумал Александр Борисович. — Девчонка явно не дружит с головой. Характер авантюрный. Комплексов — ноль. Никаких сдерживающих факторов. Явная искательница приключений. Скорей бы показать фотографии Шиловой и закрыть дело».
На душе у Александра Борисовича было довольно погано. Но, так или иначе, а работа была сделана.
4Из дневника Турецкого
«Что-то в последнее время меня не отпускает хандра. Живу словно во сне. И не просто во сне, а в противном сне, почти в кошмаре. Лица людей вызывают раздражения, даже лица тех, кого люблю.
Ирина ходит с лицом мрачнее тучи. Все косится на мою бутылку. Не знаю, почему, но эти ее взгляды еще больше подстегивают меня к выпивке. (Интересно, правильно ли так говорить — «подстегивает к выпивке»? Наверняка неправильно, но плевать.)
В принципе «не такой уж горький я пропойца», как писал Есенин. А без рюмки-другой уснуть не могу. В голове теснятся мысли. Даже не мысли, а так, какие-то хвосты мыслей, какие-то недоговоренности и недодуманности. Как будто ленивый мозг не может додумать ни одну мысль до конца.
Сегодня пообщался с «третьей Мариной». Элементарная нимфоманка, каких я встречал в своей жизни десятки раз. Совершенно без царя в голове, но для женщины это норма. Нарывалась на ласки — но я отказал. И сам себе удивился. В сущности, что меня сдерживает? Совесть? Нет на свете никакой совести, все это выдумка для молодых людей. Жена? Но о ней я даже не подумал, даже не вспомнил. Честь? Какая еще к черту честь?
Ознакомительная версия.
