— Отличная машина. Продать не хотите?
— Да нет.
— Жаль. Я бы от такой не отказался.
Он закурил и умчался на синем «мустанге».
Я вернулся на Сансет и, следуя указаниям Чарли, двинулся на восток. Теперь у меня хотя бы была зацепка, вполне возможно, очень важная.
Настроение у меня было такое хорошее, что я не сразу заметил «тойоту», черный пикап, который ехал за мной. Это была та самая «тойота» с наклейкой «Татуированные пляжные сучки». Через несколько секунд показался и синий «мустанг», который я только что видел.
Мне надо было к Голливуд-Баул, но я поехал на юг, через Западный Голливуд, наблюдая за своими преследователями в зеркало заднего вида.
«Мустанг» пристроился к пикапу, тот свернул. Через несколько кварталов пикап снова появился на перекрестке впереди меня. Он пропустил меня и поехал следом, а «мустанг» исчез. Так они и меняли друг друга всю дорогу. Наверное, переговаривались либо по рации, либо по мобильному. Убедившись окончательно, что они преследуют меня, я достал из-под сиденья пистолет, положил рядом с собой и позвонил Джо Пайку.
— Номера видел? — спросил Пайк.
— Они грязью замазаны. Хитрый ход, учитывая, что дождя не было пять месяцев.
— Думаешь, они из полиции?
Парень, которого я видел на стоянке, был слишком юн для полицейского, впрочем, нынешние юноши часто выглядят моложе своих лет.
— Может быть. Я еду искать девушку по имени Айви Казик, в Баул. Когда ты присоединишься, я от них оторвусь, а ты проводи их до дома.
— Будет сделано.
— Я в тебе не сомневался.
Я свернул на север, к холмам, ехал не спеша. Я надел наплечную кобуру, накинул сверху легкую куртку — чтобы прикрыть пистолет. Через шестнадцать минут позвонил Пайк.
— Я следую за «мустангом».
— Доброй охоты! — сказал я и прибавил газу.
Я поехал вверх по Хиллкрест в старый район с извилистыми улочками и высокими пальмами. Здесь было легко оторваться от пикапа и «мустанга». Они, наверное, покружат и вернутся домой, даже не заметив, что за ними следует Пайк. Когда я разберусь с Айви Казик, я присоединюсь к нему, но об этом они тоже не узнают. И тогда мы побеседуем.
Я поставил машину у дерева напротив дома Айви и отправился к ней. Она жила в квартире номер 4, в дальнем конце двора. Я позвонил в дверь, но дома никого не было. Это, конечно, была не бог весть какая, но все-таки зацепка, и я вернулся к машине. Через двадцать две минуты пыльный белый «форд» встал на противоположной стороне улицы. Оттуда вышла высокая молодая женщина с серьезными глазами, прямыми волосами. У нее были широкие плечи и стройные атлетические ноги. На ней были шорты, футболка и синие беговые туфли — словно она вернулась с пробежки. На руке у нее была татуировка — красное, как клубничина, сердце. Я пошел за ней и нагнал во дворе.
— Айви Казик!
Она вздрогнула и, похоже, готова была убежать.
— Извините, я не хотел вас напугать.
— И все-таки напугали.
— Прошу прощения. — Я показал свои документы. — Элвис Коул. Хотел бы задать вам несколько вопросов о Лайонеле Берде, человеке, которого вы знали как Лонни Джонса.
Она смотрела на мое удостоверение так, будто с трудом разбирала слова.
— Вы ведь Айви Казик?
— Зачем вы приехали?
— Люди из Лорел-Кэньон сказали, что вы его знали. Человек по имени Чарльз, из магазина. Вы читали сегодняшние газеты?
Она задумчиво заправила прядь волос за ухо.
— Все это так странно. Этот человек — это действительно Лонни?
— Отлично вас понимаю. Мурашки по коже, да?
— Да. Хотите зайти? Все лучше, чем здесь стоять.
Квартирка у нее была небольшая, чистая. В гостиной диван и журнальный столик, еще один стол в кухоньке. На столе газета со статьей о Берде. Она предложила мне бутылку воды, взяла такую же себе и присела на край дивана. Я пододвинул стул к ней поближе.
— С вами кто-нибудь уже говорил об этом? — спросил я.
— Нет. Я ничего не знала. Увидела газету и подумала, господи, это же Лонни. Только снимок плохой. Мне все это показалось дурным сном.
— Вы хорошо его знали?
— Я пару раз привозила ему продукты из магазина. Мы не то чтобы тесно общались. — Она словно бы старательно оправдывалась — будто я обвинил ее в дружбе с серийным убийцей.
— Айви, не волнуйтесь. Вы же ничего не знали.
— Хромой, с палочкой, просил помочь. Разве я могла отказать? — Она наклонила голову. Волосы волной накрыли лицо.
— А он просил вас забирать лекарство?
— Нет. Я только в магазин заезжала. Там нет аптеки.
— Я не про аптеку. Он принимал оксикодон, который производят в Мексике. Должно быть, доставал его нелегально.
Она расправила плечи, поджала губы. Я, конечно, спросил слишком напрямик, но мне важно было увидеть ее реакцию.
— Я никаких наркотиков ему не приносила.
— Понятно. Извините, я должен был спросить.
— Вы решили, что я занимаюсь наркоторговлей?
— Вы могли и не знать, что покупаете. Он мог попросить вас забрать сверток, а вы бы и понятия не имели, что там.
— Нет, я только в магазин ездила.
Завибрировал мой мобильный, и я, извинившись, посмотрел на экран. Звонил Пайк, надо было ответить.
— Ты с той девушкой? — спросил Пайк.
— Совершенно верно. Куда они поехали?
— Никуда. «Мустанг» встал, как только ты оторвался. Мы сейчас на Франклин, у подножия Хиллкреста.
— А его помощник?
— Пикап уехал. Возможно, занял другую позицию.
— Понятно.
— Если «мустанг» уедет, мне его сопровождать?
— Непременно.
Я закончил разговор.
— Извините. Мы почти закончили.
— Как вам будет угодно.
— Не говорил ли он чего-нибудь такого, что выдавало бы в нем склонность к самоубийству?
Она на миг задумалась.
— Не то чтобы так: вышибу себе мозги, но он был чем-то подавлен. И очень боялся полиции. Считал, что его хотят посадить.
— Правда?
— Его однажды задержали по обвинению в убийстве. Он много об этом говорил.
— Он рассказывал вам об Ивонн Беннет? — насторожился я.
— О том, как его подставили. Он ненавидел полицейских. Говорил, что они мечтают его посадить. Очень походило на манию преследования, все звучало так надуманно.
— Он ничего не придумал.
— О нем действительно пишут книгу?
Я непонимающе покачал головой, и Айви Казик продолжила:
— К нему кто-то приходил, расспрашивал, как его подставили в полиции. Тот тип сказал, что из этого, возможно, получится книга или фильм, и Лонни все хвастался, что разбогатеет. Все это походило на полный бред.
У меня пересохло во рту. Я облизнул губы, но это не помогло.
— И кто же это был?
— Не знаю. Он сказал, что репортер. Который писал статью про то, как полиция выбивает признания из подозреваемых.
Айви Казик была привлекательная девушка. Я мог легко представить, как Берд сочиняет истории про репортеров, фильмы и книги просто для того, чтобы произвести на нее впечатление.
— А вы его видели?
— Нет. Лонни только рассказал, что этот парень притащил магнитофон, задавал кучу вопросов.
— Тот самый, который приходил к нему домой?
— Да. Думаете, он врал?
— Не знаю.
— Я думала, что он сочиняет, пока не увидела газету. Оказывается, его действительно обвиняли в убийстве, потом обвинение было снято. Это так?
— Да, — кивнул я.
В деле появился новый персонаж. Неизвестный, который мог прийти к Лайонелу Берду побеседовать об убийствах и который мог быть как реальным человеком, так и вымышленной личностью.
Я прикидывал, как бы понять, правда эта история с репортером или нет. Полиция наверняка выяснила, с кем Берд говорил по телефону, так что Бастилла, вероятно, это знает и, скорее всего, мне ничего не скажет. А что, если это знает парень из «мустанга»?
Выйдя от Айви Казик, я позвонил Пайку, все ему рассказал и спросил:
— Что поделывает наш друг из «мустанга»?
— Как стоял на месте, так и стоит.
— Пикап не появлялся?
— Нет.
— Еду.
Я проехал всего три квартала, и тут из переулка прямо перед моим носом выехала «тойота». Я не был уверен, та ли это машина. Она рванула вперед. Видимо, она объезжала окрестности, пока «мустанг» ждал, и встреча со мной была для «тойоты» таким же сюрпризом, как и для меня.
Полицейские остановили бы меня, а «тойота» бросилась наутек. Я решил, что водитель направляется к «мустангу», но он попер вверх, в гору. Наверное, рассчитывал, что наверху будет легче от меня оторваться. Но я ехал за ним, и расстояние между нами сокращалось.
Поворот шел за поворотом, дороги переплетались, как змеи. Я хотел позвонить Пайку, но не мог отпустить руль. Мы кружили по одним и тем же улицам, потом поехали вниз, и все закончилось. Он уперся в тупик. Попал в западню.
Стекло со стороны водителя было опущено, и он смотрел на меня. Глаза его после гонки горели, он ждал, что́ я буду делать. Крупный, с мощными руками, широкоплечий. Из-за жиденьких усиков и клочка бороды на подбородке он казался еще моложе того, из «мустанга». Лет семнадцать-восемнадцать. Совсем ребенок.
