Однако сейчас его заинтересовало совсем другое. Стационарные сидячие зрительские места располагались вдоль дальней стороны Кузнечного двора. Их было немного, а желающих посмотреть на турнир – вдвое больше. Поэтому организаторы пристроили вплотную к ним еще несколько разборных деревянных конструкций в три или четыре ряда, на которых столпились все остальные зрители. Вот Аракчеев заметил мэра города – на самых почетных местах в первом ряду. Он не знал лично этого человека, но, судя по царившему вокруг него оживлению, не ошибался.
По правую руку от мэра расположился худощавый мужчина с аккуратной стрижкой коротких с проседью волос. На нем был надет строгий темный костюм с неброским галстуком и белая рубашка. Определенно, это и есть неожиданный гость из Питера. Одного взгляда на него Вадиму было достаточно, чтобы неприятный холодок возник где-то в глубине груди. Он даже чуть опоздал с выходом на огневой рубеж, стараясь внимательно рассмотреть каждое движение, происходящее в VIP-ложе. А присмотреться было к чему.
Уже несколько раз к строгому питерцу откуда-то со стороны бочком протискивался суетливый администратор и, подобострастно склонившись, что-то нашептывал в ответственное ухо. Вот теперь в руках «Пржевальского» Вадик заметил какой-то лист большого формата и несколько листов поменьше. Коротышка протянул их мужчине и виновато развел руками. Гость бегло просмотрел бумаги и небрежным жестом руки отослал администратора прочь. Затем уже более внимательно стал изучать переданные документы.
От зрительских трибун Аракчеева отделяло метров сорок. Поэтому, когда питерский чуть отодвинулся в сторону от мэра и резко повернул голову вправо, Вадим сумел разглядеть витой белый шнур, тянущийся от уха мужчины и скрывающийся под воротником его накрахмаленной рубашки. К тому же «объект» приложил к своему уху ладонь и еле заметно зашевелил губами.
«Как интересно! Такое поведение больше подходило бы начальнику охраны городского головы, а не высокому гостю из столицы. – Но заметные издалека телохранители мэра в лице двух внушительных «качков» равнодушно и неподвижно застыли по обеим сторонам начальственного кресла. – С кем же это ты переговариваешься, высокий гость? А главное, о чем?»
Аракчеев быстро обежал глазами двор, но ничего подозрительного не заметил. Впрочем, это лишь еще больше насторожило его. «Значит, я чего-то не замечаю. Не на трибуне же разместились твои подчиненные-подельники. – Вадик еще раз присмотрелся к лицам зрителей. – Нет, их тут точно не наблюдается». Воспользовавшись паузой в турнире, он под прикрытием высоких кустов переместился в сторону раздевалки. «Та-а ак, пожалуй, единственное место, откуда просматривается большая часть двора, – это знаменитая башня Святого Олафа. А что, удобное место. На время турнира экскурсии прекращаются, и наблюдательная терраса на куполе остается совсем пустынной».
Питерский гость продолжал сосредоточенно рассматривать бумаги. «Не сомневаюсь, что на большом листе список участников турнира, а маленькие – это, скорее всего, фотографии, которые нашему экспансивному другу удалось быстренько отыскать. Ну, морды моего лица там, конечно, нет, – Аракчеев вспомнил про оставленный в Зеленогорске пиджак и визитную карточку в его нагрудном кармане, – а вот ФИО отыщется. Хотя и не настоящие. Однако как быстро вы, ребята, отработали ситуацию! – Вадик прикинул время. – Чтобы доставить сюда эту «шишку» со сворой из питерской безопасности, понадобился, как минимум, вертолет».
Протрубил рог, призывая рыцарей на конный турнир. Аракчеев бегом направился в раздевалку, чтобы надеть тяжелое защитное вооружение и взять пику. В первой паре на ристалище должен был выходить Валентин Смирнов, молодой неторопливый увалень из какого-то небольшого городка Ленинградской области. С ним у Вадима установились самые близкие приятельские отношения.
– Валька, иди-ка сюда! – Аракчеев отозвал парня, уже отправившегося за своей лошадью, под низкий навес боковой стенки каменного сарая: здесь их никто ниоткуда не мог увидеть. – Слушай, друг, с такой девушкой из публики договорился, – он поцеловал кончики пальцев, – закачаешься! Да вот она только первую схватку успевает посмотреть, а потом на поезд – и в Питер. А у меня сегодня третья очередь, никак не успеваю.
Вадик знал, на что бить: увалень Смирнов мгновенно преображался, как только речь заходила о хорошеньких девушках.
– Так чего ж ты еще тут прохлаждаешься?! Беги на «подиум», «отвоюйся» – и свободен. А я спокойно «заткну» дырку в твоей третьей очереди. Да постой ты! – Валентин остановил собравшегося уйти приятеля. – В официальных протоколах поздно что-то исправлять. Держи мой шлем и плащ с гербом. А я под твоим именем выступлю.
– Ну, спасибо огромное! Что б я без тебя делал?!
– Рассчитаемся. – Смирнов хмыкнул. – Завидую. Но и я ведь внакладе не останусь: ты же с противником в два счета разберешься, а почести – мне.
Аракчеев добродушно ткнул Валю кулаком в плечо и бегом направился к месту сбора.
* * *
Подмены никто не заметил. По большому счету, ни зрителей, ни устроителей не интересовала подлинная фамилия того или иного участника турнира. Им было даже наплевать, как он выглядел: все равно лицо каждого было закрыто глухим шлемом, который «рыцарь» по собственному желанию мог снять после окончания поединка. А мог и не снять, пожелав остаться в сердцах своих новых поклонников каким-нибудь Черным Дьяволом или сэром Монпелье де Труагильбером. Каких только экзотических имен не навыдумывали себе ребятки! Которые потом добросовестно и были занесены в итоговые протоколы турнира.
Пока герольд оглашал «имена» и «заслуги» первой пары, Аракчеев сквозь узкие крестообразные вырезы шлема продолжал внимательно наблюдать за событиями на трибунах. Для себя он отметил, как расслабился питерский гость, откинувшись на жесткую спинку скамьи.
«Конечно же, можно и передохнуть. Ты наверняка уже вычислил, что я выступаю в третьей паре. Время есть. Правда, я бы на твоем месте поступил несколько иначе...»
Вадик оглянулся назад, туда, где сбоку от раздевалки, незаметные для публики, толпились несколько «рыцарей». Они курили и перебрасывались короткими репликами в ожидании своей очереди. Валентина среди них он не заметил.
«Ну и правильно, молодец. Чего лишний раз «светиться» в моем уборе».
И тут Аракчеев заметил явного чужака, неторопливо продвигающегося в сторону каменного сарая. Мужчина в джинсах и футболке навыпуск уже подходил к группе бойцов, внимательно разглядывая их экзотические наряды.
«И ты молодец, – подумал Вадик о сидящем рядом с мэром чекисте, – я бы тоже послал агента заранее обнаружить «объект» и не спускать с него глаз».
В этот момент раздался удар гонга, и соперники выехали на ристалище. Они должны были проскакать навстречу друг другу несколько десятков метров вдоль деревянного разграничительного поребрика высотой чуть более метра, встретиться напротив главной трибуны и нанести противнику удар длинным копьем, постаравшись вышибить его из седла. Разумеется, наконечники копий были не только тупые, но и для большей безопасности соперников обмотаны мягким поролоном. Однако, даже несмотря на такие предосторожности, удар получался весьма ощутимым, и во избежание травм надо было быть предельно собранным и внимательным.
Вадик пустил коня небыстрым галопом и сосредоточил взгляд на приближающемся противнике. Вдруг, когда до места их встречи оставалось никак не более 4 – 5 метров, яркий световой луч полоснул по шлему Аракчеева, попав в горизонтальную прорезь и заставив его от неожиданности на мгновение прикрыть глаза. Для любого другого «рыцаря» это неминуемо послужило бы причиной полного и немедленного поражения: он потерял бы из виду копье своего противника в самый ответственный момент и оказался бы не способен к отражению удара. Вадима же спас выработанный годами на цирковой арене инстинктивный автоматизм.
Он резко отклонил тело в сторону от поребрика, до предела свесившись с седла, опустил голову вниз, прижавшись к лошадиной шее, и сильным рывком направил свое копье снизу вверх. Разящий удар соперника не достиг своей цели. Наконечник его копья лишь вскользь задел левое плечо Вадима и разорвал декоративный плащ. С трибун раздались нестройные аплодисменты, а всадники, придерживая лошадей, не торопясь разъезжались на исходные позиции для повторения схватки.
Что же произошло?! Из глаз Аракчеева выкатились две слезинки, и больше ему ничто не мешало. Откуда же взялась эта яркая вспышка? Лучи заходящего солнца не попадали во внутренний двор крепости, но на улице было достаточно светло, и на ристалище искусственное освещение не включали. Вадим сосредоточенно просчитывал варианты. Можно, конечно, предположить, что ослепивший его луч был умышленно направлен со зрительских трибун... Нет! Такое практически невозможно: в плотном окружении беснующихся зрителей мгновенно прицелиться – и попасть! – в прорезь шлема шириной не более двух сантиметров. Причем шлем надет на голову скачущего на лошади всадника! Такое просто выходит за пределы человеческих возможностей самого гениального снайпера.
