и мыслить трезво. У тебя есть информация по Восьмеркам — можно расшифровать ее, найти все нужное, попробовать связаться с кем-то другим. Не ради приятельских отношений, которыми так дорожил Док, а просто чтобы помочь им — рассказав о воздействии таблеток, или себе — воспользовавшись их методом ухода с радаров.
И у тебя есть шансы. Сбежать, скрыться, начать новую жизнь — еще ничего не потеряно.
Но...
Она возвращается — и впрямь как тень, абсолютно бесшумно. Садится напротив тебя, не снимая шлем, смотрит сквозь черный пластик.
— Нет, — говорит она сначала как будто сама себе, но потом подается ближе, лоб в лоб. — Нет, черт возьми, так это не работает! У тебя есть возможность отгрызть голову Триаде, а ты сидишь здесь?! Подбирай сопли, Джинн, бери сраную пушку и херачь, пока все они не сдохнут в муках!
Кто. Это.
Ты пытаешься схватить ее за шиворот и потребовать объяснений, но она избегает движения — отклоняется назад, почти падает на спину, застывает в невозможной позе. И главное, делает это так быстро, как можешь только ты. И вправду — чертова тень. Вы вместе поднимаетесь на ноги, и она прижимается к стене четким черным силуэтом.
Ты пытаешься найти таблетки в кармане и при этом не отвести от нее взгляда — это единственный способ узнать, с кем именно ты сейчас говоришь, с вернувшейся Тенью или... Но как назло не выходит, ты теряешь ее из виду буквально на секунду, и этого достаточно — смазанное пятно на периферии зрения, слова доносятся уже из-за спины. Голос жесткий и злой.
— Ты, очевидно, забыл, что для нормальной жизни тебе, клоун, всегда нужна цель. И нет ничего проще и понятнее убийства, согласен?
...Согласен.
У тебя нет никаких причин поступать так. Твоего контракта с Крестом больше не существует. В светлое будущее Амелии ты не поверишь даже во сне — уничтожение Триады и близко не гарантирует возвращение «Эккарт» в ее руки.
Но свобода воли — такая сука.
35. Здесь водятся драконы
Света, конечно, скидывает тебе координаты. Вы благоразумно свернули обоюдные извинения — «Прости, что врала тебе так долго», «Прости, что заставил тебя вколоть себе транквилизатор и чуть не убил» и прочие мелочи — и она не стала задавать лишних вопросов. Ты напомнил ей, что все еще вне планов Креста, так что пусть не придумывают тебе красивую роль в операции.
Ты здесь только для простого и понятного дела, которое знаешь лучше всего.
Солнце светит ярко, но не ярче абсолютно уродского желтого костюма, разлинованного зелеными полосами, как блокнот.
— Ну ты и сволочь! — говорит Гектор, простирая руку и тыкая в тебя указательным пальцем.
Ты сидишь на пороге аптеки, а он едва выбрался из машины, и это его приветствие. Оно дольше, в общем-то, но нет таких матов, которые ты не сказал бы себе сам вместо Гектора. Переводя дыхание, он долго и неуклюже пытается оторвать зубами кусок вишневой тянучки. Приторно-сладкий запах окружает его облаком.
— И это! — наконец, продолжает он, предъявив тебе наладонник с твоим же собственным сообщением. — И это все, что ты мог мне сказать?!
«Проснись и пой, Гектор. Мы едем убивать».
— Не знаю, что тебе не нравится, — ты пожимаешь плечами. — Обо всем прочем ты и сам уже додумался. Я Вик, я Джинн, я работал с Крестом, и ни о чем этом ты не догадался.
Ты думаешь немного, потому что Гектор явно недоволен этими объяснениями, и добавляешь:
— Лошара.
— А ты — труп! Я честно не знаю, что вообще может тебя спасти. Или ты правда веришь, что Амелия Эккарт так просто вернет себе корпорацию?
Ты не веришь, но теперь становится интересно.
— А ты — нет? Ты производил впечатление такого же фанатика.
— Ну, может, и вернет, — прикидывает Гектор, подтверждая твои домыслы. — Но уж точно не сегодня. И не завтра, и не в ближайший год. Как ты будешь выживать все это время — большой вопрос. И, кстати, я все еще могу тебя сдать.
— Ты для этого так уродски оделся? Сдать меня, чтобы Лионель Ламбер, которого ты так безумно любишь, лично вручил тебе золотую звезду работника месяца?
— Не пори чушь. — Гектор тщательно приглаживает лацканы пиджака и поправляет манжеты. — Ты написал «убивать», и я должен выглядеть презентабельно, пока убиваю. Кого, зачем и почему я должен согласиться, кстати говоря?
По-твоему, он уже согласился, раз приехал сюда, но эту причину не грех и разъяснить.
— Потому что мы едем убивать Желтого Дракона. — Ты поднимаешься и подходишь к его машине, без спросу садишься на пассажирское сиденье. — И у тебя есть шанс напрямую узнать, в каких именно отношениях он состоял с твоей родной корпорацией. И, может, притопить ее... Но уж точно не сегодня. И не завтра, и не в ближайший год.
Ты копируешь его же слова, но Гектор этого не замечает. Продолжает стоять, где стоял, с полуоткрытым ртом и не донесенной до него конфетой.
...Ох, да, это того стоило.
— Ох, нет.
Гектор приходит в себя и с внезапной нервностью оглядывает собственные рукава, зачем-то снова поправляет их, хлопает себя по карманам. На тебя быстро накатывает паника.
— В чем дело?
— Ох, нет, — повторяет Гектор и торопливо садится за руль. — Ох, нет...
Он смотрит в боковое зеркало почти что с отчаяньем. Хмурится и дергает себя за лацкан пиджака.
— Я должен был надеть малиновый сегодня, — вздыхает он, и тебе хочется его ударить. — Больше подошло бы к случаю. Тянучку?
Хорошо, что кроме тянучки (которую ты сожрал, потому что глюкоза пригодится тебе после всех последних событий) у Гектора нашлось и оружие. Снайперскую винтовку и меч-пилу по-прежнему жаль, но пока их нет, сгодится и автомат. Может, ты заберешь свои вещи у Креста, раз побег из Аркадии все-таки откладывается.
Крест уверен в нынешнем логове Дракона — во многом потому, что терпение Триады давно иссякло, а Амелия никогда не делала секрета из того, что хочет придушить Дракона лично. Теперь — теперь он тоже хочет ее придушить. Лично.
Вы подъезжаете к небольшой сетевой клинике недалеко от окраин, форумы подкидывают сведения о недавнем переводе пациентов в другие отделения и сопутствующие им слухи.
— Всегда знал, что «Цветок лотоса» крышует Триада. С такими-то ценами они могли быть
