− Хрена себе обратиться! Распотрошила заначку, сука…
− Ты у меня сейчас отправишься в полицию за выражения! − беззлобно парировала она. − Деньги… Ну, да, деньги. И что? Я когда-нибудь их не возвращала?
− На моей памяти − ни разу, и никому.
− Правильно, − сказала Лора. − Не спеши деньги отдавать, и жопу целовать. И еще − расставаться с мужем.
Жуков почувствовал, что тонет в пучине знакомой ему логики. Заметались мысли: как бы поаккуратнее убить данное существо?
− Мало того, что я оплатила все долги по квартире, стоянке и даже телефон, − так еще имела по твоей милости такое, что не приснится в кошмаре Адольфу Сталину! Я сидела в депортационной тюрьме, между прочим! − Она всхлипнула, помотав чалмой. − Мне там выбили зуб… Его тоже вставлять за свой счет? − Она раздвинула губы, показав Жукову черный провал на месте верхнего резца.
Жуков невольно поморщился.
− Ага, а теперь он воротит рожу! И я еще ему должна за все истязания! Меня только и спрашивали: где он живет в Москве, кто его друзья… Я подумала, ты шпион. Но сказали, что уголовный преступник. Кстати, я приготовила свиные ребра. Давай, ешь!
− Я бы выпил… − произнес Жуков.
− Ага, нажрешься, а потом мне в морду!
− Да не, я грамм пятьдесят…
− Ну, тогда я тоже. Только смотри. Если чего − пойдешь в полицию. Я заявляю прямо… И чтобы завтра − на работу! Давай рассказывай, чего там было, мне интересно… − Она добродушно осклабилась. Затем посерьезнела. − По девкам не ходил?
− Это я тебе сейчас докажу! − с напором произнес Жуков, подталкивая ее в спальню. − Это… я тебя щас, как врага народа…
− Э, да ты чего?.. Ты ужинай дава… Ай!
Роланда, оказывается, звали Макс. Я слушал Нину, поражаясь причудам человеческих судеб и отчаянному везению этого солдата, случаем выбравшегося из колючего переплета своих похождений. Его выдержке приходилось отдать должное. Как и умению достигать цели, хотя мерзавец паркетчик все-таки провел нас, сунув вместо необходимых дисков загодя приготовленную фальшивку. Но, так или иначе, материалы вернулись ко мне, и теперь находились в надежном хранилище. За исключением одного носителя, − мало информативного, однако способного принести неприятности, воспользуйся им враг. С другой стороны, я помню содержание записи, она невразумительна и, если опираясь на нее, обвинить нас в событиях одиннадцатого, такую сенсацию оплюют со всех сторон! Невольно я вспоминаю про внедрение подсознательной идеологии.
С дочерью я говорил дружески, без резкостей, обходясь лишь мягкими нравоучениями. Сама того не ведая, она прошла по скользкой гибельной грани, и теперь я боялся ее потерять, впервые болезненно сознавая, что в ней − мой смысл, и не дай Бог его утратить.
Затем последовал доверительный разговор с Барбарой, в течение которого я сосредоточенно молчал, поскольку у меня отсох язык: Нина была беременна, и категорическим образом настроена сохранить ребенка. Данный факт преподносился, как нечто само собою разумеющееся и неоспоримое. Другой моей заботой, как утверждала жена, становилось обеспечение переезда в США отца моего внука. Барбара стелила робко и мягко, но мои возражения подразумевали раскол семьи с непредсказуемыми последствиями. Противопоставить что-либо этому утонченному шантажу я не мог.
Радости от подобного разворота событий мной не испытывалось. Я уповал на пышный брак Нины с какой-нибудь выдающейся персоной. Но приходилось удовлетвориться тем, что послал Господь. Так ему, видимо, было надо.
Я вышел из комнаты жены, ощущая ее благодарность к себе. За что? За то, что не ратовал за детоубийство?
О, Боже! Она не понимала, что спасает меня святой сутью своих устремлений. О, Барбара, светлый мой ангел! Я почувствовал раскаяние.
А потом с любопытством подумалось: а каким будет мой очередной потомок? В нем же будет течь азиатская кровь каких-нибудь скифов. Она, конечно, повлияет на его характер, но ведь душа его, ниспосланная свыше, может, обитала в некогда древнем Египте, кто знает?..
Впрочем, пора оставить мистику и приступить к текущим делам. Их как всегда хоть отбавляй. В моем офисе меня ждет неутешная вдова Алиса.
Наша встреча отличается сдержанной теплотой и некоторым официозом, к которому принуждает обстановка рабочего кабинета.
Мне сообщается неплохая новость: при вскрытии у Пратта обнаружен безнадежный рак. Так что, вероятно, я помог ему в освобождении от бездны грядущих мучений. Темное пятно, лежащее на моей измученной совести, заметно бледнеет. Определенно, во всем существует промысел Божий. И я его часть.
Алиса выглядит загоревшей и отдохнувшей. Время, проведенное в тропиках на вилле Тони Паллито, пошло ей на пользу.
Я справляюсь о ее здоровье, подразумевая, естественно, течение беременности.
− Позаботься о нашей встрече в другом месте, − смеется она. − Скоро я потеряю всякую привлекательность, и хотелось бы не тратить время попусту…
Свидание мы назначаем на завтрашний день, а после переходим к вопросам доставшегося ей наследства.
Я пытаюсь доказать ей, что отныне мы соратники, а не конкуренты, и должны выстраивать планы совместно, однако когда переходим в предметную сферу дележа рынка и цифр, она проявляет завидное упрямство в отстаивании своих позиций, и весьма глубокую осведомленность в бизнесе Пратта. Она столь виртуозно пытается вывернуть дело в свою пользу, что я впадаю в уныние. Она оперирует десятками цифр, анализирует сложнейшие схемы, мгновенно вычленяя узловую суть, и не попадается ни на одну мою удочку.
Судя по всему, у этой дамы большое будущее. Сейчас меня выручает лишь ее снисходительность ко мне, как к близкому человеку, но что будет завтра? Завтра, впрочем, будет отель с широкой постелью. Как ни смешно, но это способно повлиять на ее сговорчивость. Поэтому на постели мне придется потрудиться с перспективой заработать большие деньги.
− И вот еще что, − говорит она, испытующе на меня глядя. − Пратт умудрился вляпаться в нелепую историю. С ним подписали сфальсифицированный контракт в России.
Я, морща лоб, изображаю недоумение.
Следует рассказ, известный мне во всех подробностях. Мои реакции, я чувствую это кожей, тщательно отслеживаются.
− Ну и что? − в итоге говорю я. − Пратт решил в очередной раз зайти мне с тыла, но нарвался на мошенников.
− Если я узнаю, что за этим стоял ты… − задушевным голосом предупреждает она.
Я принимаю оскорбленный вид, и она сразу же поправляется:
− Извини, но моя служба безопасности думает именно в таком направлении.
Ах, у нее ведь теперь личная служба безопасности. Я невольно усмехаюсь.
− Все произошло на территории твоих интересов, − продолжает она. − Согласись, ты мог бы устроить подобное. И я тебе легко бы это простила. Но − вчера. А сегодня уже не Пратт, а я потеряла собственные деньги.
− Готов помочь тебе, − отзываюсь я. − У меня действительно есть связи в России. Могу, кстати, дать тебе хороших специалистов, действительно соображающих в вопросах безопасности.
− Это я решу сама… А что касается контракта, не успокоюсь, пока не выясню истины.
Данные фразы переводятся так: твоя агентура в рядах моих сотрудников мне не нужна, а за украденные деньги кому-то придется крепко ответить.
Настрой у нее боевой. И я прикидываю, что, коли ищейки выйдут на моего русского друга, осуществившего операцию, возможен скандал. Но и при самом неблагоприятном развитии расследования мне ничего не грозит. В конце концов, выставлю ей встречный счет за возведение ее на нынешний престол. И утешу ее обиды привычным образом.
− Я понимаю, насколько я тебе обязана, − со значением заявляет она, будто читая мои мысли. − И думаю, что те уступки, на которые иду сегодня в переговорах с тобой, компенсируют мои долги.
− Ты хочешь легко отделаться, − с милой улыбкой отзываюсь я.
− А что говорить про тебя? − лучится нежностью ее взор. − Кстати, где твой пес Ричард?
− Представь себе, − исчез, − сокрушаюсь я. − Вместе с семьей, сняв деньги со всех своих счетов. Ломаем головы.
− Он участвовал в этой афере, − сообщает она. − Он переметнулся к Пратту, но…
− Ах, вот в чем дело!
− Да, в этом и вся странность… И, не скрою, твое алиби.
− А может, он работал вместе с мошенниками? − предполагаю я.
− Или они его тонко использовали, − прозорливо отзывается Алиса.
Я восхищенно качаю головой, будто удивляясь замысловатостям жизненных несообразностей. Затем, прощаясь, целую ее ароматную ручку. А после, не удерживаясь, лезу к ней под юбку, проводя ладонью по ее естеству, запакованному в атласные трусики. Я превосходно знаю, что таится за ними.
