– А если я откажусь? – разозлился Александр. Ему претило участие в провокации.
Мирча не стал вилять, а высказался вполне определенно:
– Решение сходки для тебя закон. Выполнишь – коронуют на вора в законе. Откажешься – отнимут руку. А чем закончится, сам понимаешь.
– Меня запугать сложно. Я ведь стреляю без предупреждения. Цунами тоже участвовал?
– Нет. Ушел, и приговор ему уже подписан.
– Кем?
Мирча замялся. Потом встряхнул курчавой головой и признался:
– Он поставил не на ту лошадь. Учти – ты считаешься его другом.
– Я сам себе друг, – заявил Александр. Вариантов не оставалось. То есть они существовали, но Курганов понял, что слишком устал и не в силах плыть против течения. – Передай, что я согласен.
Теперь, третий час валяясь на голых досках, гадал – услышит Кишлак сообщение об аресте или нет. Лучше бы не услышал…
А в дежурную часть уже ворвались парни в черных масках. Предупрежденные о нападении милиционеры не сопротивлялись, поэтому обошлось без выстрелов и мордобоя. Скрипач со связкой ключей открывал камеры и кричал:
– Выходить всем! Амнистия!
Увидев его, Александр не испытал большой радости, но привычно обнялся и пробормотал фальшивые слова благодарности.
Через час Кишлак, наливая водку, хохотал над рассказом Скрипача, как освобождали Кургана.
– Ты сам-то чего не рад? Неужто перемандражировал?
Шалишь, земеля, пока Кишлак – хозяин на этой земле, никто не посмеет обижать его друзей. Скажи, Скрипач.
– Чего говорить? За Кургана глотку перегрызем! – подтвердил тот.
Александр пил и не пьянел, потому что нервы были на взводе.
– А ты знаешь, чего у меня под кроватью? – хитро спросил Кишлак.
– Баба? – не понял Курганов.
– Ха! Хило мыслишь! Вице-премьер господин Суховей!
– Зачем он тебе?
– А вот это не твоего ума дело, – отрезал «отмороженный». – Пей за свое спасение и не задавай лишних вопросов.
– Зря ты с ним связался…
Скрипач, видя, что лицо у Кишлака побелело, предвещая вспышку ярости, хотел вмешаться, но не успел. Тот вскочил и, размахивая руками, заорал на Кургана.
– Кто ты такой?! Нет, кто ты такой, чтобы давать советы? Сиди и пей, раз вытащили из ментовки!
– Но каждый имеет… – примирительно возразил Скрипач.
– Пошел вон! – заорал на него Кишлак.
Пожав плечами, Скрипач вышел из спальни. Александр не сомневался в тщетности попыток уговорить Кишлака отпустить вице-премьера, но, стараясь не заводиться, стал рассказывать о сходке.
– Все авторитеты пришли к одному мнению – ты сыграл не по правилам, – закончил он.
От этой фразы Кишлак взвыл, как раненый зверь, и вне себя от бешенства перевернул стол с остатками ужина.
– Да я вас всех растопчу! И тебя – понял?
– Понял…
– Нет, ты не понял, – продолжал орать он. И вместо доказательства набросился на сидящего Александра.
Пришлось отшвырнуть его ногой. Кишлак упал и перекатился по ковру к кровати, на которой лежал футляр для скрипки, оставленный Скрипачом. В нем наверняка находился автомат. Александр, забыв о боли в спине, бросился на Кишлака. Некоторое время они не могли оторваться друг от друга. Освободив правую руку, Курганов схватил валявшуюся рядом разбитую бутылку. В глазах Кишлака промелькнул ужас, когда он увидел занесенный над ним осколок стекла. Всем своим хилым телом рванулся в сторону, но было поздно. Одним махом Александр перерезал ему горло. Кишлак захрипел и забился в конвульсиях. Кровь хлестала из перерезанной сонной артерии. Покачиваясь от напряжения, Курганов встал. Не глядя на содеянное, отошел к двери. Открыл ее и крикнул:
– Скрипач! Скрипач!
– Чего еще? – послышалось откуда-то снизу.
– Ты забыл свою скрипку.
– Сейчас заберу.
Александр мельком взглянул на Кишлака. Он уже был недвижим. Его подростковое тело, казалось, стало еще меньше. Белесые глаза закатились, а тонкие губы застыли в полуулыбке-полугримасе. И впервые выглядел совсем не страшным. Александр не ощущал ничего, кроме острой боли в спине.
– Как же это? – охнул Скрипач, застыв в дверях. Курганов не ответил. До него только сейчас дошло, что за этим он и был отправлен к Кишлаку.
– Что же делать… что же делать… – бормотал Скрипач, все еще не веря своим глазам.
– А что ты должен делать? – без всякого интереса спросил Александр.
– Убить тебя…
– Приступай, я не сопротивляюсь.
Скрипач взглянул на него и убедился, что Курган не шутит.
– Как же я могу? – неуверенно прошептал он. – Победила сила.
– Нет. Победила подлость, – возразил Александр.
– А что теперь делать с этим вице-премьером?
– Отпустите с Богом. Он – не ваш уровень.
– Ты прав… – согласился Скрипач и, немного помолчав, предложил: – Уходи вместе с ним. Иначе ребята тебя растерзают.
– Мне идти некуда. Возьми свой инструмент и исполни Глюка.
Скрипач, привыкший повиноваться, подошел к валявшемуся у постели Кишлаку, переступил через него, открыл футляр, достал автомат и, развернувшись, принялся стрелять с закрытыми от горя глазами. Когда он их раскрыл, Курган уже затих в огромной луже крови.
Бросив автомат, Скрипач выволок из-под кровати насмерть перепуганного Олега Даниловича. Негнущимися пальцами развязал на нем веревки и, подталкивая, повел вниз, где приказал бойцам посадить вице-премьера в машину и отпустить на все четыре стороны.
Или никуаз (nicois).
