Основные гости собрались, оставалось дождаться губернатора, Шумейко и Белецкого, которые были приглашены на час позже — Николаю хотелось, что бы дети успели пообщаться между собой.
Столы, уже накрытые в беседке, ждали своих избранников, пока безмолвно прикрытые белыми скатертями. Рядом, на невысоком пьедестале, возвышалась большая гранитная книга, как символ науки и знаний, специально изготовленная к этому случаю.
Вскоре все уселись за стол. Николай поднялся.
— Дорогие друзья! Сегодня впервые в истории России и всего человечества мы собрались отпраздновать ряд выдающихся событий. Наши дети — Виктор, Юлия и Оксана закончили ВУЗы и защитили докторские диссертации. Они еще малы ростом и им всего лишь по семь лет, но они обладают цепким, острым и талантливым умом, позволяющим мыслить лучше и глубже взрослого человека планеты. Это беспрецедентный случай во всем мире, никогда и никто еще не заканчивал ВУЗы в семилетнем возрасте, когда обычные дети только идут в школу, и тем более еще никто не защищал в этом возрасте докторских диссертаций. Дорогие наши Витя, Юля и Оксана! Вам выпала честь стать первыми людьми планеты Земля, которые научились использовать все возможности своего головного мозга. Это почетная, но и трудная миссия, потому что многое предстоит вам сделать, многое совершить впервые. Именно вам предстоит жить в развитом обществе, без войн и локальных конфликтов, когда атом станет использоваться лишь в мирных целях, отступят болезни, изобретут новые виды энергии. Но от этого нас отделяют еще 2–3 десятилетия и огромная, невообразимо большая масса работы. Пусть этот день станет началом новой эры развития человечества, эры мира и созидания всех людей.
В этот замечательный и знаменательный день я бы хотел зачать новую традицию. У моряков есть своя традиция — о корабль, спускаемый со стапелей, они разбивают бутылку шампанского. Сегодня мы пускаем в жизненное плавание Виктора, Юлю и Оксану. Так давайте же разобьем шампанское о гранит науки, который они грызли семь лет!
Николай, а за ним и все, вышли из-за стола. Он протянул Виктору, Юле и Оксане по бутылке шампанского, которые они под радостные крики и возгласы разбили о гранитную книгу.
Вернувшись к столу, Михайлов кратко напутствовал их:
— В добрый путь, юные созидатели! Ура-а!
В едином порыве сошлись бокалы, полетел хрустальный звон, рассказывая цветам, листьям и деревьям о великом замысле и грядущих переменах! Приободрились они, сильнее потянувшись к солнцу, принимая и на свой лад будущие свершения, надеясь, что перестанут люди травить и портить природу, заживут с нею в единстве и согласии, получая взаимную выгоду. Легкий ветерок, отгоняя комаров, приносил то свежесть речной прохлады, то нежный аромат лугового клевера с тонкими добавками незабудок и васильков.
— Как у вас здесь прекрасно, Николай Петрович! — сказал Тимофеев, — в городе такая духота и пыль, а здесь свежесть и чистота, легко дышится. Природа и друзья — что еще надо человеку?!
Сергей Ильич помолчал немного, съев кусочек помидора и огурца, и продолжил:
— Ваша Юленька, Николай Петрович, естественно станет работать с вами, а Виктора и Оксану я бы хотел пригласить к себе, пока помощниками губернатора. Заодно и присмотрю за ними, а может и они за мной, что б дров не наломал. — Он засмеялся. — Пусть курируют — Виктор правовые, а Оксана экономические вопросы. Так что, если Виктор Николаевич вызовет вас к себе, Борис Алексеевич, — улыбаясь, обратился он к генералу, — извольте прибыть… и отчитаться.
Тимофеев снова тихонько засмеялся, хитро поглядывая на Степанова, видимо не рассчитывая, что он запрыгает от счастья при подобных словах.
— Почту за большую честь, Сергей Ильич, если Виктор Николаевич будет уделять нашему ведомству побольше внимания, — ответил Степанов, — тем более, что наконец-то куратор станет делать свое дело. Всегда же было как — куратора присылали с оказанием практической помощи, что соответствовало записи в командировочном удостоверении, но на деле все сводилось к банальной проверке и последующей раздаче «наградных». Исключением, и то не всегда, были командировки чисто по конкретным мероприятиям. Это по нашему ведомству, а ваши кураторы-правоведы, Сергей Ильич, фактически всегда все сводили к статистике — за прошлый год столько, за этот — столько. Если одинаково — морщились молча, если меньше — получай по шее, если больше — нормально, свободен. Так что почту за честь и буду надеяться на встречи почаще.
Мужчины закурили, благо на воздухе не надо было никуда выходить, но, видимо, рефлекс курительного кучкования погнал их к реке.
— Вот видишь, Саша, — обратился Тимофеев к Графу, — что бы из тебя было, если бы ты вовремя не завязал с мафией?.. А дочка твоя — разве бы стала доктором экономических наук? Нет, мало еще мы ценим Николая Петровича! — сделал он вывод.
— Что это ты, Сергей Ильич, в здравицу ударился, — перебил его Михайлов, — чай не на собрании… И так захвалил меня со всех сторон. У тебя даже посевная без моего имени не обходится. Сейчас вспомню. Да, да — «сеять рачительно, по-михайловски»! Словно я известный хлебороб, — Николай засмеялся.
— А как ты хотел, Николай Петрович? — заупрямился подвыпивший Тимофеев, — тебя люди знают и уважают. Под твоим лозунгом действительно делают все лучше, хоть ты и не хлебороб. И ты это сам знаешь не хуже меня, не хотят люди подводить даже твоего имени!
— Это точно, — подтвердил Белецкий.
— Ладно, пойдемте к столу, — махнул рукой Михайлов.
Николай взял Тимофеева за руку, и они медленно двинулись обратно. Чуть приотстав от всех, Михайлов заговорил тихо:
— Один вопрос все-таки тревожит меня, Сергей Ильич, всякие люди на земле живут, могут раздуть целую компанию, что использую труд малолетних…
— Ну-у, этому не бывать, Николай Петрович, — искренне возмутился Тимофеев, — никто в нашей области на такое кощунство не пойдет, да и во всей России… Пусть ответят — кто и где видел малолетних докторов наук? Поэтому и подход другой, будут работать по три часа — мне эти три часа дороже многих взрослых специалистов станут. Это же умницы, таланты, — опять ударился в похвалу он. — Где же я найду еще таких специалистов — они ой как области и России нужны! Если запад начнет свою идеологию в этом вопросе — заткнем глотку сразу. И знаешь, кто это сделает? — он засмеялся, — Танюша Зеленская. Она же на факультет журналистики поступила — черкнет пару строк о том, что как, например, американцы к тебе потом за медицинской помощью поедут? С каким бессовестным рылом? — Он опять засмеялся, — там не народ — сами магнаты этих идеологов задавят сразу. Мол, пишите, что хотите, а Михайлова не трогайте. Жить всем хочется здоровыми…
Они вернулись к столу и снова зашумели тосты и поздравления. Дети пили безалкогольное шампанское и все радовались, что журналисты не могут сюда проникнуть. Это был их праздник!..
Тимофеев уже сел рядом с Михайловым и, обнимая его за плечо, тихо, ему одному, говорил ласково:
— Знаю я тебя, бестию! Сердцем чую, не будь я Тимофеевым, опять что-то задумал?
Николай улыбнулся и налил ему легкого вина, наблюдая за собравшейся компанией.
— Вот так и решаются государевы дела, — показывая на Михайлова и Тимофеева, улыбался Граф.
Он, как председатель совета акционеров, в настоящее время занимался только фармзаводом, изредка спрашивая совета Николая по вопросам, в которых у него возникали сомнения. Завод, в сравнении с семилетней давностью, расширился в десятки раз и стал крупнейшим отраслевым заводом мира. Новейшее оборудование и технологии позволяли ему удовлетворять мировой спрос определенных лекарств, разработанных и созданных Михайловым. Других препаратов завод не выпускал и был единственным монополистом в этой области. Граф не касался вопросов, требующих специальных знаний, он занимался «политическими» вопросами бизнеса и имел своего рода разведку практически по всему миру, а также, на первый взгляд, большой штат юристов, специализирующихся на международной юриспруденции. Если где-то начинали производить михайловские препараты — это становилось известно Графу. Будь то Америка, Африка или Австралия, неважно… Сразу же подключались юристы и Граф, закрывая нелегальное производство, например, в Австралии — получал еще и прибыль после судебных перипетий. Его творческая, ранее мафиозная душа, развернулась широко и полно в этом бизнесе, закрывая лазейки для опосредованного оттока денег и предупреждая изготовление некачественных товаров. Фактически Граф являлся королем политической и разведывательной фармакологии, этого редкого словосочетания. На то он и первый…
Михайлов отпил глоток вина и начал издалека:
— Про здоровье не спрашиваю, Сергей Ильич, знаю, что в норме. Да и вроде бы не надоело тебе, не устал областью руководить, — он цепко оглядел Тимофеева, — есть пара задумок… Одну, главную, без тебя решу. А вот в другой ты мне поможешь — здание необходимо под школу. Наберу туда детей сам в возрасте около года, конечно, если родители будут за. Ну, а дальше, в семь лет, после ВУЗа — за работу. Пора растить и воспитывать новое поколение. Докторских диссертаций после ВУЗа не обещаю — с этими-то, — он показал на детей, — я с рождения работаю, но соображать кое-что будут, по крайней мере получше современной профессуры. Уровень современного доктора наук станет минимальным уровнем троечника нашего выпускника. Поэтому о диссертациях не говорю — ценз станет другим. Хватит, застоялись в науке и производстве…
