– Чего ты приперся? Гуманитарку в клюве принес? Засунь ее себе в ..!
Бизнесмен был не из тех, кого легко ошарашить таким наскоком.
– Успокойся, это не рекламная кампания. Сам скажи, чего тебе надо. Может, адвоката получше?
Я верю, что ты невиновен.
– Верит он. Я не Иисус Христос, не надо в меня верить, понял? – мелкие брызги тарасовской слюны попали на лицо Кормильцева.
Присутствующий в помещении надзиратель вяло сделал замечание: если крик и шум будут продолжаться, свидание закончится.
– Я серьезно хочу помочь, – Кормильцев убедительно посмотрел в глаза арестованного. – Главное, конечно, от тебя зависит. Держать себя в руках, правильно отвечать на суде.
– Да я сам тебе могу кучу советов надавать, – Тарасов все еще злился, но градус этой "злости уже заметно упал. – Чистить зубы перед сном и яйца полоскать в марганцовке.
Просить он так и не стал – только упомянул про детективы:
– Глаза куда-нибудь деть.
– Завтра же притащу.
– И конфет, какие подешевле.
– Не вопрос. Так как насчет адвоката?
– Херня это все, ничего от него не зависит. Ты дело читал?
– Кто мне разрешит?
– Попроси адвоката, пусть расскажет. Только не говори, что у тебя куча бабок, и не слушай его советы, кого надо подогреть. Знаю я таких: львиная доля к рукам прилипнет.
Познакомившись с адвокатом, Кормильцев пригласил его в ресторан при единственной приличной гостинице в городе. Оказалось, оба обитают в этой гостинице на одном этаже, просто не сталкивались до сих пор лицом к лицу.
Адвокат охотно рассказал о подробностях дела.
Оно началось с заявления потерпевшей стороны, то есть родителей двух сестер.
– Комендатуры завалены всякими заявлениями и обвинениями. Обычно эти бумаги не касаются никого конкретно. Проводили зачистку, зашли омоновцы в масках, забрали невиновного и до сих пор ни слуху ни духу. Я не знаю, много ли там забирают невинных овечек. Важно, что конкретных фамилий нет, просто указано число, когда проводилась операция. С Анатолием Алексеевичем вышло по-другому.
Ему поздно вечером доложили новые сведения от информатора. Это ведь только со стороны кажется, что чеченцы все заодно. На самом деле там черт ногу сломит. Равнинные чеченцы, горные, мирные тейпы, не мирные. Да и просто, как водится у людей, живут по соседству и недолюбливают друг друга.
Покончив с сочным антрекотом, адвокат отодвинул тарелку с остатками гарнира – к жареному картофелю он так и не притронулся. Правда, теперь, развивая мысль, подцепил вилкой и отправил в рот маслину.
– Не важно, правду говорил информатор насчет этих девушек или личные счеты сводил. Суд этой проблемой не занимается. Суд интересует поведение Тарасова. Вместо того, чтобы послать солдат, уважаемый Анатолий Алексеевич сам полез в машину, сам явился по адресу, и это было первой его ошибкой. Его-то, как замкомполка, отлично знали в лицо.
– А что он сам говорит, какая была необходимость?
– Принял на грудь. Сами знаете, чем в военных условиях стрессы снимают. Ну и вот.., почувствовал необходимость.
– Ну, а потом? Если вы считаете возможным меня посвятить…
– На здоровье. Даже если у вас диктофон в кармане. Стали их сами допрашивать. Вторая ошибка – следовало доставить в комендатуру.
Там была ванна с водой, ну и окунали голову, первый раз он сам. Потом начальство из Грозного затребовало на связь. Ушел, оставил двоих сержантов. Обещал скоро вернуться. «Продыху не давайте этим сучкам». Ну и не дали в прямом смысле.
Пока вернулся обе уже захлебнулись в этой чертовой ванной. Пытались откачивать, отвезли среди ночи в госпиталь. Ничего не помогло.
– Так сам он, значит, не убивал?
– Нет. Эти подробности я узнал по своим каналам. Один из сержантов по пьянке проболтался.
Но Тарасов уперся рогом. С самого начала следствия показывает, что все было наоборот: это он отпустил на время подчиненных. Даже мне ничего не говорит. Наверное, считает, что с него, как со старшего по званию, в любом случае не снимут ответственность. Так незачем еще и подчиненных за собой тянуть.
– Ас сержантом вы не контачили?
– Не хочет сознаваться. Вообще, никто в части не показывает ничего, что шло бы вразрез с показаниями Тарасова. Это его работа, он, видать, научил.
– Рассчитывает, что оправдают?
– В этом смысле он, может, и прав. Простого солдата или сержанта упекли бы без разговоров.
Только он других моментов не учел.
– Кто-то из начальства к нему неровно дышит?
– Неспроста дело получило такую огласку.
Так и не могу выяснить, кто его раскручивает, концы хитро спрятаны. Проблема ведь не только в приговоре. Видели, сколько журналистов вьется вокруг? Такими уж черными красками его расписали…
– Сволочив – Кормильцев с досады погнул вилку.
– Их-то я как раз не виню. Каждый делает свою работу. Дело могли решить в закрытом порядке, а в зал запустили людей с камерами. Теперь вся история приобретает принципиальное значение. Боевики уже объявили, что готовы отпустить двадцать пленных, если получат Тарасова для шариатского суда. Никто, конечно, Анатолия Алексеевича не выдаст, об этом речи не идет.
Но как он будет чувствовать себя потом, если окажется на свободе? В Штатах есть специальный закон о защите свидетелей, на это выделяются огромные деньги.
Вытерев руки салфеткой, адвокат стал загибать пальцы:
– Изменение паспортных данных, дом или квартира в другом городе, переобучение и переквалификация. Негласная охрана в течение длительного срока. Пластическая операция, наконец.
– У меня как раз есть один знакомый, ему только что сделали третью по счету. Надеюсь, последнюю.
Тут Кормильцев спохватился: вдруг контрактнику тоже есть что скрывать? Не стоит болтать, когда не спрашивают.
– У нас, во-первых, нет закона, – продолжил адвокат. – Во-вторых, нет денег. Честно говоря, я удивляюсь людям, которые в нашей стране сотрудничают с ФСБ и правоохранительными органами, делятся информацией. Выгода в лучшем случае одноразовая, а риск очень велик.
– Ну, если на каждого стукача тратить бюджетные средства…
– О каждом речи нет. В криминальном мире пятьдесят процентов стучат, иначе бы раскрываемость колебалась около нуля. Но если дело серьезное… И ведь не только осведомителей, не только свидетелей нужно бывает брать под защиту. Вы не считаете, что Тарасов заслуживает такой программы? Я знаю несколько конкретных случаев, когда чеченцы выслеживали людей в российской глубинке. Одного корректировщика огня они вывезли на Кавказ аж из Приморского края. Человек афганскую войну прошел, в Чечне отпахал два года. А залетел, когда демобилизовался. Оказалось мудак-начальник однажды назвал его в эфире по фамилии. Всего только один раз, и этого вполне хватило. Сгинул мужик. С Тарасовым, конечно, другой случай. Сплоховал замкомполка, но…
– Никто не спорит. Может, он и допустил ошибку, но войны не ведутся и никогда не велись по рецептам от юристов и докторов. Копнуть тех же америкосов, такие вещи вылезут, что челюсть отвиснет. Просто они сейчас научились от нас военной цензуре.
– Честно говоря, я уже не знаю, что для него лучше – отсидеть лет пять-семь или выйти на свободу прямо из зала суда? Как адвокат, я, конечно, обязан добиваться оправдательного приговора…
В городок отправились летчик Семен и Жора Бубнов. Казалось бы, имело смысл отправить вместе с Барсиком ближайшего его друга и сослуживца майора Воскобойникова. Но в отряде изгоев давно уже поняли, что коалиции, вещь вредная.
От устойчивых пар и троек добра ждать не приходится. Есть, конечно, люди более расположенные друг к другу и наоборот – с этим ничего не поделаешь. Но в работе пары должны тасоваться. Как на дежурстве, так и на самых разных заданиях – от рыбалки до теперешней миссии квартирьеров.
Оба переоделись в цивильную одежду, хранимую каждым в отдельном пакете на случай таких вот «выходов в свет», взяли в достаточном количестве спонсорские деньги и пропали в утреннем тумане.
Спонсор-Кормилец несколько раз предлагал снабдить отряд парой сотовых телефонов или малогабаритными рациями. К примеру, сейчас Барсков с Бубновым могли бы выйти на связь в случае задержки или каких-то других непредвиденных обстоятельств. Если б проблем не возникло, назвали бы адрес снятого жилья и не пришлось бы возвращаться назад.
Но все единогласно отказались от излишней роскоши. Самойленко отлично помнил, как перехватывались в лесу переговоры боевиков. Да и другие тоже считали, что средства связи, даже самые надежные – это шанс попасться. Плюсы не перевешивают минусов.
Двое ушли не прощаясь. Никто не мог гарантировать, что они вернутся. Здесь не было человека, которому ни разу в голову не приходила мысль пуститься в одиночное плавание. Или другая идея – найти женщину в любом из городов на их петляющем пути. Женщину, которая ничего не знает о твоем прошлом. Женщину, которая удовлетворится сегодняшним днем.
