Даша, яростно сопя, встала и вылезла из теремка. Таран последовал за ней, кулаки у него так чесались: врезать!
— Вот этот подъезд, по-моему, — сказала она. — Вон, два окна светятся, кажется, его…
Когда Таран с Дашей вошли в темный подъезд, она прошептала:
— Темно, ни одной лампочки не горит.
— А мне плевать, — шепотом же ответил Таран, — я его рыло ощупью найду… Какой этаж-то? Где эта тридцать седьмая?
— Я ж тебе окна показывала — третий этаж, с левой стороны площадки… На всю жизнь запомню! — мстительно шипела Даша. Каблучки ее громко цокали, и, прежде чем подниматься наверх, она сняла туфельки. Ступеньки были холодные, но, видно, ее жажда мести согревала… Стоптанные полуботинки Тарана шума вообще не производили.
Поднялись на третий этаж, свернули налево, в закуток, куда выходили двери трех квартир, и у Даши откуда-то взялась зажигалка и руке. Чирк! Трепетное голубовато-оранжевое газовое пламя осветило номер 37, привинченный к обитой дерматином двери.
— Эта!
За дверью явно горел свет, тоненькие полоски которого просматривались через щели.
Прислушались. В квартире было почти тихо. Но именно почти, потому что слышались какие-то легкие звуки, вроде бы кто-то поскрипывал паркетом, а кроме того, некое пластмассовое бряканье, похожее на то, которое издают, стукаясь друг о друга, плексигласовые футлярчики аудиокассет.
— Звони, — шепнул Таран Даше. — Лишь бы открыл, падла!
Однако Даша еще не успела нажать кнопку, как шаги внутри квартиры стали явно приближаться к входной двери…
Таран жестом показал Даше — в сторону! За дверью отчетливо щелкнул выключатель, световые полоски померкли, а затем послышался тихий щелчок отпираемого замка.
Затем дверь плавно, почти без скрипа, открылась внутрь квартиры, и из дверного проема спиной вперед появился массивный силуэт человека, который, видимо, собирался закрыть за собой дверь.
— Р-ря-а! — Издав этот сумасшедший крик, Юрка наскочил на мужика из темноты и гвозданул его замком из двух сцепленных рук по боку Тот охнул и грузно повалился на щербатые плитки лестничной площадки. Не давая ему опомниться, Таран прыжком насел на упавшего, огрел ладонями по ушам и, сцапав за волосы, стал долбить мордой об пол В ту же минуту подбежала Даша, видимо успевшая обуть свои туфельки с острыми носками и каблучками. С неожиданной силой и остервенением она где-то там, за спиной Тарана, стала пинать поверженного по ребрам и топтать его каблуками, яростно рыча:
— Девочки захотел?! Клубнички?! Получи! Получи, блядский выродок! Н-на! Н-на, паскуда!
Изо рта избиваемого вылетали сдавленные стоны и ругань, он какое-то время ерзал и извивался, пытаясь вывернуться из-под Юрки, но каждый новый удар головой об пол явно снижал его способность к сопротивлению.
— Рыло! Рыло поганое! Пидор! — Это не Таран орал, а Даша!
Таран по горячке дела даже не обратил внимания на то, что с уст интеллигентной Даши срываются эдакие словечки. Он, прижав левой рукой шею противника, кулаком правой, будто молотом, долбил его по затылку. Всю ярость, всю ненависть в каждый удар вкладывал! За Дашу! За Дашу, гад!
Между тем шум драки на лестничной клетке, конечно же, не мог остаться незамеченным. За дверями загомонили голоса, граждане жильцы забеспокоились, какой-то сиплый поддатый мужик из соседней квартиры пробухтел:
— Да я только через цепочку гляну…
— Не пущу! Не суйся, дурак! Зарежут! — видать, супруга его от двери оттаскивала.
— Милицию! Милицию надо! Звони скорее! — визжала другая баба из какой-то квартиры, располагавшейся справа от лестницы.
— Чем звонить-то? Яйцами? — проворчал, должно быть, супруг. — Телефон-то отключили за неуплату! Дура!
— Ой, да есть туг мужчины или нет?! Убивают же! — орала еще какая-та представительница слабого пола, у которой своего персонального мужика, должно быль, не было.
Таран первым обратил внимание на то, что мужик, которого они с Дашей били, уже не шевелится Ярость угасла, Юрка стал соображать лучше. Отвели душу — и будя! Тем более что телефоны, возможно, еще не у всех отключили, того и гляди ГНР прикатит…
— Сматываемся! — Он вскочил на ноги. — Быстро!
— Н-нет! — прошипела Даша. — Я ему еще в морду плюнуть должна!
Она подцепила жертву носком туфельки за подбородок, плюнула в невидимое толком лицо, а затем изо всех сил топнула бесчувственного острым каблуком Что-то аж хрупнуло слегка…
— Получи, коз-зел!
— Хватит! — Таран схватил Дашу за руку и потащил вниз.
Из подъезда выбежали бегом, перескочили через пустынную улицу на противоположную сторону. Где-то неподалеку уже мерцала мигалка «синеглазки».
Таран с Дашей проскочили через проходной двор, добежали до скопища жестяных гаражей, протиснулись через промежуток между двумя ржавыми сараюшками, заваленный кучей мусора, а затем пролезли через пролом в деревянном заборе. Потом пробежали еще один проходной двор, пересекли еще одну улицу и юркнули в подворотню. В этом дворе тоже были гаражи, но они примыкали не к деревянному забору, а к бетонному.
— Сюда! — сказал Юрка, указывая на штабель досок, лежащих у стены гаража. Они взобрались на этот штабель, со штабеля на крышу гаража и по крыше добрались до забора. Здесь Юрка с ходу спрыгнул вниз, за забор, а потом подхватил на руки Дашу, отважно прыгнувшую следом.
Еще один проходной двор — и они оказались рядом с Дашиным домом под тусклым фонарем.
— Ой, мамочки! — ахнула Даша. — Да мы же все в крови! У тебя вся рубашка в пятнах!
Да-а… Хотя мужик Юрку ни разу не стукнул, Таран весь извозился, и его последнюю приличную рубашку никаким «Тайдом» невозможно было отстирать. На брюки тоже попало. И Дашино платьице пострадало.
— Бежим к нам! — быстро предложила Даша.
— А как же твои родители? — изумился Юрка, припомнив, почему их встреча была перенесена в скверик на Симеоновской.
— Да нету их, на югах отдыхают! — раздраженно проворчала Даша.
— Выходит, ты и тут наврала?!
— Наврала, наврала! После разберемся! Бежим скорее, пока менты не появились!
Юрка подумал, что и впрямь разбираться лучше в спокойной обстановке. Он даже не удивился тому, что Даша в прежние времена никогда не называла милиционеров «ментами». В общем, они поспешно бросились в Дашин подъезд — тут, в отличие от Симеоновской, лампочки еще горели! А затем взбежали по лестнице наверх, и Даша, торопливо открыв квартиру, впустила Юрку. Сразу после этого она набрала номер и позвонила на милицейский пульт — квартира, как уже говорилось, стояла на сигнализации.
— Уф-ф… — устало оседая на кресло в прихожей, произнесла Даша. — С ума сойти…
— Вот именно, — буркнул Таран. — Так зачем ты врала-то, а? У тебя хата пустая была, а ты мне лапшу вешала…
— Юрик… — Даша посмотрела на Юрку так нежно, что он опять растаял. — Понимаешь, я хотела еще чуть-чуть подумать, до вечера… Мне надо было разобраться в своих чувствах. Может быть, если б мы там нормально встретились, то пришли бы сюда. Понимаешь? Я ведь поняла, что люблю… А теперь…
И она вновь разрыдалась, уткнувшись носиком в ладошки.
Тарану ее стало жалко, он подошел и погладил ее по растрепанной головенке.
— Ну чего ты… Ты ж не виновата. Я тебя все равно люблю. Мы ж этого гада отметелили, на всю жизнь запомнит!
— Отметелили… — всхлипнула Даша. — А вдруг за нами милиция собаку пустит? Нас же еще и посадят.
— Собака нас не найдет, — сказал Юрка, — там, где пробегали, между гаражами, все бензином пропиталось и автошампунями всякими. Любой нюх собаке отобьет!
— Могут и без собаки разыскать.
— Да не будет этот гад милицию вызывать, — почти убежденно произнес Таран. — Себе дороже…
— Другие вызовут, — утирая слезы платочком, пробормотала Даша. — Надо всю эту одежду выкинуть или даже лучше сжечь!
— Где сжечь-то? На дворе костер разводить, чтоб менты быстрее прибежали?
— У нас дом старый, сталинский, кроме газа, есть дровяная плита.
— Да ее тыщу лет не топили небось.
— Ничего, на то, чтоб тряпки сжечь, — хватит!
— А потом без штанов ходить? — произнес Юрка недоверчиво.
— Я тебе другую одежду найду, что-нибудь из отцовского. Иди, лезь в ванну и мойся хорошенько. А одежду выкинь за дверь!
Юрка подумал, что она права по всем статьям. И, решительно сняв все, выкинул за дверь ванной.
Точно, Юрка, если б его сейчас менты взяли, был готовый преступник. Капли крови и на морду попали, и на волосы, и даже под рубашкой отпечатались. На ботинках тоже пятна остались, правда, только сверху. Наверное, какое-то время и на подметках кровь была, но стерлась или смылась, пока бежали по дворам. Там и лужи попадались на пути, и трава, и земля, еще не просохшая от дождей, которые только вчера закончились. Но все равно ботинки эти — первостатейная улика. Правда, если Даша их сожжет, домой придется босиком идти, если не найдется чего-нибудь под его размер Он и насчет одежды сомневался: Дашин папаша был пониже его ростом и в плечах поуже. Но ежели там штаны тренировочные или майку растянуть можно, то обувка сорок второго размера на Юркину ногу сорок четвертого никак не налезет.
