Михайлов задумался. Америка сейчас, являясь по сути единственной супердержавой, немного заелась и перестала объективно оценивать обстановку в мире. Особенно тогда, когда Буш младший сумел ввести ограниченный контингент войск в бывшие республики Советского Союза. Россия, экономически раздавленная, и сейчас еще могла дать достойный отпор любому агрессору, но былой мощи и силы не имела. Как не имела и многих военных баз, откуда могла сдерживать военные амбиции США.
В Европе американцев называют не янки, их называют снобами, зажравшимися снобами, смотрящими на всех свысока. Проводя политику сдерживания возможности создания ядерного оружия в азиатских странах, американцы недооценивают мусульман, число которых увеличивается из года в год. Мусульмане не простят им надменного отношения к себе, как не простят Ирака и Афганистана. Они так и не поняли, что два разрушенных здания — всего лишь репетиция перед страшными развалинами городов. Узнают американцы на себе действие военного атома, Хиросима и Нагасаки станут в сравнении с будущим лабораторными опытами.
Очень хотелось Михайлову подсказать Сэндсу о грозящей опасности, но решил он этого не делать, не имел права на правду, которую могли назвать подстрекательством войны.
После отъезда американских друзей Михайлов вечерком пригласил к себе Степанова — выпить пива и поговорить. Борис Алексеевич подъехал часам к 9-ти на дачу, Вика хотела покормить его ужином, но он отказался, сославшись, что перекусил в столовой. Вика ушла, ворча про себя, что не умеет он врать, а раз не умеет и не начинал бы — какая к черту вечером столовая в УФСБ, только в обед, а в другую он не пойдет.
Мужчины устроились в беседке, затарившись пивом и вяленой рыбкой. Михайлов хотел вначале порыбачить на вечерней зорьке, заодно и поговорить, но слишком серьезным казался ему разговор и он решил не смешивать разговор с рыбалкой. Тем более, что в последнее время ФСБэшникам приходилось туго — обстановка в мире, внешне спокойная для дилетантов и обывателей, становилась все напряженнее с каждым днем.
Лицо Степанова осунулось, под глазами легли тени от постоянного перенапряжения и недосыпания. Недельки бы хватило восстановить силы, но где ее взять — дня выкроить невозможно.
— Да-а, — протянул Михайлов, — судя по тебе — работенки хоть отбавляй. Восток — дело тонкое, особого подхода требует. Раса молодая, плодливая и задиристая, нет еще зрелой рассудительности — по-ихнему календарю всего лишь 14-ый век идет.
Михайлов замолчал, смакуя пивко и надеясь, что Степанов поддержит разговор, но он сидел с непроницаемым лицом, и казалось, что он вовсе не слышал разговор. Но это только казалось…
— Помнишь, Борис Алексеевич, предсказания Нострадамуса о пяти Американских городах, которые исчезнут в ядерном пекле?
Степанов посмотрел удивленно.
— Ты в это веришь?
Михайлов усмехнулся.
— Прочитал недавно в газете, что Павел Глоба предсказал за 10 лет о разрушении двух зданий в Нью-Йорке. Может он это у того же Нострадамуса слямзил… кто знает. Скажу больше — Нострадамус предсказал, что и китайцы станут претендовать на территорию до Байкала: полуостров Даманский уже выветрился в их памяти. Это так, информация к размышлению…
Михайлов ничего не сказал дальше, махнул рукой обреченно и замолчал.
Степанов уехал домой в подавленном настроении. Он, конечно же, читал Нострадамуса в переводе и знал о его предсказаниях, как по поводу Американских городов и третьей мировой войны, так и по поводу территориальных претензий Китая. Но услышать это от Михайлова — тяжело, он никогда не обманывал, его информация всегда считалась «железобетонной», хотя он прямо ничего не сказал.
Из своих источников ФСБ получало определенную информацию — небывало активизировались мусульманские экстремисты, направляемые одной «железной» рукой. Их организация базировалась на принципе веры и включала в себя практически все страны ближневосточного региона, а некоторые из них обладали ядерным оружием…
В Бурятии, Читинской и Иркутской областях резко увеличивалось число китайских эмигрантов, тысячи и тысячи которых находились в России незаконно. Здесь скрывались преступники, приговоренные у себя на родине к высшей мере наказания, вольготно чувствовали себя лица, прошедшие специальную диверсионную подготовку. Но никаких действенных мер Россия не принимала… знала и не принимала… Кто ответит за эту преступную безалаберность? Как всегда — никто!
Степанов тяжело вздохнул, болело в груди — душа болела. Бедная, многострадальная, нищая медвежья Россия. «Трахают» русский народ все, кому не лень — и «чурки», и китайцы… Когда ж ты вспрянешь ото сна, когда проснется твоя гордость? Он подавил в себе тяжелые мысли — предстояло систематизировать и проанализировать информацию, лететь в Москву…
Не надеясь на правоохранительные органы, Михайлов готовился к предстоящим событиям сам. Он поручил Графу усилить службу безопасности на заводе, проверить весь персонал, подготовить план мероприятий по предотвращению террористических и диверсионных действий в экстремальных условиях.
Сам Михайлов заканчивал создание нового уникального препарата, действие которого превосходило по эффективности в десятки раз пенициллин в сороковые годы прошлого столетия. Результативность пенициллина в то время намного превышала действенность самых мощных современных антибиотиков. И в настоящее время жизненно требовался другой препарат, который бы мог бороться и быстро уничтожать любую заразу. В мирное время много больных погибало от послеоперационной раневой инфекции, от воспаления легких, от других заболеваний, где основным средством лечения являлись антибиотики. В боевых условиях такой препарат незаменим.
Такой «препарат» существовал на Земле и, по сути, являлся античным. Самая крупная в мире ящерица — варан — убивала крупных животных своим «ядом». Варан не ядовит, но в пасти его содержатся настолько патогенные микробы, что любой его укус в течение дня приводит к смерти животного от заражения и интоксикации. Укусив, варан следует за своей крупной жертвой и получает ее без борьбы через 10 — 12 часов. Болезнетворные микробы разных видов — неотъемлемая составная часть среды пасти варана, которая не только не приводит к болезни ящерицы, но и является средством добычи пищи.
Михайлов полностью изучил это удивительное пресмыкающееся, изучил его организм, веками приспособленный к своеобразному симбиозу с микробами, его иммунную систему и ему удалось получить своеобразную «вытяжку» варана, которая мгновенно убивала все известные микробы и вирусы. Обладая глубочайшими знаниями в микробиологии, биохимии и других науках, он синтезировал искусственный препарат, назвав его варанином в честь природного создателя и носителя. Михайлов опробовал его и понял, что варанин высоко эффективен не только при обычных инфекциях, но и при особо опасных, таких, как чума, натуральная оспа, тиф, холера и многих, многих других заболеваниях. Одной инъекции хватало для полного излечения любой данной патологии, и сейчас он работал над дозировками в зависимости от вида заболевания.
Вика притворно сердилась, что у мужа только одна работа на уме, приходит поздно, наскоро перекусив, уходит в кабинет и работает до глубокой ночи. Пусть ей он не уделяет время, но дети-то не должны страдать. Мальчики молчали, а Алла с Юлей урезонивали ее: «Знаешь что, мамочка, — говорила ей Юля, — у папы сейчас очень ответственное дело, он работает над созданием препарата, аналогов которому нет в мире. Это будет настоящая революция в медицине, когда станут применять его варанин».
— Что, что? — переспросила мать.
— Варанин, так папа назвал препарат, и я очень горжусь, что у меня такой папа! И что я хоть капельку тоже причастна к его работе.
Вика вздыхала, оправдываясь, что у Коли все дела ответственные и революционные, обычными он и не занимается. Алла тоже урезонивала ее, зная прекрасно, что по настоящему Вика не сердится, но считает, что детям нужно уделять побольше времени, а Коля последнее время работал и по выходным дням. С улыбкой она говорила дочери:
— Твои дети, доченька, тоже необычные. В кого же им быть, как не в своего отца. Они тоже творят вещи, не доступные простым людям. Разве кто-то из академиков может оперировать, как твоя дочь, разбираться в юриспруденции, как Виктор и Глеб, в экономических вопросах, как Борис. Дети понимают отца, ценят, любят и уважают такого, какой он есть. И другой им не нужен.
Вика все понимала и более не сердилась наиграно, от разговоров все равно становилось легче, и она не мешала мужу, желая знать, когда он закончит работу. Потом наступит перерыв, и он снова займется каким-нибудь новым делом.
В субботу, как и обычно в выходные дни, Николай встал раньше Аллы и Вики, ушел в свой кабинет и работал часа два. Потом радостно потянулся, налил пива и попросил Машу пригласить к себе Графа, Белецкого, Шумейко и Степанова. Они должны приехать через час, и он пошел к Вике с Аллой. Женщины как раз обсуждали вопрос о поездке на природу, на дачу, или же сходить в музей восковых фигур, считая, что супруг будет целый день занят своей научной проблемой.
