Ознакомительная версия.
– Да вот, мать… его… блин… сука… – Признаваться в том, что промазал с пяти метров в стоявшего во весь рост «чеха», было стыдно, но, с другой стороны, не скажешь, что стрелял по птичкам. – «Чех» там, за деревом, гад… мелькнул… поторопился… подождать бы. – Юдин с досады махнул рукой – иметь такой шанс и упустить!
– Один? – Это спросил тоже оказавшийся здесь более опытный Загоруйко.
– Один, – вяло отмахнулся Юдин, и тут же, подняв взгляд: – А ты здесь каким боком?
– Все нормально, командир, ребята бдят, а я тут мало ли что… а то как завертится…
– Иди к тройке, – мягко, но настойчиво потребовал Алексей, и сержант, пожав плечами, повернул вспять.
И только теперь старший лейтенант осознал, что и сам был на волосок от гибели. Ведь появись «чех» на секунду позже… «Черт, – ругнулся он, поминая и сбежавшего боевика, и себя самого, – ведь отдавал же команду бойцам не отходить далеко и делать «дела» под охраной товарища, а сам?» Стало стыдно. Из всей этой истории Юдина радовало только одно: бойцы быстро сообразили, что к чему, и сделали все правильно. Даже то, что к нему подошел лишь старший первой тройки ядра да прибежавший с опозданием Загоруйко, а остальные, рассыпавшись по сторонам, даже не показались на виду, говорило о многом.
«Не знаю, как так получилось, что Томин подорвался на мине, но свою группу он натаскал хорошо. А «чех»… и что с того, что он ушел? Будут еще и другие, ведь командировка только начинается».
О своей встрече с противником в отряд Юдин решил не докладывать.
Возможность оправдаться в собственных глазах появилась у Алексея в этот же день. Преодолев узкую, но глубокую расселину, вымытую маленьким ручейком, берущим свое начало в самом сердце раздваивавшегося хребта, группа старшего лейтенанта Юдина поднялась выше и, не взбираясь на самую хребтину, двигалась по его правому скату, сплошь заросшему молодыми побегами орешника. Если верить карте, то хребет этот, уходя на север, в конце концов выводил их к началу квадрата, которому, по требованию комбата, они должны были «уделить особое внимание». Что уж такого в нем виделось подполковнику Викулову, было непонятно; сам же Юдин ничего в означенном квадрате, отличающем его от других, не углядел.
Тем не менее приказ есть приказ, и потому Алексей вел свой маленький отряд именно туда с искренними намерениями прошерстить указанную местность от первого до последнего сантиметра. Когда же Чурсин предостерегающе поднял руку вверх, затем, повторяя движение впереди идущего, опустился на одно колено и, обернувшись, показал знаками о наличии впереди противника, для Юдина это стало полной неожиданностью – ему с трудом верилось, что после утренней встречи удача улыбнется ему так скоро.
– Чу, – едва слышно произнес Алексей и показал так, чтобы его знаки видели и впереди и сзади идущие: «тихо, садимся, наблюдаем». Скомандовал и тут же начал тихонько продвигаться вперед, направляясь к замершему где-то впереди обнаружившему противника головному разведдозору.
«Тихо», – предостерегающе поднес палец к губам распластавшийся на земле пулеметчик Апраксин. Юдин, и до того двигавшийся едва ли не на четвереньках, выставив вперед левую руку, плавно перетек на землю и, тихонечко избавившись от все еще висевшего на плечах рюкзака, юркой змеей заскользил к позициям головной тройки.
Маркин и Загоруйко лежали на краю небольшого (метра три) обрыва, за которым начиналась довольно ровная площадка. Прямо же под ними из глинистого разлома, журча, выбегал небольшой ручеек. За ним начинался заброшенный сад, представлявший из себя скопление когда-то давно посаженных и теперь уже больших, старых яблонь. Еще дальше виднелись несколько еще более высоких, чем яблони, ореховых деревьев, а уже за ними отчетливо выделялись на местности несколько шалашиков, укрытых полиэтиленовой пленкой и замаскированных свежесрезанными ветками лещины. Стояла полная тишина, и можно было бы подумать, что лагерь заброшен, если бы не маячивший чуть в стороне вооруженный «чех».
«Часовой», – решил Алексей и протянул руку в сторону снайпера:
– Дай «Винторез».
Понуждаемый приказом, снайпер скуксился, но повиновался. А Юдин отложил в сторону свой автомат, приник к наглазнику, прицелился и понял, что не может удержать винтовку в неподвижности – руки мелко-мелко подрагивали. И хотя фигура часового все время оставалась под прицелом, центр, куда предположительно должна была прилететь пуля, все время смещался. Алексей никак не мог удержать ствол на одной линии. А желание выстрелить и поразить своего первого врага было велико. «Ведь попаду, наверняка попаду!» – твердил он себе, понимая, что просто попасть в контур цели в данной ситуации мало, нужно попасть так, чтобы часовой умер, не издав и звука.
Промучившись так некоторое время, Юдин оторвал глаз от наглазника и, отказавшись от первоначального решения, передал винтовку Федору, причем сделал это с таким видом, будто так и предполагал с самого начала – то есть понаблюдал в оптику за позицией противника и теперь вернул «ВСС» тому, кто и должен был им воспользоваться. Во всяком случае, у лежавших рядом бойцов других предположений не возникло.
– Не спеши! – напутствовал Алексей снайпера и тихим шепотом скомандовал лежавшему рядом Загоруйко и выползавшему на огневую позицию Апраксину: – Без моей команды не стрелять!
Но все повернулось не совсем так, как хотелось. После выстрела старшины Маркина, когда часовой еще только-только начал падать, из ближайшего шалашика выглянула ошеломленная морда бородатого боевика.
– Огонь! – закричал Алексей, одновременно нажимая на спусковой крючок родного «пять сорок пятого».
Но видевший гибель своего единоверца бандит вовсе не собирался становиться тупой мишенью. Он что-то крикнул, мгновенно исчез из поля зрения разведчиков и, появившись с другой стороны шалаша, открыл ответный огонь. Пули его очереди пролетели много выше лежавших на краю обрыва разведчиков. Затрещал автомат Загоруйко, чуть в стороне – ниже по склону – затарахтел пулемет Апраксина, вновь едва слышно щелкнул «ВСС» Федора.
Алексей сменил магазин, и тут противник ответил таким шквалом огня, что старшему лейтенанту захотелось на метр закопаться в землю или вообще превратиться в маленького червячка и спрятаться среди толстых корней. За пару секунд его буквально завалило листвой падающих ореховых веток.
Старший лейтенант, вжавшись лицом в землю, сполз чуть в сторону и, сцепив зубы, вскинув автомат, дал длинную очередь в направлении столь яростно огрызнувшегося противника. После чего вновь прижался к земле и начал переползать под укрытие толстого дерева, росшего на самом краю обрыва. А огонь со стороны противника не ослабевал. Уже укрывшись за темным стволом, Алексей сообразил, что в своей самонадеянности допустил непростительную ошибку – вместо того, чтобы с самого начала развернуть группу и вывести ее на позицию открытия огня, он, так толком и не определив сил противника, решился атаковать его всего одной головной тройкой.
– Дурак, идиот! – вслух завопил он, высовывая ствол из-за дерева и пытаясь вести прицельный огонь по слишком быстро сориентировавшемуся противнику.
Но новые пули, пролетевшие совсем рядом, с громкими шлепками входившие в дерево, вынудили его отпрянуть и зарыться лицом в разлапистые корневища. Алексею на миг даже показалось, что противник окончательно перехватил инициативу. Бьющемуся в бешеном ритме сердцу решительно не хватало кислорода. Старший лейтенант выстрелил, вновь заменил магазин и, закрыв рот, несколько раз втянул воздух носом, успокаивая пошедшее в разнос дыхание.
– Обломец… – уже почти без эмоций, с оттенком какого-то внезапно нахлынувшего безразличия Алексей подвел будущий итог идущего боестолкновения.
То, что «чехам» удастся уйти и унести бородатого, подстреленного Федором, становилось ясно со всей очевидностью, но в то, что они сумеют отыграться и уравнять счет, верить не хотелось ни в коем случае.
Тем временем боевики никак не желали ослаблять своего напора. Юдин уже задумался над тем, не поторопился ли он со вторым выводом, когда правее и левее позиций, занятых бойцами головной тройки, слаженно заработали «ПКМы», к ним тотчас присоединилось остальное оружие бойцов центральных троек. Второй раз за этот день возблагодарив Томина, Алексей наконец-то вспомнил о своих командирских обязанностях. Перво-наперво он попытался оценить силы противника, затем всмотрелся в панораму боя и вдруг понял одну странность – боевики, находясь за шаткими, казалось, укрытиями из веток, не спешили разбегаться в разные стороны; более того, вонзавшиеся под самое основание шалашей пули, казалось бы, не наносили им никакого урона. И Алексею в голову пришла простая, совершенно очевидная мысль: временные укрытия стояли не просто на скате хребта, а заодно и закрывали собой вырытые в них же окопы.
Ознакомительная версия.
