С величайшей осторожностью Фил поставил ногу на край подоконника... Его теннисные туфли на каучуковой подошве позволяли спускаться почти бесшумно.
Мэкки с Лу обнаружили его присутствие лишь в тот момент, когда за их спиной раздался напряженный, чуть дрожащий голос Фила:
— Бросьте оружие! Быстро!
Эти слова прозвучали довольно нелепо даже в его собственных ушах. И он немало изумился, когда увидел, что ему повиновались. Оружие с глухим стуком упало на землю. Затем два типа выпрямились и оглянулись.
Фил знал того, что поменьше ростом: Лу Руффо. Другой был ему незнаком. Лу как-то странно посмотрел на Фила. Мэкки поднял руки на уровень головы.
Фил нервно покосился в сторону супермаркета и крикнул:
— Джонни?..
Правая рука Мэкки шевельнулась. Она переместилась всего на несколько дюймов и оказалась за его затылком. Затем Мэкки с невероятной быстротой рванул тонкую нить, которая была обмотана вокруг его шеи.
Фил наконец-то понял, что происходит, только когда с негромким щелчком выскочило наружу лезвие ножа, который словно чудом оказался в руке Мэкки.
Фил повернулся в его сторону и нажал на курок. Он совершенно не прицеливался и стрелял от бедра. Но получилось не так здорово, как случается в кино. Пуля прошла мимо цели. Мэкки метнулся вперед и по самую рукоятку вонзил нож ему в живот.
Фил дико заорал. Пистолет выпал из его одеревеневших пальцев. Мэкки резким движением вырвал нож из тела. Фил, ослабев, осел на колени, всхлипывая и прижимая ладони к ране, из которой струей хлестала кровь.
— О, Боже, нет! О, Господи, нет, нет!..
Лу подбирал брошенные пистолеты, когда из супермаркета выскочил Джонни с револьвером 38-го калибра в руке. Он слышал только голос Фила и потому на время замер в замешательстве, вглядываясь в очертания двух фигур и ни в одной не узнавая юношу.
Однако перед Лу подобная проблема не стояла. Его пистолет тут же загрохотал. Времени прицелиться у него не было, так что Лу довольствовался тем, что направил дуло на темный контур фигуры и нажал на спуск.
Пуля отлетела от короткого револьверного ствола и выбила оружие из сразу омертвевших пальцев Джонни. Револьвер отбросило довольно далеко, в темноту заваленного мусором двора.
Джонни понял, что найти его не успевает, и стремительно откатился в сторону, в самую грязь, чтобы не стать для Лу слишком легкой мишенью.
Лу искал его взглядом, пытаясь прицелиться.
Мэкки повернулся и уставился в ту же сторону. Он не видел, как Фил Розен отчаянно тянулся окровавленной рукой к своему маленькому автоматическому пистолету. Спина Лу горбилась прямо перед ним. Парень поднял пистолет и выстрелил в упор. Он совершенно не ожидал, что отдача будет такой сильной. Пуля не попала в спину Лу, а вонзилась где-то у основания его черепа и пробила мозг. Лу тяжело рухнул ничком, словно дерево под ударом топора.
Мэкки моментально обернулся и замер, глядя в дуло маленького автоматического пистолета, нацеленного в его грудь. Он весь напрягся в ожидании неминуемого удара пули, однако ничего не произошло. Пистолет делался все тяжелее и тяжелее, увлекая за собой дрожащую руку Фила, и в конце концов тот скрючился и рухнул, придавив пистолет всем телом. Фил лежал, бессильно распластавшись на земле, и дышал с ужасающим хрипом.
Джонни отказался от намерения отыскать свое оружие. Он вскочил и вынул из кармана нож. Тонкое длинное лезвие выскочило наружу с негромким сухим щелчком.
Мэкки двинулся ему навстречу, держа нож верхней хваткой. Лезвие описывало в воздухе опасные круги.
Джонни его узнал. И застыл на месте.
Мэкки смерил его взглядом, вне себя от гнева.
— Что скажешь, Морини? Думаю, пришла пора тебе подохнуть.
— Либо мне — либо тебе, — ощерился Джонни.
Разъяренный Мэкки приближался.
Нож Джонни со свистом рассек воздух, норовя полосонуть по глазам.
Однако Мэкки был слишком опытен в схватках на ножах, чтобы поддаться на эту уловку. Он даже не поднял руки, чтобы защититься. Напротив, чуть пригнувшись, он их опустил, готовый отразить удар в живот, и напряг правую руку, чтобы в свою очередь атаковать.
Но и Джонни слишком хорошо знал противника, чтобы рассчитывать, что тот поддастся на его уловку. Он в точности предвидел, что сделает Мэкки. Джонни выбросил вперед левую руку, и его пальцы, твердые как сталь, сомкнулись вокруг правого запястья Мэкки, лишив его подвижности.
Мэкки поспешил захватить правое запястье Джонни. И сделал это как раз вовремя, потому что острие ножа уже вспороло его куртку против сердца. Ему приходилось упираться изо всех сил, чтобы помешать лезвию проникнуть дальше, и Мэкки изогнулся всем телом, чтобы отстраниться.
Теперь все определялось уже не умением орудовать ножом, а запасом сил и способностью сохранять равновесие.
Мэкки напрягся, стараясь вырвать правую руку и оттолкнуть Джонни. Джонни же изо всех сил старался этому помешать. Противники широко расставили ноги, чтобы удержать равновесие. Они натужно скребли подошвами землю, отбрасывая в стороны пустые консервные банки. Хриплое дыхание с шумом вырывалось сквозь плотно сжатые зубы.
Глаза Мэкки налились кровью и от натуги стали вылезать из орбит. Глаза же Джонни, стянувшиеся в узкие щелочки, по-прежнему отливали мрачным металлическим блеском.
Внезапно Джонни резко опустил правое плечо и, рванувшись вперед, всем весом навалился на нож, прижатый к груди Мэкки.
Тот попытался отвести запястье Джонни, но не сумел. Проткнув рубашку, острие коснулось его кожи.
Тогда он выбросил ногу вперед и изо всех сил ударил Джонни по лодыжке. Раздался звонкий хруст, Джонни невольно пошатнулся, но, не пытаясь вернуть утраченное равновесие, навалился на Мэкки всей телом в тот самый момент, когда тот стоял на одной ноге.
Мэкки опрокинулся навзничь и с силой шмякнулся о землю, придавленный весом Джонни.
Тут лезвие ножа вошло ему меж ребер, словно в масло. Однако масло никогда не произвело бы столько шума, сколько наделал Мэкки. Он буквально встал на дыбы, выгнувшись над поверхностью земли и приподняв вместе с собой Джонни. Потом его тело осело на землю, вздрогнуло в последней судороге и замерло.
Джонни застыл, опираясь на колени; он сидел на теле Мэкки, как в седле. Неподвижными стеклянными глазами долго смотрел он на лицо мертвеца. Потом извлек из раны нож, вытер его о куртку Мэкки, сложил и сунул в карман. Затем, с трудом поднявшись, направился к Филу Розену.
Парень беспомощно распластался в луже крови. Дыхание еле прослушивалось, но он ещё был жив. Джонни подобрал его маленький автоматический пистолет и положил в карман — туда, где лежал нож. Потом оглядел дальний конец двора, нашел свой револьвер 38 — го калибра и сунул его в другой карман. И снова вернулся к Филу Розену.
Пришлось изрядно повозиться, чтобы перетащить парня на улицу через гараж. Когда Джонни садился в свой «мустанг», он весь был перепачкан кровью.
Доктору Гамильтону было около тридцати. Рыжий, тощий и нервный, он обладал наружностью и манерами мальчика из хорошей семьи, получившего прекрасное образование. В действительности семьи у него никогда не было, а воспитывался он в сиротском приюте. И именно дон Альдо платил за его обучение на медицинском факультете.
Нет, вернуть долг от него никогда не требовали. Дон Альдо возмещал издержки на его образование врачебными услугами для своих людей. Их мог бы оказать какой угодно врач... с одной единственной разницей: этот умел хранить молчание.
Во всем же кроме этого — и в личной, и в профессиональной жизни — молодой доктор Гамильтон был сам себе хозяином. При этом жизнью он был весьма доволен. У него уже появился черный «кадиллак», на котором он ездил в больницу и навещал своих пациентов на дому. Еще у него был новенький с иголочки «феррари», на котором он катался по вечерам. А вечера он неизменно проводил с первыми местными красавицами.
Он выстроил себе огромный двухэтажный дом, окруженный обширным газоном, за которым приглядывал специальный садовник. Позади дома располагался корпус для его частных пациентов. Там размещались большая приемная, обшитая деревянными панелями, кабинет секретарши и комната с врачебным оборудованием и мощным освещением, где он лечил своих все более и более многочисленных клиентов.
Сейчас в этой самой комнате на операционном столе раскинулся Фил Розен. Он спал под действием наркоза, а доктор Гамильтон тщательно обрабатывал ужасную рваную рану в животе. Джонни наблюдал за происходящим, стоя в ногах. Губы его сжались в тонкую линию, взгляд оставался непроницаемым. Он все ещё был в перемазанной кровью куртке, на лице и руках тоже засохли бурые потеки.
В конце концов ситуация стала для него невыносимой, и он отправился к умывальнику в углу. Снял куртку, бросил её на пол и посмотрел на свое отражение в зеркале. Вид у него был усталый, больной и дикий. Он взял мыло и тщательно намылил лицо и руки.
