— Собираюсь здесь немного поболтать и почесать языком.
«Элвис Коул. Неотесанный Детектив».
— Попробуй зайти к Мэй Эрдич.
— Это единственное место?
— Эге.
Я решил, что это означает «да».
— А раньше были другие? Скажем, десять лет назад?
— Дерьмо.
Я решил, что это означает «нет».
— Как мне найти Мэй Эрдич?
Счетчик звякнул, старик убрал шланг на место и поставил счетчик в первоначальное положение. Пес переводил глаза со старика на меня и обратно на старика, при этом он так забавно шевелил бровями, точно следил за теннисным мячом. Совсем как Фред Макмюррей.
— Мэй Эрдич, — повторил я.
Он ответил, но только после того, как я встал с его стула.
Я проехал по городу и нашел дом Мэй Эрдич примерно в двух кварталах от площади.
Это был желтый двухэтажный дом с посыпанной гравием подъездной дорожкой, крытым крыльцом и вывеской «Сдаю комнаты». Под крышей и на крыльце, там, куда не доставали лучи солнца, лежал снег. Я припарковался, подошел к двери и постучал.
Дверь открыла женщина сильно за сорок. У нее была очень белая кожа, бледно-зеленый передник поверх синих джинсов и грубый вязаный свитер. Волосы небрежно заколоты, так что отдельные пряди падали прямо на глаза. В доме было тепло, и меня окатила приятная, уютная волна тугого воздуха.
— Вы Мэй Эрдич? — спросил я.
— Точно.
— Меня зовут Элвис Коул. Я частный детектив из Лос-Анджелеса. Пытаюсь найти женщину, которая, возможно, останавливалась здесь лет восемь назад.
Она улыбнулась, и я понял, откуда эти морщинки вокруг глаз.
— Частный детектив.
— Правда, здорово?
Улыбка стала еще шире, и она кивнула.
Я показал ей одну из своих визиток и изобразил из себя Граучо Маркса.[16]
— Сэм Гранион, частный детектив. Наш девиз — «Секретность». Мы никогда никому не откроем ваших тайн.
Она рассмеялась, хлопнула себя полотенцем по бедру и сказала:
— Без балды!
И я понял, что мне понравится Мэй Эрдич.
Она открыла дверь пошире, впустила меня в дом, забрала мою куртку и усадила на мягкий диван в комнате, которую назвала гостиной.
— Хотите чашечку горячего чая? Я только что поставила чайник.
— Это было бы здорово. Спасибо.
Мэй вышла, а я огляделся по сторонам. Комната была чистой и аккуратной, с деревянным полом, на котором я не заметил ни пыли, ни царапин.
Она вернулась с оловянным подносом в руках. На подносе были две стеклянные чашки с чаем цвета меда, сахарница с маленькой золотой ложечкой, несколько пакетиков заменителя сахара, блюдечко с лимоном, две стеклянные ложечки для чая и тарелка с домашним черничным печеньем — по крайней мере, мне так показалось. Передник она сняла, а все непокорные прядки аккуратно заколола. Я взял печенье.
— Потрясающе вкусно.
— Хотите сахара или лимона?
— Нет, я пью чай без ничего.
— Фу, он же горький, — поморщилась она.
— Частные детективы — крепкие парни.
Я сделал глоток. Чай оказался очень вкусным, с легким ароматом мяты. Сахар испортил бы все впечатление.
— Интересно быть детективом в Лос-Анджелесе? — поинтересовалась Мэй.
— Иногда. Но чаще приходится делать вещи, которые, по представлениям других людей, частные детективы не делают.
— Например?
— Просматривать телефонные счета, чеки по кредитным картам, ждать, когда тебя соединят с нужным тебе служащим из муниципальных коммунальных служб или Управления автомобильного транспорта, и прочие скучные вещи.
Она кивнула, пытаясь представить Тома Селлека,[17] который ждет, когда его с кем-нибудь соединят.
— Но иногда удается кому-нибудь помочь, и это приятно.
— А кого вы пытаетесь отыскать?
— Женщину по имени Карен Нельсен. Возможно, она назвалась Карен Шипли. Восемь лет назад. Скорее всего, с ней был маленький ребенок. Мальчик лет трех-четырех.
Мэй сделала еще несколько глотков чая, раздумывая над моими словами, затем покачала головой:
— Нет. Не помню.
Я достал фотографию и показал Мэй. Снимок был сложен, и я попытался расправить заломы.
Мэй Эрдич наклонилась вперед и улыбнулась своей радостной улыбкой.
— Вы не шутите? — вскричала она, словно я ее разыгрывал.
— Что? — удивился я.
— Это Карен Ллойд. Она работает в банке.
Я посмотрел на фотографию так, будто мне ее подменили.
— Работает в банке?
«Мы, потрясающие частные детективы из Лос-Анджелеса, быстро соображаем».
— У нее сын Тоби. Ему двенадцать лет. Мы с ней вместе были в АРУ[18] школы.
— Эта женщина живет здесь, вместе с сыном Тоби, — повторил я.
«Да, мы очень быстро соображаем».
— Вот именно.
Я снова сложил фотографию и убрал в карман. Вот это новость!
— Карен Ллойд.
— Совершенно верно, — кивнула Мэй Эрдич. — Она работает в Первом национальном банке Челама. Мне кажется, она там менеджер или типа того.
Я допил чай и встал. Мэй Эрдич тут же тоже поднялась со своего стула.
— А почему вы ее ищете? Она сделала что-то плохое?
Ее глаза горели восторгом. С ума сойти можно, если кто-то из их маленького городка мог сделать что-то плохое.
— Это дело семейное, и вы ей только навредите, если кому-нибудь расскажете, что ею интересовался частный детектив. Вы меня понимаете?
Мэй Эрдич напустила на себя серьезный вид, сжала мою руку и произнесла:
— Наш девиз — «Секретность».
— Точно.
Она проводила меня до двери.
— Вы, наверное, очень хороший детектив, раз сумели отыскать человека здесь, в Челаме. Вы ведь живете в Лос-Анджелесе.
Я надел куртку и вышел на холод.
— Совершенно верно, я отличный детектив. В другой жизни я мог бы стать Бэтманом.
Первый национальный банк Челама размещался в маленьком здании из красного кирпича напротив бакалейного магазина, рядом с лавкой «Скобяные изделия Зута». В наружной стене банка было сделано окно для обслуживания автомобилистов, а с другой стороны здания устроена парковка. Как и центральная площадь, парковка была обсажена вязами, и все вокруг было усыпано листьями. Окно для автомобилистов не работало.
Я оставил машину на парковке и вошел в банк. Какой-то мальчишка подросткового возраста сидел за длинным столом и заполнял депозитный бланк. Еще одна посетительница разговаривала с кассиром у стойки. Старик в серой форме охранника читал роман Тома Клэнси и, когда я вошел, даже не поднял головы. В операционном зале имелось четыре окна, но работал только один оператор. Еще одна женщина сидела за столом позади стойки. У нее за спиной я разглядел несколько кабинетов, но там, похоже, никого не было. Ни женщина у кассы, ни оператор даже отдаленно не напоминали Карен Шипли.
Я с надеждой улыбнулся женщине за столом. На вид ей было около тридцати. Твидовый пиджак, ярко-зеленая блузка и слишком много косметики. Табличка на столе сообщала всем интересующимся, что ее зовут Джойс Стебен.
— Извините, мне нужно поговорить с Карен Ллойд, — сказал я.
— Карен сейчас нет, — ответила Джойс Стебен. — Уехала оценивать недвижимость, но к трем должна вернуться. А может, и раньше. Очень может быть.
— Разумеется.
Я вышел из банка и перешел на другую сторону улицы к телефону-автомату у бакалейного магазина. В Лос-Анджелесе принято класть телефонные книги толщиной в три дюйма рядом с автоматами, но большинство из них давно украли, а оставшиеся пострадали от рук вандалов. Телефонная книга Челама называлась «Территория пяти городов. Челам, Оук-Лейкс, Армонк, Бранли и Тулис-Милл». Книга была абсолютно целой и последнего года издания, толщиной примерно в три четверти дюйма. Я нашел Карен Ллойд на странице 38. Дом номер 14, Рурал-рут 12, Челам. Ллойдов оказалось целых шесть человек. Трое в Тулис-Милл и двое в Бранли. В Челаме Карен была единственной с фамилией Ллойд. Никакого мистера Ллойда. Я переписал адрес и номер телефона и положил книгу — целой и невредимой — в футляр. Джим Рокфор вырвал бы страницу, но Джим Рокфор — настоящая задница.
Я сел на скамейку перед парикмахерской Милта и прикинул в уме свои шансы. Если Карен Ллойд действительно окажется Карен Шипли, возможно, мне удастся быстренько все обделать и успеть на вечерний рейс в Лос-Анджелес. В Лос-Анджелесе мне не придется сидеть и мерзнуть перед парикмахерской Милта в двух свитерах под теплой кожаной курткой. Хотя, возможно, Карен Ллойд вовсе и не Карен Шипли. И они просто похожи, а Мэй Эрдич ошиблась. В жизни случаются и более странные вещи. Мне оставалось только дождаться Карен Ллойд и узнать правду.
Представьте себе Детектива из Большого Города, сидящего на скамейке в маленьком городке в расчете узнать правду! На холоде. Люди проходили мимо, кивали, улыбались и здоровались. Я тоже с ними здоровался. Не похоже было, чтобы они особо мерзли, но, может, я и не прав. Люди привыкают к погоде того места, где живут. Когда я был в армейской школе рейнджеров, нас отправляли на север Канады, чтобы мы научились ходить на лыжах, взбираться по ледяным склонам и жить среди снегов. Мы к этому постепенно привыкли. А потом нас послали во Вьетнам. Это армия.
