– Сейчас вернется, – лаконично ответил Веклемишев.
– А ты ему опять помаши, развесь бананы, – посоветовал Эд. – Пусть еще разок по кругу пройдется. А там у него и горючее закончится.
Надо думать, выражение «развесь бананы» в местном фольклоре соответствовало русскому аналогу «повесить лапшу на уши» или «закомпостировать мозги». Что Веклемишев и сделал. Совершив широкий вираж в небе над океаном, летчик разглядел, что «Боинг» не собирается следовать за ним, а летит, как и летел – по прямой. Истребитель опять притерся к крылу лайнера. Пилот, как и в первый раз, начал жестикулировать, показывая, что «Боингу» необходимо лететь следом за его истребителем.
Вадим в ответ отчаянно замахал руками. Он тыкал пальцем в приборную панель, крутил воображаемый штурвал и тут же перекрещивал руки. По разумению Веклемишева, данные жесты должны были означать, что не может он рулить рулем, и все тут. Так что, прими, родной, самый что ни на есть SOS. Похоже, что пилот истребителя его понял. Он перестал жестикулировать и на некоторое время затих, видимо, переговариваясь с командным пунктом.
– А вот и берег показался, – сообщил Эд. – Видишь ту полоску у горизонта?
Далеко-далеко впереди, почти невидимая в размытом мареве, скрадывающем линию, где океан сливался с небом, появилась совсем тонкая темная полоска. С каждой минутой полета она разрасталась, уходя вправо и влево, и скоро заняла весь горизонт. Сопровождающий их истребитель через некоторое время отвалился и на рысях ушел куда-то на юг, а на смену ему прилетели два близнеца «F-16», отличающиеся лишь бортовыми номерами. Они взяли «Боинг» с двух сторон в «коробочку» и так дальше и эскортировали лайнер до суши, а затем над ней.
Тот пилот, что пристроился слева, как и его коллега, пытался что-то объяснить Вадиму жестами, но он его не понял, вернее – не захотел понимать. Он сам изобразил руками в боковую форточку некую сложную фигуру третьего порядка, повторив ее несколько раз. На этот раз летчик не разобрался, о чем ему семафорит пилот «Боинга», и на том успокоился. Верно, доложил начальству и стал ждать указаний.
Веклемишев представил себе, что сейчас творится на командном пункте ПВО. И не только там. Можно не сомневаться, что информация о сошедшем с курса лайнере и свихнувшемся летчике, прорывающемся в глубь территории государства, дошла до президента. Высшие армейские чины и руководители органов безопасности сейчас если не стоят перед ним навытяжку, то уж гоняют подчиненных в хвост и гриву точно. Армия поднята по тревоге, спецслужбы добывают сведения о рейсе и его пассажирах. Непременно об инциденте сообщили в Асунсьон, ведь самолет принадлежит парагвайской компании. И там поднялась суматоха. А главное, никто толком не может понять, что случилось с «Боингом». И что с ним делать.
Когда они пересекли береговую линию, Эд связался с «вышкой». Разговор вышел коротким. Эд сообщил о сопровождающих их истребителях, что для Дона, похоже, новостью не явилось. По крайней мере он на нее отреагировал, как на что-то само собой разумеющееся. Дон поинтересовался курсом, подтвердил, что они идут правильно, и сообщил, что в ближайшие сорок минут команд на его изменение не поступит. Надо полагать, что через сорок минут команды последуют. Дон закончил разговор, сказав, чтобы Эд с ним не связывался. Когда будет надо, он сам выйдет на связь.
Честно говоря, Вадиму уже наскучил этот полет. Лишь дважды за почти два часа полета, маневрируя, он брал управление на себя. Это заняло в общей сложности не более пяти минут. Все остальное время он бездумно пялился в приборы, периодически поглядывая вниз. Океан остался позади. Бесконечная гладь воды сменилась сплошной зеленкой, разрезанной на кусочки густой сетью рек. Вероятно, они летели над дельтой Амазонки. Это можно было предположить как по времени полета, так и по ландшафту местности.
Звено истребителей, сопровождавших их от побережья, сменила следующая двойка. Они уже не пытались войти в контакт с пилотом «Боинга», а просто пристроились пристяжными справа и слева от лайнера. Построение самолетов походило на воздушный кортеж президента, прибывшего с официальным визитом.
Веклемишев отлучался с пилотского кресла однажды. На просьбу посетить туалет откликнулись положительно, однако отвели в отхожее место под конвоем. Эд кликнул Луизу, и она проводила Вадима через салон первого класса, держа пистолет наготове. Брюнетка так и сидела, прикованная наручниками к подлокотнику кресла. Она подняла глаза и молча проследила взглядом за шедшим под конвоем Веклемишевым.
Проходя мимо лежащего в кресле стюарда, Вадим внимательно пригляделся к нему. Сомнений не было, парень отдал богу душу, а может, и черту – в этом уже не разобраться. Счет три – один в пользу угонщиков. Два телохранителя брюнетки плюс один пассажир против стюарда. А может, их уже прибавилось? Сейчас в экономклассе «европеец» хозяйствует, а он, по наблюдениям Веклемишева, парнишка резкий, может и переусердствовать в наведении порядка…
Занавеска в салон была задернута неплотно, и Вадим смог разглядеть, что там происходит. Особых изменений после его ухода не произошло. Латинос стоял спиной к нему, держа в руках мину-ноутбук. Альбинос Рей занимал позицию в конце салона, наблюдая за пассажирами. Народ вел себя спокойно. По крайней мере криков и плача Вадим не услышал. И это радовало, как говаривал последний генсек.
Глава 9. Садись туда, не знаю куда
Дон вышел на связь после того, как они почти час летели над сушей. Вадим уже интересовался у Эда, не забыла ли о них «вышка». На свой вопрос он получил емкий ответ, что ему следует заткнуться и следить за приборами. Похоже, пожилой угонщик сам нервничал, ожидая связи.
Разговор был короткий. Дон сообщил, что видит «Боинг» на экране радара и до следующего сеанса связи они по-прежнему будут лететь в режиме радиомолчания. Эд оживился, вылез из кресла второго пилота и отправился в салон, вероятно, чтобы поделиться хорошими новостями с подельниками.
Вадим остался в одиночестве. Хотя какое одиночество – он чувствовал прикованный к нему взгляд Луизы. И помнил слова Рея о том, что пассажиры не знают, кто она такая и что будет, если она рассердится… Поэтому Веклемишев сидел спокойно и, несмотря на то что у него был порыв выдать сигнал тревоги пилоту истребителя, сопровождавшему лайнер, делать этого не стал. Во-первых, было сомнение, что летчик поймет его точно. Во-вторых, не было желания дразнить даму, присматривающую за ним, и узнавать, что будет, если она выйдет из себя. А в-третьих, летчик и так понимал, что на борту происходит что-то нештатное.
«Вышка» вышла на связь примерно через полчаса. Дон был деловит и сух. С Эдом он перекинулся парой фраз, сообщив, что все идет согласно плану. Вадиму же Дон приказал изменить направление полета и снизиться.
– Росси, отключай автопилот, разворачивай машину на курс сто восемьдесят шесть градусов. На какой высоте идете?
– Тридцать шесть тысяч футов, – доложил Вадим.
– Сразу после разворота снижайся до двадцати двух тысяч, – скомандовал Дон. – Работать спокойно и аккуратно.
– Вас понял, приступаю к маневру, – доложил Веклемишев.
Волнение было, но уже не такое, как в первый раз, когда он отключил автопилот. Вадим взялся левой рукой за штурвал, а правой щелкнул красным тумблером. Все равно екнуло. Табло «Автопилот включен» погасло. Самолет летел, как и летел. Почти привычно, но аккуратно, он потянул штурвал влево. «Боинг» не спеша, как бы лениво, стал крениться на левую плоскость.
Пилот «F-16» мгновенно среагировал на маневр лайнера. В ту же секунду, когда «Боинг» качнулся для разворота, истребитель свалился на левое крыло и ушел куда-то вниз, выйдя из поля зрения Вадима. Он выдерживал крен лайнера до тех пор, пока картушка компаса не заплясала около цифры сто восемьдесят пять. Выровняв машину и уточнив, что недотянул до нужной риски два градуса, он еще разок наклонил лайнер, выводя на нужный курс.
Установив авиагоризонт, Вадим перешел к смене эшелона. Он плавно двинул штурвал от себя. Нос самолета пошел вниз и горизонт стал медленно подниматься перед его глазами. Стрелки альтиметра пришли в движение. Вадим не знал, какой должна быть скорость снижения и на всякий случай потихоньку повел штурвалом на себя. Стрелки немного замедлили ход. Стало закладывать уши. Пришлось несколько раз зажимать нос и продувать пазухи, восстанавливая давление.
Дождавшись, когда высотомер приблизился к отметке двадцать три тысячи, Вадим потянул штурвал к себе, еще более замедляя скорость вращения стрелок альтиметра. На нужной высоте штурвал принял нейтральное положение. Веклемишев проверил положение авиагоризонта, направление и высоту полета. Все стрелки застыли на цифрах, соответствовавших указаниям Дона. Сейчас они летели почти на юг на высоте примерно семи километров над землей. Вадим перевел тумблер автопилота в положение «включено» и проследил, как загорелось табло.
