к себе, заглядывая красными зрачками в глаза. — Тебе это нужно. Здесь ты приведешь тело в форму, научишься мириться со своими желаниями и потребностями. Тут ты сможешь воспитать себя, и самое главное — вернуть Фокус.
— Фокус… — прошептал я.
— Да, малыш, его… Там за стеной — большой мир, полный соблазна, вещей которые тебя отвлекают, людей, что только и ждут, чтобы помешать. Там ты никогда бы не нашел время, чтобы вернуть себя, перевоспитать и закалить сопляка Икари. Тебе нужна дисциплина, контроль собственных желаний, тренировки, адаптация. Поверь, здесь ты сможешь вернуть утраченное. Он нам нужен, малыш, ты же знаешь. У любого творца есть Муза…
— Но у гения должен быть и талант, — закончил я.
— И он у тебя есть, но только глубоко внутри этой милой, слабой, бесящей оболочки. Там под всей этой шелухой, за похотливыми мыслишками, тщеславными планами, эмоциональными срывами… там ты. Настоящий ты. Тебе нужно время, чтобы прийти в себя… в буквальном смысле…
— Хм, дашь наставления напоследок?
— Конечно! — В руках у Музы появился блокнот и она принялась яростно его листать, вытащив от усердия язык. — Вот! Во-первых, — мастурбируй!
— Супер… — уныло покачал я головой.
— Эй, это серьезно! Ты же не просто подросток, ты — хренов маньяк! Если не будешь следовать желаниям организма, они отразятся на твоей мании, поэтому, будь добр, избавься от этих навязчивых мыслей. Хотя бы раз в два дня. Учитывая физические нагрузки, этого должно хватить. Делай в душевой или в туалете, без разницы, — делай! И постарайся при этом не думать обо мне, окей?
— Что, неприятно что я могу о тебе думать в этот момент?
— Нет, — могу почувствовать и проснусь ненароком.
— А кроме этого, есть советы? — сделал я скучающий вид.
— Во-вторых, — не убивай без меня. Это тоже не шутка. Даже если тебе покажется, что ты прав, и жертва — пустышка каких мало, не рискуй нарушить Правило! Сам знаешь, что будет, если ты ошибешься, — Серые Дни, месиво, внутренности направо-налево, ну ты понял…
— Не могу обещать. Не у одной тебя есть желания, — произнес я, наблюдая за луной, что выглядывала из облаков.
— Я тебе сейчас щеку откушу. — Муза опасно ощерила клыки. — Совсем разболтался, как в это тело попал. Попирать Правило вздумал?
— Вовсе нет! Просто… Твой голод — это мой голод, так?
— Ты уж как-нибудь сдержись. Не забывай, я — судья, а ты — палач. Ты с шестнадцати лет только меня и слушал, так слушай и сейчас.
— Что ещё? — расстроенно спросил я.
— Медитируй. Когда последний раз ты отдыхал духовно? Бродил по пустым полям, что усеяны костями павших от твоей руки? Пил из красного ручья в пустынных долях?
— Верно.
— Ну, и последнее, — подавляй эмоции. Они помогают тебе притворяться, но ты заигрываешься. Один такой всплеск и все закончится как прошлые разы, — пожаром и горой трупов. Пора взрослеть, милый.
— Да, тут ты права, — усмехнулся я. — Не волнуйся, мамочка, я худо-бедно продержусь.
— Я буду рядом, — сказала Муза без тени улыбки и поцеловала меня ледяными губами. — Не грусти.
И да начнется обучение!
Никогда не знаешь, как жизнь обернется…
Вот бывает стоишь ты, разрезаешь на части блондинку в заброшенном и грязном бассейне, пахнет железом, тухлым сыром и чем-то ещё… Пила все никак не пройдет берцовую кость, упирается и извивается как змея. А потом — бах! Тюрьма, казнь, школа, убийства, пожар, опять убийства, опять пожар, ну как оно обычно бывает… И вот я здесь, обучаюсь кредо проклятых самураев.
Шел двадцатый день моего заключения. И учили здесь жестко.
В будние дни подъем 6:15, прием пищи, разминка. Полноценный завтрак, конечно же только тем, кто готов потратить санто. Тем, кто решил сэкономить — зеленый чай и шарик риса.
В семь утра начало теоретических занятий. От шести до восьми уроков подряд, с перерывами каждые два часа. Десять минут передышки, за которые еле успеваешь выкурить сигарету и опять в бой. Мозговой штурм, снова и снова, пока серые клетки не начнут бунтовать от перенапряжения.
На старой и запачканной стене аудитории висела табличка — «Родитель тот, кто дал тебе жизнь, Учитель тот, кто сделал тебя человеком». Очень воодушевляюще, учитывая, чему нас собирались обучать.
Сама система образования напоминала школьный курс, только искаженный как калека на моноцикле. Да и преподаватели были так себе.
На первом уроке, а именно на географии, крупный мужчина в очках, которого все называли просто Мо-сан, поведал нам о «Золотом треугольнике» — зоне на границе Таиланда, Мьянмы и Лаоса, в которой налажено крупнейшее в мире производство героина и метамфетамина. Он увлеченно рассказывал о путях контрабанды в Юго-Восточную Азию, проводил по карте морские маршруты, рисовал мультимодальные схемы доставки товара в Китай, а оттуда в Японию.
На втором, — Мо-сан вел лекцию про Афганистан и «Золотой полумесяц», где земли до горизонта занимают бескрайние маковые плантации, и где массово производят эфедрин, опий и героин для распространения по всему миру от США до Австралии. Как там говорят? Сенсей хороший и наставления интересные.
Мы не отнеслись к теории серьезно, и неудивительно, — кому это нужно, сидеть и запоминать детали транспортировки наркотиков. И уж точно никому в голову не пришло все это записывать, а как оказалось, зря… Ведь после лекции был тест.
Когда Сэра, (тот парень, которому всегда не везло) перепутал Иран и Ирак, да ещё и показал на картах Пакистан, лицо Мо-сана побагровело от справедливой ярости. Он снял со стены указку, которая оказалась жестким кнутом и лично принялся хлестать Неудачника по спине, пока парня держали за руки два крепких охранника.
Он лупил его перед всем классом, пока испарина не покрыла красный от напряжения лоб учителя, пока пот не покатился по его лысине на лицо и не начал щипать глаза. К этому времени футболка Сэры на спине была покрыта красно-желтыми разводами от порезов, а сам он проклял тот миг, когда допустил ошибку.
Ах да… Как оказалось, если уж ты дал маху, то лучше не кричи, за это назначалось отдельное наказание. В первый раз учитель пожалел Сэру, но сделал предупреждение. Если проштрафился, — стисни зубы и молчи поганец. Иначе бить не перестанут, пока ты не отключишься.
«Не
