Мое объяснение надежду из их глаз не убрало. У них были собственные соображения, у меня собственные. Каждый мечтает о своем, но если предмет мечтаний совпадает, то опять же каждый видит его по-своему. Это старая истина.
— Еще один прокол в твоих действиях, рядовой, — менторским тоном проговорил Ананас, уподобляясь дяде Васе. Но уподоблялся он полковнику вовсе не тоном, не желанием подчеркнуть мизерность моих заслуг перед коллективом, а только стремлением провести какой-то анализ. Полковник анализ проводил грамотно и с пользой, чтобы в будущем избежать повторения. У Ананаса цель была другая — самому себе показать свою значимость и мою ничтожность. Так я понял его слова. — Ты поехал на машине с навигатором, ты разбил машину. И не подумал, что следовало снять навигатор заранее. Не сообразил! А должен был бы…
— Отчего же? Сообразил. Продумал этот вопрос, — ответил я совершенно без ехидства, даже с наигранной простотой. — Навигатор снять можно было без проблем. Только подумал, что ты, Ананас, двадцать с лишним килограммов веса потащить на своем горбу не захочешь.
Для самозащиты я снова перешел на «ты» и уже не называл бомжа капитаном.
— Откуда в нем двадцать килограммов! Электроника же…
— Сам навигатор и килограмма не весит, но питается он от автомобильного аккумулятора. Иначе его и снимать смысла нет, только вместе с аккумулятором.
— Откуда в аккумуляторе двадцать килограммов? Не больше двенадцати, — попытался скрасить благой порыв Ананаса дядя Вася, переводя разговор с укоров на другую тему.
— Смотря для какой машины. Если для «Лады», то — может быть. А в «Кадиллаке» аккумулятор на семьдесят ампер-часов. Здоровенный. Никому не пожелал бы с таким по горам скакать.
Дядя Вася молча покачал головой. Старик Василий вообще к нашему разговору, кажется, прислушиваться перестал, думая о чем-то своем. Ананас тоже промолчал. Я уже обратил внимание на его манеру. Если он словесно проигрывает в каком-то споре, то просто перестает разговаривать. При этом непонятно, что же он все-таки думает, соглашается или остается при своем мнении. Но таким образом бывший капитан ОМОНа пытался сохранить самоуважение. А что ему оставалось, если он не мог сохранить в какой-то момент уважение других? Только самоуважением и упиваться…
— Хотелось бы общее мнение выслушать, в какую сторону нам податься. Может, хоть кто-то помнит, — снова заговорил дядя Вася.
— Я помню только одно, — произнес старик Василий, — нам всегда следует идти на север. А север определяется легко, хотя бы дорогой, которая туда ведет.
— Если на дороге будут кормить, я согласен, — продолжал гнуть свою линию Ананас.
— Оружие собираем всё, до последнего пистолета, даже если он и без патронов. Если надоест лишние железяки по горам таскать, скажите мне, я вытащу затвор, заброшу в одну сторону, а оружие в другую. Нельзя здесь оружие просто так оставлять, иначе оно, если не по нам, то по другим, нам подобным, стрелять будет.
Я начал распоряжаться, как распоряжался вначале, когда считал себя единственным в группе военным человеком. Раз уж ни полковник, ни капитан взять ответственность на себя не желали, приходилось брать ее рядовому.
— Есть мысли, куда податься? — спросил дядя Вася.
— Есть. Перед тем как в поселок поехать, навигатор рассматривал, как все вы, наверное, видели. Карту изучал. Примерную конфигурацию помню. Хотя бы направление, если не расстояние, знаю. Но только на небольшом участке в пределах дня пути для вас. Расчет скорости группы всегда ведется, как товарищ полковник подскажет, по самому медленному его члену. Значит, исходим из передвижения в течение дня. Сейчас мы уйдем с дороги, идите за мной, я поведу. Через пару километров отсюда с дороги поворот налево должен быть, и мы попадем в большое село. По дороге не пойдем, это, наверное, для нас опасно. Просто через холмы перемахнем и путь сократим, и дыхание себе нагрузкой очистим. Надеюсь, нам не встретится на пути непреодолимых препятствий.
— А что, твой навигатор, рядовой, препятствия не показывает? — ехидно спросил Ананас.
— Он показывает непреодолимые препятствия в виде автомобильных пробок на дорогах и рекомендует варианты объезда. Так все автомобильные навигаторы работают.
— А они бывают и неавтомобильными?
Ананас что-то снова начал ко мне придираться, понял я по тону. Наверное, скула у него зажила. Неплохо бы ему сознание подновить. При случае не премину это сделать, невзирая на офицерское звание, тем более что оно ментовское, а не армейское.
— Бывают. Бывают и туристические, и судоходные, и авиационные, и просто военные. Военные отличаются тем, что в них заряжены топографические карты. Иногда туристические навигаторы имеют такие же карты, но только карты местности, где нет военных или других важных жизнеобеспечивающих объектов. Топографическая карта отличается от других тем, что на ней обозначена с точностью до метра каждая высота. В некоторых люксовых автомобилях иногда ставится альтиметр, это прибор, показывающий высоту над уровнем моря. Не знаю, правда, для чего он в автомобилях нужен, разве что в высокогорье. Там, где кислородное голодание, там двигатели без кислорода могут задыхаться. Но на таких высотах, кроме как на Памире, и дорог не прокладывают. Наверное, просто игрушку ставят. В дорогих машинах много игрушек, чтобы цену поднять. А военный навигатор сам высоту показывает. По карте. По нему удобно ходить. Наши ГЛОНАСС-навигаторы, кстати, работают лучше американских GPS-навигаторов.
— Пользовался и теми, и другими? — с интересом спросил полковник Карамзин.
— Доводилось. Одновременно, для сравнения. На одном планшетном компьютере были установлены. Открывали два «окна» и сравнивали.
— Здесь? На Кавказе?
— Нет. В Краснодарском крае. На учебных занятиях. Планшеты только появляются в армии. Их испытывали в условиях полигона, сравнивая наши возможности с возможностями американцев. Военная программа GPS более ограниченна. У них спутников меньше и угол обзора другой. Поэтому часто возникала путаница.
— А здесь ты бывал, как я понял?
— Как вы это поняли, товарищ полковник?
— Ты говорил, что отведешь нас на базу спецназа ГРУ под Махачкалой.
— Понятно. У меня было две командировки сюда. Первая постоянно в Дагестане, а во время второй по всему Северному Кавказу гоняли. И в Кабардино-Балкарию, и в Ингушетию, и сюда. Но база все равно была здесь.
Пока мы разговаривали с полковником, Ананас со стариком Василием забрали из машины все оружие. Старик Василий надумал было, по примеру Ананаса, бронежилет нацепить.
— Бросьте, — посоветовал я. — Ананас после первого же подъема сбросит.
— Из природной вредности и из чувства естественного противоречия брошу только после второго, — клятвенно пообещал капитан Смирнов.
Полковник Карамзин забросил за плечо «тупорылый» автомат, считая, что ему этого оружия хватит, правда, за пояс своих грязных штанов засунул пару запасных рожков. Рожками запасся и я, и Ананас. Ананас еще и второй автомат прихватил. Только старик Василий, не пожелавший взять автомат, набил карманы пистолетами. Но я был уверен, что скоро он их выбросит. То, что старик бежал утром к «Кадиллаку» достаточно быстро, еще не говорило о его хорошей физической форме. Там присутствовал элемент аффекта, психологический взрыв. А аффект никогда не бывает долгоиграющим, и боевой запал старика Василия скоро пройдет, и оружие он предпочтет бросить, поскольку склонности стрелять, особенно в людей, даже в желающих убить его, ни разу еще не продемонстрировал. Может быть, это было обыкновенное христианское смирение и исполнение заповеди «Не убий», может быть, просто характер у человека такой, я не мог этого знать, а сам старик к откровениям пока не стремился.
В дополнение к своему грузу я еще тащил два боекомплекта гранат «ВОГ-25» для «подствольника», один, правда, уже неполный, и четыре ручные гранаты «Ф-1», в своей боевой форме был уверен. Кроме того, без бронежилета идти было легко, даже, я бы сказал, непривычно легко, потому что за время службы в армии приходилось не только марш-броски в нем совершать, но учиться ползать, вообще расставаться с такой тяжестью доводилось только в столовой и во время теоретических занятий в классах.
Оглядев свою группу и убедившись, что все готовы к выступлению, я первым перепрыгнул через узкий и неглубокий кювет и полез на склон холма напрямую, не заботясь о том, чтобы выбрать путь более пологий, что было бы, несомненно, на пользу моим спутникам. Я по наивности полагал, что лишние нагрузки им не повредят и вместе с потом выгонят из организма годами накопленные токсины. О том, что они могут устать или попросту задохнуться, я почему-то не подумал. Хотя мне давно уже следовало привыкнуть к мысли, что нельзя всех людей одинаково оценивать по своим способностям. Мои способности переносить физические нагрузки подкреплены девятилетними занятиями спортом и годом службы в спецназе ГРУ. Они же, может быть, почти столько же лет убивали свой организм всякой гадостью и условиями жизни. Хотя я не знал, сколько каждый из них бомжует…
