Пить хочешь?
Сему помотал головой. Я подвел его к скамейке, пристроенной к хижине. Он грузно опустился на нее, словно мешок с пшеницей. Я присел рядом.
— Рассказывай, давай.
Потребовалось несколько минут, чтобы Сему сумел хоть частично справиться с оцепенением. Я терпеливо ждал, пока он не заговорит, участливо посматривая на приятеля.
Солнце заливало округу приятным оранжевым светом, готовясь продолжить путь в сторону заката. Люди сновали туда-сюда по улице, ведущей к Западным воротам, полностью погруженные в свои заботы и не обращали на нас никакого внимания. Где-то неподалеку куковала горлица[1].
— Я не говорил тебе, что копил? — внезапно спросил он.
— Серебро? — уточнил я.
Сему едва заметно кивнул:
— Да.
— Нет, не говорил.
— Ну… это… я копил, — хмыкнул друг. — Даже больше. Я продолжал копить… как… это… делал до меня мой отец, а до него мой дед, — он поднял голову. В глазах стояли слезы. — У нашей семьи есть мечта… точнее, была мечта, — Сему содрогнулся, сделал глубокий вдох и продолжил. Я, молча, слушал, не перебивая. — Мы хотели купить дом. Хороший дом в Вавилоне, а не ютиться в этих жалких лачугах! — тут он презрительно обвел рукой ближайшие хижины. — Дед прекрасно понимал, что одной его жизни не хватит, чтобы собрать необходимую сумму. Отец умер слишком рано, и немного успел доложить к тому, что оставил после себя дед. Я откладываю… — Сему с трудом проглотил подступивший комок к горлу, — ну… то есть… откладывал уже двенадцать лет. Каждый месяц. И мне оставалось совсем немного… — он всхлипнул и умолк.
Я не стал его подгонять, решив, что Сему сам продолжит. Даже горлица на время прекратила куковать, будто заинтересованная в истории торговца зерном.
Так и случилось. Через минуту он возобновил рассказ.
— Мне оставалось совсем немного, — повторил Сему, и мрачная, даже какая-то безнадежная, улыбка появилась на его лице, — знаешь, сколько стоит вилла недалеко от Дороги Процессий?
— Нет, — покачал головой я. — Я никогда не интересовался ничем подобным, ибо в моем положении это — бессмысленные мечтания.
— Двадцать пять мин серебра, — прошептал Сему.
Я тихо присвистнул:
— Ничего себе.
— Да, — глухо поддакнул он.
— И сколько вы скопили?
— Восемнадцать мин.
Я охнул. Это было целое состояние! Разумеется, для таких людей, как мы. Жрецы, вельможи, царские писцы и прочие подобной суммы даже не заметят.
— Конечно, этих денег не хватило бы на виллу, но на хороший кирпичный дом с видом на Евфрат — несомненно. Еще бы и осталось.
— Так, что же случилось?
Он выдержал еще одну секундную паузу. По напряженному лицу Сему, я понял, насколько тяжело ему говорить:
— Ну… это… я никому не рассказывал о том, какими средствами владею, тайно храня их в одном месте… до недавнего времени.
Сему снова умолк и, на этот раз, пауза слишком затянулась. Казалось, он стремительно погружается в себя, словно утопленник в темные воды Евфрата. Горлица, как будто устав ждать, возобновила кукование.
Я же, выдержав пару минут, не стерпел и спросил, заставляя его выплывать обратно:
— Ты кому-то рассказал?
Он вздрогнул, словно резко пробудился ото сна, и кивнул:
— Да.
— Кому?
— Анум.
— Жене что ли?
— Да.
Я недоуменно уставился на него:
— Но зачем?
Он горько усмехнулся, а затем внезапно спросил:
— Почему ты до сих пор не женат?
Я немного растерялся, ибо не увидел связи между этим вопросом и горем Сему.
— Не знаю, — неуверенно ответил я. — Может, потому, что мне не особо это и нужно? Я неплохо справляюсь с хозяйством сам. Да и какое мое хозяйство? Соломенная циновка, горшок для каши, да инструменты. А уж если мне захочется женской ласки, то я знаю в какие места необходимо заглянуть.
— Значит, ты еще не встретил ту, ради которой пожертвуешь своей свободой.
— Почему ты мне это говоришь?
— Потому, что ты спросил «зачем?» я рассказал о тайнике Анум.
— И зачем же?
— Потому, что люблю… то есть… любил ее. А, может, … люблю до сих пор.
— А-а-а-а, — протянул я.
«Да, это чувство мне не особо знакомо».
— Когда я увидел ее, набирающую воду из реки, обнаженную по пояс, я понял, что хочу провести остаток дней именно с ней.
«О боги, — мои глаза закатились, — я, конечно, понимаю, это все просто ужасно, но он может избавить меня от этих подробностей? Мне еще крышу делать».
— Знаю, тебе это неинтересно, — словно прочитав мои мысли, ответил Сему.
— Да нет, — учтиво возразил я, хотя внутри надеялся, что он прекратит раскрывать эту тему, и вернется ближе к делу. — Анум красивая женщина, так что я не удивлен.
Сему с благодарностью посмотрел на меня, кивнул и продолжил. Его голос то и дело прерывался от очередной волны нахлынувших чувств:
— Ну… вот, поскольку я откладывал часть денег на дом, мне приходилось урезать свои расходы… и это заметила Анум. Она постоянно заявляла, что я слишком скуп. Что другие местные торговцы живут намного лучше, чем мы. Она вечно требовала от меня новую одежду, посуду… более вкусной еды. Отчасти, жена была права. Я действительно живу… жил экономно. Даже осла в хозяйство не купил. А ты сам понимаешь. Вьючное животное в моем деле еще как пригодилось бы. В общем, я скупился. По понятным причинам. И она имела право… заслуживала большего. Поэтому я признался, что скопил эту сумму, а когда она не поверила, показал тайник.
Я уже догадался, что произошло потом, но, все же, спросил:
— Думаешь, это она взяла деньги?
— Я не думаю. Я знаю. Вчера я застал
